– Хорошо.
– Агата, мама тебя любит. Очень любит. Она изо всех сил старается дать тебе самое лучшее. Ты всегда сыта, нарядно одета, у тебя отличные книги и игрушки. Мама действительно устает, она одна обеспечивает вам двоим безбедную жизнь и не может разорваться на десяток мам, чтобы и работать, и вести домашнее хозяйство, и играть в куклы и делать тысячу других вещей. Ты – молодец, все это понимаешь, и не требуешь от нее больше, чем она может дать. Однако Рита, права. Через несколько лет вам с мамой придется расстаться.
– Но почему?
– Потому что ты достигнешь того возраста, когда сможешь осознавать и использовать свою магию. Придется научиться держать ее в узде и использовать по назначению. Это очень непросто, поэтому тебе понадобятся учителя.
– Да, я в курсе. Меня будет учить Рита. А потом я стану большая, и она введет меня в круг. Но я все равно не понимаю, почему у нас с мамой разные пути. Почему я не могу по-прежнему жить с ней, а с Ритой заниматься отдельно, как в школе? Если мама меня любит, разве она согласится отдать меня чужому человеку? Я, конечно, Риту тоже люблю. Она добрая и веселая, но мама все равно лучше.
– Видишь ли, Агата… Дело в том… ну…
– Я знаю, в чем дело. Ты не хочешь, чтобы я плакала, да? Поэтому пытаешься меня успокоить. Алиса называет это «забить мозги».
– Пожалуй, я все-таки прогоню тебя в спальню. Ты полночи говоришь мне всякие глупости.
– Извини.
– Я вовсе не пытаюсь забить тебе голову. Я пытаюсь придумать, как объяснить сложные вещи простым языком. Чтобы ты поняла их правильно.
– Ты о чем?
– О том, что твоя мама – не обычный человек. Она… она…
– Колдунья? Как Рита и Алиса?
– Нет, не колдунья. Она русалка.
– Что?! Какая еще русалка?!
– Самая обыкновенная. Раньше она жила в Зеркальном озере, которое находится в Дальней роще.
– Алекс, мама не может быть русалкой. У них есть рыбий хвост, а у мамы его нет.
– Рыбий хвост бывает у морских русалок, а у пресноводных – ноги. Благодаря этому они могут выходить на берег.
– Хм… Почему же тогда мама живет здесь, а не в озере?
– Потому что много лет назад она полюбила твоего папу и, чтобы стать его женой, переселилась из воды на землю. Только она этого не помнит. На берегу озерные девы быстро забывают свою прежнюю жизнь и думают, будто всегда были людьми. Однако, если с ними случится какое-нибудь потрясение, они постепенно понимают, что являются на земле чужаками. Сначала появляется непонятное беспокойство, потом дискомфорт, затем ощущение, будто все вокруг неправильное и чужое. В конце концов, русалки вспоминают, что никакие они на самом деле не люди, и возвращаются обратно в подводный мир. Смерть твоего папы стала для мамы большим потрясением. Думаю, после этого она начала понемногу себя вспоминать.
– …
– Агата?
– Маме на земле плохо, да? Как думаешь, она уже поняла, что была русалкой?
– Думаю, еще не поняла, но уже подозревает. Пара лет – и все вспомнит.
– И уйдет.
– Да.
– Ал, а как же я?
– Ты останешься в надежных руках. Ты хоть и человек, однако тоже не обычный. Среди твоих друзей есть волшебницы, снотворец и даже сказочник. Уж мы-то тебя в обиду не дадим.
– Как считаешь, я смогу навещать маму, после того, как она уйдет в озеро?
– Конечно, сможешь.
– А она меня узнает? Если мама забыла свою подводную жизнь, значит, забудет и земную.
– О тебе она будет помнить всегда. Ты – ее дочь, а значит, самое главное сокровище на свете.
– Правда?
– Конечно.
– Ал, я не хочу, чтобы мама уходила.
– Ты ее любишь?
– Больше всего на свете.
– Если любишь, значит, найдешь силы отпустить. На земле она погибнет, Агата. Будет до последнего тянуть свою лямку, но однажды встанет перед выбором – остаться на берегу и умереть или уйти под воду и продолжить жить. Вода – ее настоящий дом. Там ей будет хорошо. К тому же, мама не уходит прямо сейчас. У вас еще есть время, чтобы провести его вместе.
– …
– Ты снова плачешь?
– Нет.
– А кто тогда хлюпает носом мне в ухо?
– Не знаю.
– Агата, есть такие вещи, на которые мы не можем повлиять. Они произойдут вне зависимости от того, хотим мы этого или нет. В наших силах лишь изменить к ним свое отношение. Сейчас мама печальная и уставшая, а потом будет веселой и полной сил. Здесь, на земле, она часто болеет, а там, под водой, будет здоровой и крепкой. Разве ты этого не хочешь? Мама любит тебя, Агата. Ни секунды в этом не сомневайся. И… Знаешь, что?
– Что?
– Завтра вечером, когда мама придет забирать тебя из детсада, обними ее покрепче. Скажи ей, что она – самая красивая, самая умная, самая лучшая. И что впереди у вас будет только радость и свет. Скажешь?
– Да. А о том, что она русалка, говорить не буду. Это ведь секрет, да?
– Конечно, секрет.
– Знаешь, Ал, я очень люблю твои сказки. В них хочется верить, даже если они грустные. И не только потому, что они сбываются, а потому, что в них все кончается хорошо.
– Так и должно быть, Агата. Всегда. Даже если поначалу кажется, будто все наоборот.
– У нас тоже все будет хорошо?
– Конечно, маленькая. Доброй ночи.
– Доброй ночи, Алекс.
Соседка
Госпожа Китти знала все обо всех. В любое время дня и ночи она могла рассказать, кто приходил в гости к одинокой красавице из третьего подъезда, что подарил на день рождения теще автомеханик с пятого этажа и какой алкоголь предпочитают братья-близнецы, недавно купившие угловую квартиру, пустовавшую последние восемь лет.
Откуда старая сплетница брала свои сведения, не знал никто. Некоторые соседи предполагали, что во времена оны бабушка ухитрилась установить в их квартирах видеокамеры, и теперь следит за жизнью дома из персонального наблюдательного пункта, где у нее есть уголок с мониторами и пультом управления. Алекс понимал: это предположение не более, чем шутка, однако дать внятное объяснение, почему пожилой женщине, которая не так уж часто выбирается из своей цитадели на свежий воздух, известны подробности личной жизни едва ли не всех жильцов многоэтажки, тоже не мог.
Внешне госпожа Китти была милой и симпатичной старушкой, этакой добродушной бабулей, которая угощает детей конфетами, кормит семечками голубей и каждое лето возделывает общедомовую клумбу. У нее не было привычки приставать к соседям с советами или отпускать в их адрес язвительные замечания, да и заседать на лавочке со стариками, коих во дворе имелось не так уж много, она тоже не любила. Алекс считал, что госпожа Китти просто не смогла с ними подружиться – пенсионеров настораживала ее безграничная осведомленность, а нежелание выдавать источники информации всерьез обижало.
Из квартиры старушка выходила только для того, чтобы купить продуктов или навестить племянницу, которая проживала на другом конце города. Чем она занималась оставшееся время, никто не знал. Похоронив двоих мужей, бабушка осталась жить вместе со своей кошкой – серой гладкошерстной дворняжкой, часто в одиночку гулявшей по улице, – и в гости почти никого не приглашала.
Единственным пороком, которым госпожа Китти докучала окружающим, было неуемное желание делиться новостями. Алексу иногда казалось, что она выходит в магазин только для того, чтобы «поймать» кого-нибудь соседа и обсудить с ним телевизионные передачи, а заодно чьего-нибудь нового кавалера, помятый автомобиль или дорогой мобильный телефон. Ее стремление общаться было понятно, однако порой оно переходило границы дозволенного.
Последний разговор госпожи Китти с Агатой Алекса здорово возмутил. Неужели соседка не понимала, что говорить шестилетней девочке о ее матери столь пренебрежительно, как минимум, не этично? А называть саму девочку кукушонком и вовсе оскорбительно.
Освободившись после работы, парень отправился к соседке в гости, чтобы попросить ее (по возможности, вежливо) больше так не делать.
Госпожи Китти дома не оказалось. Алекс звонил и стучал в дверь не менее десяти минут, однако старушка так и не открыла. Решив, что, она отправилась в магазин, он вернулся на улицу, дабы подождать ее у подъезда.
Во дворе никого не было. Сумерки давно сменились ранней зимней темнотой, однако охапки белого снега, желтоватый свет фонарей и яркие прямоугольники окон свидетельствовали о том, что до настоящей ночи еще далеко.
Рядом с Алексом дрогнула ветка. Он поднял голову и увидел кошку госпожи Китти. Та сидела на ветке рябины, протянувшейся, как гладкая длиннопалая рука, прямо к открытой форточке старушкиной квартиры, и с подозрением смотрела на него.
К кошкам у Алекса было особое отношение. Он их не то чтобы любил – скорее, уважал за независимость, гордый нрав и чувство собственного достоинства. У соседкиной любимицы этих качеств имелось в избытке. Хвостатая красотка чувствовала себя королевой двора – с прочими кошками не водилась, людям в руки не давалась, а гладить и чесать себя за ухом позволяла только Агате.
Алекс отвернулся и продолжил вглядываться в просвет между домами. Соседка все не появлялась. Наверное, снова загнала в угол кого-нибудь из знакомых и теперь пересказывает ему последние сплетни, а то и вовсе преспокойно пьет чай у племянницы. На улице же с каждой минутой становилось все холоднее. Ал подумал, что ему стоит пойти домой, а старушку навестить через пару часов или даже следующим вечером.
Он уже хотел отворить подъездную дверь, но она распахнулась перед ним сама, являя соседа с пятого этажа – того самого автомеханика, которого любила обсуждать госпожа Китти.
– Привет, Алекс, – сказал мужчина, ступая на крыльцо. – Решил прогуляться?
– Вроде того, – кивнул тот. – Соседку нашу поджидаю. Здравствуйте, господин Пак.
– Это какую соседку-то? Не кошатницу ли?
– Ее.
– Что, снова старуха язык распустила? Секрет какой-нибудь разболтала?
– Лучше бы она секреты рассказывала, – скривился Алекс. – Наговорила ерунды ребенку из восемнадцатой квартиры, а девчушка теперь переживает и плачет.