Кажется, в этот день Кан подумал, что нашёл своё место.
Время проходило незаметно.
Растаял снег, и за зиму их потери составили одну лошадь и глаз солдата, неудачно свалившегося во время ночного дозора. Из столицы не приходило никаких вестей; разве что в ближайший город доставляли посылки от Сюин да ехидные письма отца, интересующегося, не отморозил ли его бедный сын остатки своего разума.
Кана беспокоило, что до сих пор не пришло решение о новом начальнике гарнизона. С одной стороны, он не мог не думать о том, что всё наладившееся новый начальник может разрушить за один день, но с другой… Кан надеялся на то, что никто не приедет. Повышение, полученное за Канрё, в его возрасте было уже победой, но чем он был хуже Цзыданя? Разве он не выполнял работу, полагающуюся лицу званием выше, чем Кан имел сейчас? Разве каждый рапорт не подтверждал, что под его управлением форт перестал приходить в упадок?
Но Лоян молчал.
Весной Кану выпал случай окончательно наладить отношения с цы-ши, отправив солдат помогать справляться с весенним разливом реки. Летом вспыхнул лес, превратив их медвежий угол в кошмар. Осенью он понял, что диких северных волков стало слишком много – и вот снова приближалось Ночное шествие. За год им так и не увеличили поставки продовольствия. Кан уже давно откладывал сушёные лакомства Сюин, но не прокормит же он сотню ртов гекконами…
Когда Кан уже задумывался о том, чтобы написать отцу письмо с повинной и попросить о настоящей помощи, в форт, наконец, пришёл долгожданный ответ из Лояна. На желтоватой бумаге из рисовой соломы строгим почерком сообщалось: «Изучив направленные Вами рапорты, уведомляем, что запрос на увеличение продовольствия остаётся на рассмотрении до заключения инспектора по продовольственному обеспечению воинских гарнизонов».
Кан выругался. Значит, навсегда. Он ненавидел этот чиновничий слог.
«Вместе с этим сообщаем, что результаты за прошедший год оцениваются нами как положительные. В связи с этим решение о направлении нового начальника гарнизона в форт Илао отложено. В настоящий момент рассматривается вопрос о Вашем повышении до звания начальника гарнизона, либо об оставлении Вас в прежнем звании, с предоставлением полномочий начальника гарнизона до выбора иной кандидатуры.
С учётом длительности Вашего нахождения на службе, Вам разрешается отбыть в столицу на месяц. Временной период, необходимый на дорогу, считаем разумным не учитывать».
Кан свернул письмо. Потом снова развернул. Перечитал несколько раз, находясь в полном замешательстве. А затем расхохотался, бросив бумагу. Кто бы мог подумать! Нет, конечно, он знал, но… но…
– Вы всё-таки решили рехнуться, господин Цинь?
Сяо, кажется, уже пожалел, что зашёл так не вовремя. Ни он, ни Кан уже не помнили, когда тот перестал ждать разрешения у двери и просто проходил в кабинет.
– Ха-ха, да нет, Лян. Пришло письмо из канцелярии Лояна.
– Нас расформировывают?
– Нет. Но в ближайшее время не пришлют никого нового. А мне необходимо на месяц вернуться в столицу.
– Перед Ночным шествием? – Лян нахмурился. – А я надеялся на ещё один спокойный год, господин.
– Бездна… – Кан нахмурился, снова взяв в руки письмо. – Вряд ли они об этом подумали.
– Я уверен, что это… как любят говорить чиновники?
– Не входит в зону ответственности… Но это единственный шанс получить аудиенцию у инспектора по продовольствию. А без его веского мнения нам скоро придётся питаться мхом. – Кан постучал ногтем по столешнице. – Вы помните, как я развешивал печати в прошлом году, Лян?
– Пальцем не прикоснусь к ним, господин Цинь, хоть прямо здесь развоплотите.
– Лян…
– Даже не думайте. И никто не прикоснётся. Вы у нас, конечно, шэнми с добрым сердцем, но бумажки ваши проклятые Лину подарите.
– А это…это, Лян, отличная мысль.
Сяо тяжело вздохнул. Он уже уяснил: когда Кан начинал говорить загадками, переспрашивать было бессмысленно. И ничего привычного их точно не ждало.
А Кан уже достал дощечку, чтобы отправить сокола к Лину – они как раз на днях должны были встретиться.
Лин устало рассматривал непривычно улыбающегося Кана.
– Мне даже немного страшно спрашивать, что за просьба, Кан.
– Я должен уехать в ближайшие дни. По крайней мере, пока ещё холода не подступили. Если всё получится, то вернусь после шествия с продовольствием.
– Это поэтому у тебя лицо, как у волчонка, поймавшего первую добычу?
– Нет, но… Может быть, вернусь ещё с новым званием.
– А, – хмыкнул Лин. – Важный статус.
– Не важный, а справедливый. – Кан отмахнулся. – Я и так начальник гарнизона. Думаю, я смогу убедить канцелярию о повышении – они как раз рассматривают этот вопрос. Месяцами молчали и наконец-то соизволили ответить.
– Я рад за тебя, Цинь, но при чём здесь я?
– Помогите мне, Лин. В прошлом году я принял вашего разведчика в форте.
– Пленника?
– Лин!
– Я заплатил за него требуемый выкуп. – Лин выглядел совершенно серьёзным, но едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. Кан всё-таки был забавным.
– Присмотрите за фортом в ночь шествия. У меня есть отцовские печати, но солдаты их в руки не возьмут, так что придётся развесить заранее, и я не уверен, что ничего не произойдёт.
Лин вздохнул. С одной стороны, форт совершенно точно не был его проблемой, но с другой… Кто он такой, чтобы оставлять людей умирать? Будь его воля, он спас бы каждого, будь то линьцанец или имперец. Беда имперцев обычно заключалась в страстном желании пробить стрелами его шею, но с фортом Илао теперь всё было иначе.
– Присмотрю. А ты постарайся вернуться с едой для своих солдат.
24. Чёрные когти
Тао снились странные сны. Он очнулся с тяжёлой головой, застонал и свернулся под одеялом, чтобы солнце не резало глаза. Сколько прошло времени? Мимолётное воспоминание вспыхнуло в полудрёме, и Тао схватился за руку, но не обнаружил там цепи. А почему она должна была там быть? Была, была цепь, была та девочка с двумя зрачками в одном глазу… Но память подводила – как только Тао пытался ухватить образ, тот тут же развеивался.
Собравшись, Тао кое-как поднялся и сел на кровати. Вроде никаких следов пыток. Но он был в Сораане, а теперь… Здесь.
Ничего не понимая, Тао встал и, пошатываясь, побрёл в коридор, чуть не сбив с ног Юнсана, стоило ему только отодвинуть дверь.
– Проснулся? – Юнсан приподнял одну бровь и протянул свежую одежду.
– Ой! Я… Всё закончилось? – Тао схватил одежду и прижал к груди.
– В каком-то смысле. Как себя чувствуешь?
– Ничего не помню… Всё как в тумане. – Тао нахмурился. – Я подвёл вас?
Юнсан помедлил. Конечно, под стенами Сораана он не сдержался и взвалил на плечи Тао горькую правду о смерти Хоу, но стоило ли это делать? Очевидно, нет. Уже в городе, который они заняли, Юнсан много думал о Тао и с прискорбием для себя пришёл к выводу, что тот в своих порывах мести мало чем отличался от отца дракона. Да и ушёл ли сам Юнсан от этого гнева? Теперь, когда от негодования вокруг не бушевали ураганы, когда не грызла мысль, что Юнсан недосмотрел за ребёнком Неба, оставленным близкими соратниками на его руках, он признал свой поступок необдуманным. Впрочем, от самобичевания легче не станет, да и вернись он в прошлое, поступил бы точно так же.
– Ты был невнимательным и поступил необдуманно, вот и попался. А твоя память… Мне пришлось заставить тебя забыть Сораан.
– Почему?
– Потому что тебя обманули, мальчик. Цен и Первая любят болтать и сеять дурные мысли. Я верну тебе память, Тао, когда ты будешь готов. Если захочешь.
– Вот как… Я сказал что-то не то?
– Ты забыл, что враг всегда будет врагом, – тяжело вздохнул Юнсан. – Переоденься и отдохни, мы скоро вернёмся в Небесный город.
– А вы куда идёте?
– Ищу брата. Если его увидишь, передай, что долго прятаться от меня бесполезно.
– Хорошо, господин Юнсан.
Память снова ожила, смутно вырисовывая ледяные голубые глаза и хищную ухмылку Оэлуна. Его спас опальный брат лун-вана? Небо, почему Тао был так глуп, что ему пришлось стереть память? Что-то важное произошло. Но всё, что он мог выудить из тумана, сотканного Юнсаном вокруг воспоминаний, так это азарт погони за кем-то и терпкий вкус мяса, брошенного на тарелку когтистой рукой. Тихо-тихо, так, чтобы Юнсан точно не услышал, Тао выругался, расстроенный собственной глупостью.
Первое, что он сделал, когда пришёл в себя и вышел на улицу, – расправил призрачные крылья и взмыл в воздух. На несколько минут мысли о том, что он был в плену, растворились, и Тао захлёбывался от чувства свободы и ветра под руками. Ветер снова с ним! Он может делать всё, что захочет: спланировать на крышу, приземлиться на черепицу, пробежать и снова взлететь; подхватить поток воздуха руками и направить его в другую сторону, а ещё… А ещё…
Стражники внимательно следили за тем, как крошечная фигурка поднимается на невероятную высоту и падает вниз, расправляя крылья за секунду до того, как рискует разбиться.
Один из стражников свистнул, привлекая внимание:
– Эй, Тао, хватит!
– Да отстань от парня! Сколько он в застенках сидел, – проворчал второй, тоже следя за танцем в небе. – Есть ему дело до тебя сейчас?
– А Юнсан что, зря старался? Разбиться дома – это хорошо, что ли, по-твоему?
– Сам как будто в его возрасте перед девочками не красовался.
– Это другое. Хватит шею сворачивать, кому говорю!
Тао поморщился, но на землю спустился, внимательно смотря в глаза стражнику.
– А вы там были? В Сораане?
– Конечно. Все там были. – Ворчащий стражник не выдержал и положил руку на плечо мальчишке. – Ты молодец, выжил. Страшно было?
– Я не… не помню. – Тао стало как-то неловко. То, что он чувствовал, сложно было назвать страхом.
– И не надо. Ты отдыхай, парень.