– Вызывай сюда всех! – категоричным тоном приказал новоявленный директор.
– Как это всех? – не поняла Джульетта.
– Всех – это значит всех руководителей, независимо от ранга!
– У нас что, внеплановое совещание? – лязгая зубами от страха и косясь на каменную статую начальника строительства, уточнила секретарь.
– Что-то вроде этого, – усмехнулся Бессмертных.
– А какая повестка дня?
– Передай, что на повестки дня один вопрос: «Проверка благонадёжности руководящего персонала в свете требований корпорации «Чёрная Бездна». Поняла?
– Не очень, – призналась Джульетта.
– А чего здесь непонятного? – развёл руками Иннокентий. – Будем памятники ваять… из несогласных!
Несмотря на поздний час, в кабинете начальника службы безопасности банка горел свет. Двое мужчин сидели за столом, забыв о налитом по чашкам и уже порядком остывшем чае. После смены руководства «объекта», банк был единственным местом, где полночное бденье персонала не вызывало у нового руководства подозрения. Напольные часы пробили полночь, и звук этот пугающим эхом прокатился по длинным полутёмным коридорам банка. Начальник службы безопасности банка Лев Гуров и майор Пронин сидели друг напротив друга, уткнувшись лбами.
– Напоминает рейдерский захват, – наконец произнёс Пронин и отпил глоток остывшего чая.
– Напоминает, – нехотя согласился Гуров, – но только в первом приближении.
– Что ты имеешь в виду?
– При рейдерском захвате предприятия меняют руководство, охрану, иногда меняют уставные документы, но не выстраивают из несогласных функционеров аллею памятников.
В ответ Пронин только вздохнул. После последнего достопамятного совещания в кабинете директора, вдоль центральной аллеи появилась дюжина каменных изваяний. В этих окаменелых фигурах легко угадывались верные соратники прежнего руководства: главный врач Устименко, главный санитарный врач Татьяна Власенкова, верный слуга Малюта Скуратов, главный архитектор Матвей Козаков, думный дьяк Никита Зотов, и главный специалист по подземным работам гном по кличке Груздь, как всегда явившийся на совещание в облике пожилого шахтёра. Последним в этой алее Непокорённых был Соловей-Разбойник с выбитыми передними зубами и поднесёнными ко рту для боевого свиста двумя мизинцами. Кощей опередил его буквально на пару секунд, после чего вместо контрольного выстрела лично посохом выбил статуе передние зубы.
– Интересно, в Кремле знают о последних событиях на «объекте»? – поинтересовался майор.
– Знают, – утвердительно кивнул головой Лев Иванович.
– Откуда? – удивился Пронин. – Вся связь теперь под личным контролем самопровозглашённого директора!
– Не знаю, откуда, – болезненно поморщился Гуров и помассировал правой рукой шею, – но у меня есть точная информация, что люди из команды Президента, которым это положено знать, уже в курсе.
В ответ Пронин тихонько рассмеялся.
– Ты это чего? – испуганно произнёс Гуров. – От переживаний «крыша поехала»?
– Да нет! – успокоил его сыщик. – Просто вспомнил, как на украинском языке звучит Кощей Бессмертный.
– Ну и как же?
– Чахлык Нэвмырущий!
– Смешно! – грустно согласился Гуров. – Знаешь, о чём я сейчас думаю?
– Наверное, почему этот чахлик выбрал себе имя Иннокентий.
– Ну, с этим-то как раз для меня всё ясно! Кеша – это уменьшительно-ласкательное имя от Иннокентия, в свою очередь Кеша является созвучным с именем Коша.
– А Коша – это уменьшительно-ласкательное от Кощея?
– Правильно мыслишь, вот только думаю я сейчас совсем не об этом. Меня мучает вопрос: за какие такие заслуги руководство корпорации «Чёрная Бездна» на второй день своего существования наградило Кощея должностью директора развлекательного центра «Тридевятое царство»?
– А что, собственно, тебя смущает?
– Меня смущает тот факт, что Кощей никогда не входил ни в одну корпорацию, и вдруг его поспешно достают из информационного небытия, дают определённый образ, должность, неограниченные полномочия и отсылают в совершенно другую реальность, то есть на Землю. Кстати, по меркам «тонкого» мира – это дальше некуда!
– Согласен, что-то подозрительно быстро они решили этот кадровый вопрос.
– Это ещё не всё! – азартно произнёс начальник службы безопасности банка и в поиске сигарет нервно похлопал себя по карманам. – Совсем забыл! – грустно улыбнулся Гуров. – Я ведь со вчерашнего дня пытаюсь бросить курить, но, видимо, сейчас не самое удачное время для избавления от вредных привычек!
– Ты что-то хотел ещё сказать о нашем заклятом руководителе, – напомнил Пронин.
– Да, хотел! – кивнул головой Лев Иванович. – Тебе не кажется, что заниматься назначением директора какого-то развлекательного центра, да ещё в параллельной реальности – слишком мелко для такой мегакорпорации, как «Чёрная Бездна»?
– Нет, мне не кажется, – после короткого раздумья произнёс Пронин, – я просто уверен в этом!
– Такое ощущение, что нашего худосочного Иннокентия поторопились упрятать куда подальше, – продолжил Гуров. – Не подскажешь, зачем?
– Видимо, он знает что-то такое, что может навредить корпорации.
– Возможно, но тогда зачем такие сложности? Самое верное средство от болтливости – пуля в затылок, а нашего задохлика наоборот – наградили бессмертием. Спрашивается, зачем? Уж не затем ли, чтобы он этот секрет хранил вечно?
– Возможно, а какой секрет был у Кощея по жизни?
– По жизни у него был секрет о местонахождении его смерти.
– Да-да, помню: смерть Кощея на конце иглы, а игла в яйце, яйцо в утке…
– Дальше можешь не перечислять. Получается, что Кощея приставили охранять секрет корпорации «Чёрная Бездна», который спрятали не на острове Буяне, а в «Тридевятом царстве», то есть у нас на «объекте». Вот скажи мне, майор, где бы ты спрятал самую дорогую для тебя вещь?
– Я бы всегда носил её с собой, но не на виду.
– Разумно, но ты человек, пускай бессмертный, но всё равно человек. Тебя могут обокрасть, отнять силой, то есть ограбить, выманить у тебе дорогую реликвию обманом, наконец, с бесчувственного тела!
– Ты же сказал, что я бессмертный!
– Бессмертный, но тебя могут оглушить дубиной или парализовать электрошокером и после этого спокойно тебя обыскать. Улавливаешь?
– То есть ты хочешь сказать, что дорогую моему сердцу вещь надо хранить в самом надёжном месте?
– Вот именно! А где у нас на «объекте» самое надёжное место?
– В банке! В денежном хранилище.
– Там имеется ещё и депозитарий, где можно арендовать сейф.
– Предлагаешь позвонить директору банка и уточнить, не арендовал ли наш Иннокентий в депозитарии банковскую ячейку?
– Предлагаю, но сейчас уже без четверти час, поэтому звонить будем утром.
– А что будем делать до утра?
– Ты, возможно, удивишься, но я предлагаю поспать.
– Я не ослышался? Ты предлагаешь спать, в то время…
– …как над всеми нами нависла смертельная угроза. Ты ведь это хотел сказать? Смею тебя заверить, что пять часов сна нам с тобой не помешают. Завтра будет трудный день, и силы нам ещё понадобятся, так что ложись спать и на колыбельную не напрашивайся.
Утренний разговор с директором банка получился тяжёлым.
– Вы предлагаете мне нарушить банковскую тайну нашего клиента? – краснея от негодования, переспросил синьор Помидоро.
– И не просто предлагаем, а ещё и советуем заглянуть в его банковскую ячейку, если таковая имеется, – твёрдо произнёс Гуров, глядя директору прямо в глаза.
– И это мне предлагаете Вы – начальник службы безопасности банка?
– Сейчас не до чистоплюйства, господин Помидоро, – резко ответил Гуров. – Ситуация на «объекте» критическая!
– Возможно, для Вас, господин полковник, это и чистоплюйство, а для меня вопрос чести, – холодно заметил итальянец и, гордо вздёрнув подбородок, вышел из кабинета.
– Получается, что мы друг друга не поняли, – пробормотал отставной милиционер. – Жаль!
Майор Пронин ничего не сказал, только выразительно пожал плечами.
– Придётся задействовать старые проверенные кадры, – подытожил Гуров и наконец отыскал в кармане помятую сигарету. – У тебя, майор, агентура имеется?
– Как без неё? – развёл руками Пронин. – Кое-кто до сих пор на связи.
– Тогда сделаем так: я тебе расскажу, что надо сделать, а ты уже сам исполнителя подыщешь!
Иннокентий Бессмертных вместе со своим обликом получил ещё и жизненный опыт непрожитых им лет, а также особое философское отношение к жизни, которое имеется только у лиц, обладающих бессмертием. Вероятно, поэтому он был начисто лишён чувства сострадания к людям. Он вообще редко проявлял какие-либо эмоции в общении со смертными.
– Вы же не сострадаете мошке, которая умрёт через два дня после своего появления на белый свет, – любил повторять он, когда вынужден был общаться с людьми. – Так почему же я, бессмертный, должен сострадать вам – людишкам? Для меня вы все мошки!
Исключением из правил являлись гнев и ненависть – вечные спутники его вечной жизни. Ненависть являлась генератором его смертельных идей, а гнев ко всему живому – неисчерпаемым источником магической силы.
«До чего же эти людишки мелочны в своих желаниях и по жизни суетливы, – думал он, глядя из окна своего нового кабинета на испуганно мечущихся под его взглядом рабочих. – Им жить-то всего ничего, а чего-то там суетятся, чего-то планируют, чего-то пытаются от жизни урвать. Одно слово – мошки!»
– К Вам посетитель! – голосом секретаря произнёс интерком. – Прикажите впустить?
– Запускай! – процедил сквозь зубы Иннокентий и, сев в кресло, провернулся на нём вокруг оси три раза. Когда кружение прекратилось, то в кресле сидел худощавый мужчина примерно сорока лет, в тёмном деловом костюме, лишь отдалённо напоминающий Кощея. Его можно было принять за менеджера средней руки, если бы не хрустальный медальон на груди, указывающий на то, что хозяином этого кабинета является не просто чиновник, а чиновник всемогущий, и к тому же бессмертный, как и созданная людьми сама бюрократическая система.