– Тогда у нас к Вам есть последнее условие, – продолжил таинственный абонент.
– Я не против, – простодушно согласилась Люся, выслушав предложения поставщика. – Пусть будет так, как Вы сказали, тем более что скидка мне не помешает!
Через три дня посыльный доставил ей в рабочее общежитие, которое жители «объекта» между собой называли не иначе как «Дом одиноких сердец», продолговатую коробку из трёхслойного серого картона. На упаковке, кроме Люськиного адреса, больше ничего не значилось. Сама коробка была туго перевязана шпагатом и запечатана сургучом. Внутри посылки соискательница второй молодости обнаружила три крупных краснобоких (как на рекламном снимке) яблока и листок с инструкцией. Инструкция была простенькая, если не сказать больше.
– Чего это они пишут, словно мы дебилы какие-то! – удивилась Люська, прочтя текст инструкции. – Ну, чё тут непонятного? И дурак запомнит, что раз в три дня надо съесть натощак одно яблоко вместе с косточками и огрызком.
И, не откладывая дело в долгий ящик, одинокая женщина в тот же вечер вместо традиционной жареной картошки на ужин съела одно яблоко. Съела, посмотрела на себя в мутное, засиженное мухами зеркало, пожалела о потраченных деньгах и отправилась коротать ночь в холодной постели.
Проснулась она на рассвете от неприятных ощущений: что-то сильно сдавливало её грудь.
– Какая же я дура, – сквозь сон подумала Люська. – Забыла на ночь лифчик снять! – и машинально попыталась расстегнуть крючки на лямке бюстгальтера, но, к её большому удивлению, сделать она этого не смогла, так как лямка лифчика была натянута как струна и сильно впивалась в тело.
«Такое ощущение, что я по ошибке надела лифчик на три размера меньше», – подумала женщина и, пересилив лень, встала с кровати и подошла к зеркалу.
– Я ещё, наверное, сплю и вижу сон, – решила Люська, глядя на своё отражение в зеркале. – Какой хороший сон!
Какое-то время она, покачиваясь, протирала спросонья глаза и бездумно таращилась в зеркало, потом настороженно замерла и через мгновенье метнулась к настенному выключателю.
Пронизанный страхом, радостью и удивлением Люськин крик прорезал утреннюю тишину в тот самый миг, когда жёлтый электрический свет залил комнату: из мутного зеркала на Люську смотрела тридцатилетняя женщина с пронзительно голубыми глазами, гладкой кожей и аппетитной грудью третьего размера, которая явно не вмещалась в старый застиранный бюстгальтер.
Прибежавшие на крик подружки были готовы оказать Катушкиной любую помощь и, если надо, даже подставить плечо или какую-нибудь другую часть своего тела, но, увидев помолодевшую Люську, резко поменялись с ней ролями. Теперь уже отошедшей от шока Люське пришлось утешать своих постаревших на стройках коммунизма подруг и поить их настоем валерьянки.
– Не-е-е-т! – трясла головой её напарница Валька Портянкина, прославившаяся тем, что в молодые годы не пропускала на стройке ни одного нового мужика, включая командировочных. – Не-е-е-т! Этого быть просто не может! Ты же меня, подруга, на восемь месяцев старше, а выглядишь…! Нет! – продолжала трясти головой любительница случайных половых контактов. – Это мы вчера, наверное, палёной водкой «траванулись», вот нам спьяну всякая чертовщина и мерещится!
– Ты, Люся, наверное, все деньги, что на старость откладывала, на пластического хирурга потратила, – зло пошутила крановщица Лиза Чайкина – женщина одинокая, желчная и завистливая.
– Старость подождёт, – парировала помолодевшая Люська. – А сбережений моих разве что на зубной протез хватит.
– И всё же, Людмила, признайся, в чём твой секрет? – спросила напрямую бригадир Тамара Горохова.
– Да нет у меня никакого секрета, – вздохнула Люська и протянула бригадиру листок с инструкцией по употреблению (внутрь) молодильных яблок.
– А ты подруга, случаем, не врёшь? – прищурившись, недоверчиво спросила маляр Настя Найдёнова, прозванная в бригаде Лисой за рыжий цвет волос и врождённую хитрость.
– Ты по себе не ровняй! – парировала Люся и показала картонную коробку. – Видите? Одного яблока не хватает!
– Если ты с одного яблока так похорошела, то что же с тобой после трёх яблок будет? – задалась вопросом Горохова. – Может и нам, девочки, на яблочную диету перейти?
Ровно через три дня на «объекте» возле входа в «Дом одиноких сердец» возник переполох, который привлёк внимание не только доктора Устименко, но даже начальника службы безопасности Малюту Скуратова.
– Ты, Лекарь, что-нибудь понимаешь? – спрашивал Малюта главврача, указывая на бригаду Тамары Гороховой, находившуюся в плотном окружении любопытствующих.
– Я не совсем уверен в своём диагнозе, – дипломатично ответил главврач, – но мне кажется, что имеет место групповой приём лекарственных средств, не прошедших полное апробирование и, вероятней всего, произведённых без надлежащего контроля Минздрава. Короче говоря – контрафакт!
– Ты это сейчас с кем гуторил? – недовольно переспросил Скуратов.
– Простите, – улыбнулся Устименко. – Я хотел сказать, что члены бригады Тамары Гороховой, включая самого бригадира, находятся под воздействием неизвестного нам лекарства или какого-то зелья, последствия которого неизвестны.
– Чего же тут неизвестного? – пробормотал Малюта. – Результат вон, как говорится, на лицо! Омолодились, туды их в качель!
– Вот это меня как раз и настораживает, – задумчиво произнёс доктор и направился в центр круга, где словно на витрине, в своих лучших платьях, стояли и улыбались хорошенькие молодые женщины. Все члены бригады помолодели минимум лет на десять, а Люся Катушкина, которая к этому времени съела уже второе яблоко, являла собой образчик женской красоты и молодости.
– Как Вы себя чувствуете? – спросил её Устименко, заглядывая ей в глаза.
– Хорошо чувствую, – почти пропела Люська, продолжая улыбаться.
– Что-то мне не нравится ваш, девушка, взгляд, – честно признался доктор. – Какой-то он у Вас отсутствующий. Вы меня видите?
– Вижу, – равнодушно ответила Катушкина и без стеснения стала ковырять в носу пальцем.
– А Вы меня помните?
– Не-а! – улыбнулась Люська и вытерла палец о подол своего платья.
– Какое сегодня число? – не отставал от неё Устименко. – Назовите сегодняшнее число!
– Не-а! – продолжала глупо улыбаться молодая девушка. – Не назову!
– Почему не назовёте?
– А не помню я! – засмеялась штукатурщица с двадцатилетним стажем, и как маленькая девочка, напевая детскую песенку, закружилась в танце.
– Хорошо-то как! Голова пустая, лёгкая! – кричала счастливая Люська.
– Вы можете назвать своё имя? – схватив девушку за плечи, почти прокричал ей в лицо Устименко.
– Не помню! Ничего не помню! – заливаясь счастливым смехом, ответила Катушкина.
– А чему Вы тогда радуетесь?
– А с чего мне плакать? – резонно поинтересовалась Люська.
– Отстаньте Вы от неё, – приятным грудным голосом произнесла хорошенькая брюнетка с лукавым взглядом и откровенным декольте, которое не столько скрывало, сколько подчёркивало наличие у молодой женщины шикарного бюста.
– Пойдёмте, доктор, лучше со мной, – произнесла она с придыханием, и Устименко с трудом, но всё-таки узнал в соблазнительнице Валентину Портянкину. – Я Вам, доктор, всё-всё объясню и даже кое-что покажу!
– Вы принимали сегодня какую-нибудь настойку, зелье, лекарственный порошок? – перебил Валентину доктор.
– Порошок, порошок, дай приму на посошок! – пропела Люська и снова закружилась в танце.
– Ну, допустим, принимали, – с приятной хрипотцой произнесла рыжеволосая красотка, отдалённо напоминающая маляршу Найдёнову. – А тебе, Лекарь, что, завидно?
– Яблоки мы ели, – пояснила Тамара Горохова и тряхнула копной русых волос. – Яблоки! А Люська всё-таки права! – засмеялась она. – У меня на душе так хорошо давно уже не было! Вот только не могу вспомнить что-то… – наморщила она лоб. – Я сегодня что-то должна была сделать, а что именно – не помню!
– Ты, девонька, сегодня должна была бригаду на работу вывести, задание от мастера получить и проконтролировать выполнение бригадой дневного плана! – сурово произнёс подошедший Малюта Скуратов. – А ты вместо всего этого второй час уже как смотрины устраиваешь!
– На работу? – удивилась яркая блондинка с осиной талией и курносым носиком. – Ты что-то путаешь, парниша! – хмыкнула она. – Посмотри на меня! Где я – Элизабет Чайкина – и где работа!
– Вы тоже яблоки ели? – спросил у неё Устименко. – Хотя можете не отвечать: вижу, что ели.
– Одно! Одно яблоко! – пояснила Чайкина. – Приём следующего яблока через три дня.
– Три дня! – пропела Люська и запрыгала вокруг Устименко на одной ножке. – Три дня! Три дня! Это я хорошо помню!
Устименко внимательно посмотрел на её ноги. – Я вижу, что размер обуви остался прежним? – спросил он у Катюшкиной, но Люська проигнорировав его вопрос, села на дорожный бордюр, и стала как веером обмахиваться подолом платья.
– Размер обуви не изменился, – ответила за неё Тамара Горохова. – Это единственное, что осталось в нашем теле неизменным. А о какой работе бородатый дядька говорил? Что-то я совсем ничего не помню!
– Вас это тревожит? – усталым голосом спросил Устименко.
– Нет, – улыбнулась бригадирша. – Мне хорошо, очень хорошо! Раньше у меня голова болела, и сломанная в детстве кость на ноге к непогоде ныла, а теперь ничего не болит.
– У вас была гипертония, – припомнил Устименко, – а берцовая кость болела, так как она у Вас после перелома неправильно срослась. Мне надо Вас и ваших девушек обследовать. Собирайте бригаду и поехали ко мне.
– Мы куда-то едем? – вклинилась в разговор рыжая бестия. – Я готова!
– В клуб! – нашёлся главврач. – Девушки вашего возраста обожают клубы, сейчас это модно!
– А как ваш клуб называется? – просунула хорошенькую мордочку Настя.
– Клуб называется «Амбулатория»! Модерн! Последний писк! Официантки там подают микстуры, в смысле напитки, а сами одеты в костюмы медсестёр, – импровизировал на ходу главврач.