– Не плачь. Успокойся. Может быть, будут у нас еще дети.
Королева взглянула на него и ничего не сказала в ответ.
Но напрасно надеялся король, что будут у него дети. На следующий год опять родились у королевы два медвежонка. Король был в отчаянии. Он сразу постарел, волосы его поседели, он казался стариком.
«Неужели же никогда не будет у меня детей? Неужели же не родится у нас сын – наследник? – думал король. – Ох, Бог наказал меня за то, что обратился я за помощью к старой колдунье. Ведьмой была она».
Король уж не любил своей жены, как прежде. Он стал даже сторониться ее, избегать. Почти не оставался король во дворце и все время проводил или в саду, или на охоте.
Однажды гулял король по саду. Проходя мимо беседки, услыхал он в ней голоса. Остановился и прислушался. Разговаривала старая няня с одной из придворных дам.
– И понять не могу, почему мог король привязаться к этой женщине, язык просто не поворачивается назвать ее королевой. Какая она королева? Правда, она красива, но что ж из этого? Красота ее какая-то отталкивающая. Посмотри ей в глаза: совсем глаза медведицы, а не женщины, – говорила придворная дама.
– Да, правда! – ответила няня. – Взгляд у нее суровый, тяжелый какой-то. Не люблю я, когда она смотрит на меня.
– Недавно причесывала ее Катерина, – стала рассказывать придворная дама, – да неосторожно дернула ее за волосы. Рассердилась эта самая королева, как крикнет на Катерину, а глаза-то у нее так и загорелись, как угли. Катерина даже затряслась от страха и гребень выронила.
– Вспоминается мне, как родились у королевы в первый раз два медвежонка, – сказала няня, – родились они – я прямо не помню себя от ужаса, а королева ничего – улыбается. Положила я медвежат на ковер у кровати, взглянула на них королева да как заплачет, странно так, словно медведица завыла. Вздрогнула я даже. Заметила это королева, сделала над собой усилие и замолчала.
– Что же удивляться, – сказала дама, – коль медведица воет по медвежатам. Как хочешь, а будь она хоть сто раз королевой, хоть в тысячу раз красивее, а все же она медведица, превращенная в женщину волшебством этой ведьмы, которая приходила к королю и научила его, как добыть себе такое сокровище.
– Ох, не к добру все это! – вздохнув, сказала няня.
– Что же доброго может выйти из того, что король взял себе в жены женщину, вызванную волшебством из ямы с медвежьими когтями? Чары бесовские до добра не доведут, – сказала придворная дама.
Голоса умолкли. Глубоко запал в сердце королю этот разговор. Он стал смотреть уже иными глазами на жену, следить за каждым ее движением, вслушиваться в ее голос. В голосе жены слышались ему порой какие-то дикие звуки, не звуки человеческого голоса, а рычание зверя. Как-то, разговаривая с женой, король пристально посмотрел ей в глаза. И что же? Он ясно видел, что на него смотрят не глаза чарующей красоты женщины, а глаза медведицы.
Прошел еще год. Королева опять ожидала рождения ребенка. Когда у королевы родились опять два медвежонка, король, раздраженный, крикнул, войдя в спальню жены:
– Опять медвежата! Ах, лучше бы ты сама стала медведицей!
Лишь только вымолвил это король, как королева медленно поднялась с кровати, выпрямилась во весь рост, глаза ее дико засверкали, из груди вырвалось рычание, тело покрылось шерстью, и через минуту уже не было перед королем его жены-красавицы, а перед ним на задних лапах стояла громадная медведица. Грозно зарычала она, и ее рычание разнеслось по всему дворцу. Опустилась медведица на все четыре лапы, схватила зубами медвежат и выбежала из спальни. Вихрем пронеслась она по дворцу, из дворца выбежала в город, из города в поле и скрылась в лесу.
Так лишился король жены, добытой с помощью волшебства.
С этого дня одиноко жил король до самой своей смерти. А когда он умер, некому было передать ему свое королевство.
После смерти короля еще долго охотники встречали в горах громадную медведицу, которая тотчас скрывалась, как замечала, что увидал ее охотник.
Как у цыгана хвост вырос
Жил-был на свете бедный-бедный цыган Дареж. Работал он как-то в деревне у одной старухи. На Троицын день загулял наш Дареж и только на следующий день вернулся домой, сильно навеселе. Тихонько открыл он дверь и прошел в свою каморку. Собрался он лечь спать, да захотелось ему пить. Вышел он в кухню напиться, увидал, что светится щель в двери, которая вела в комнату старухи, и подумал: «Ишь, старая, не спит! Деньги все считает! Дай-ка я посмотрю».
Подошел он к двери и приложился к щелке глазом. Смотрит, что за чудо, стоит его хозяйка нагишом посередине комнаты и натирает тело какой-то мазью. Натерлась старуха этой самой мазью с головы до самых ног, села верхом на метлу и вылетела в окно.
– А, старая ведьма! Вот чем ты занимаешься! – воскликнул Дареж. – Погоди, и мы попробуем, как это на метле летают!
Пошел Дареж на двор, разыскал метлу и пошел с ней в комнату старухи. Там разделся он донага, взял банку с мазью и стал ею натираться. Мазь была волшебная, приготовленная из яиц черной курицы и перепелиной крови. Намазался ею Дареж густо-густо, сел верхом на метлу и в мгновение ока очутился высоко под облаками. Известное дело, пьяному море по колено; так и Дареж ничуть не испугался. Наоборот, ему очень занятным показалось лететь так высоко над землей верхом на метле. Летел же он так быстро, что ветер свистал у него в ушах и дух захватывало.
– Вот это ловко! – крикнул Дареж. – Коль я пролечу этак с часик, то отмахаю верст сто с лишним. Только куда же это я лечу? Ну, да там видно будет!
Дареж летел все дальше и дальше. Но вот метла стала лететь медленнее, и Дареж почувствовал, что он спускается. Посмотрел он вниз и увидал огонь. Он спускался как раз к этому огню.
– Не угодить бы еще в огонь, – промелькнуло в пьяной голове Дарежа.
Но метла сделала большой круг по воздуху и опустилась на землю в двадцати шагах от громадного костра, разведенного у подножья высокой гранитной скалы. Ослепленный ярким светом костра, Дареж сразу не разобрал, что вокруг него делается. Но скоро глаза привыкли к свету, и перед Дарежем открылось ужасное и вместе отвратительное зрелище. К скале тяжелыми стальными цепями было приковано такое страшное чудовище, все покрытое густой черной шерстью, что у Дарежа, как ни был он пьян, мороз побежал по жилам. Чудовище это бешено рвало цепи, стараясь вырваться на свободу. От усилий чудовища скала качалась, и казалось, вот-вот она упадет. Вокруг скалы, словно безумные, плясали с дьяволами и бесами ведьмы и кричали:
– Суйолак, Суйолак! Слава Суйолаку!
Чудовище, прикованное к скале, и было Суйолаком. Он рвался все сильнее и сильнее. Глаза его налились кровью и горели зеленым огнем, пена клубилась из его пасти, из ноздрей вырывалось пламя, его вой временами заглушал крик ведьм. Одно мгновение можно было подумать, что Суйолак вырвется на свободу, опрокинув скалу и разорвав в куски цепи. Ведьмы и бесы прекратили дикую пляску и умолкли. Все они стояли и смотрели на скалу, чего-то ожидая. Из-под скалы выползла громадная желтая змея, она обвилась вокруг скалы и Суйолака и так сдавила его своими чудовищными кольцами, что Суйолак неистово взвыл и смолк. А змея уползла под скалу.
– Вот это хорошо, – воскликнул Дареж, – что змея угомонила этого самого Суйолака!
Снова закричали и завыли ведьмы, дьяволы и бесы и пустились в пляс еще более неистовый, бешеный.
– Эх, здорово они пляшут! Дай-ка и я немного попляшу! – решил Дареж.
Стал он рассматривать ведьм и выбирать, какую бы из них ему пригласить. Всякие были здесь ведьмы: старые и молодые, безобразные и красивые. Среди них увидал Дареж и свою хозяйку, она плясала со здоровенным бесом, хвост которого извивался, как змея.
– Ах, она ведьма! Хоть и старая, а как пляшет! – воскликнул Дареж. – Ну, да и я не хуже пропляшу, чем ты и твой долговязый бес!
Подбежал Дареж к какой-то молодой и красивой ведьме, схватил ее за руку и крикнул:
– Пойдем плясать!
– Идем! – воскликнула ведьма и как-то дико захохотала.
Закружился с ведьмой Дареж. Долго плясал он с ней. Откуда только у него силы брались. Наконец стал он уставать, остановился и сказал ведьме:
– Будет! Больше не могу!
Ведьма пристально посмотрела на Дарежа и сказала:
– Эге, вот кто ты! А я-то думала, что ты наш! Ну, не пройдет тебе даром то, что ты явился незваным сюда к нам!
– А дело-то неладно! – прошептал, отходя от ведьмы Дареж, хмель которого уже начинал проходить. – Эх, как бы поскорее домой вернуться!
Но вернуться домой было не так-то просто. Стал Дареж раздумывать, как ему быть.
Наконец, окончилась пляска ведьм, и все они столпились у костра. Дареж увидал, как все ведьмы, одна за другой, подходили к толстому, громадному дьяволу, который сидел у костра на камне, падали пред ним на колени и кланялись ему в землю, а потом что-то рассказывали. Дареж подошел поближе послушать, о чем это рассказывают ведьмы толстому дьяволу. Оказалось, что они давали отчет верховному дьяволу во всех злых делах, совершенных ими за год. Одних ведьм дьявол хвалил. Одной он дал даже в награду маленький хвостик, чем она была очень обрадована. Других же ведьм верховный дьявол приговаривал к различным наказаниям. Особенно же рассвирепел верховный дьявол, когда одна из ведьм сказала, что не могла совершить ни одного злого дела за весь год.
– А, негодная! – зарычал на нее дьявол. – Так-то ты служишь мне! Я с тобой расправлюсь так, что ты весь свой век будешь помнить! Слизывай целый год языком шерсть с Суйолака!
Завыла от ужаса ведьма. Дьявол присудил ее к самому ужасному для ведьм наказанию. Ведьма бросилась на колени перед верховным дьяволом и стала просить его о пощаде, но верховный дьявол только свирепо расхохотался, а за ним захохотали и все ведьмы, дьяволы и бесы. Верховный дьявол махнул рукой. Бесы схватили ведьму и потащили ее к Суйолаку.
Увидал Дареж, как подошла к верховному дьяволу и та ведьма, с которой он плясал. Долго рассказывала ведьма о своих подвигах. Дареж только диву давался, на какие только проделки пускалась эта ведьма, чтобы причинить какой-нибудь вред людям. Наконец она кончила свой отчет. Дьявол остался ею очень доволен и похвалил ее. Она же сказала дьяволу: