а планете Борт жили привидения, очень много разных привидений.
Жили?
Нет, правильнее было бы сказать — влачили жалкое существование или, как говорят в таких случаях, кое-как сводили концы с концами.
Обитали они, как и все привидения, где придётся — в пещерах, в старинных разрушенных замках, в пустых заброшенных домах, на чердаках.
В полночь они выбирались из укрытий и расходились по всей планете — пугать бортианцев.
Но бортианцы их нисколько не боялись.
Эти умные люди в привидения не верили.
И если сталкивались с ними, то смеялись, пока те, краснея от стыда, не исчезали.
Например, начинает какое-нибудь привидение со скрежетом греметь цепями, как тут же кто-нибудь из бортианцев кричит:
— Эй, привидение, смазало бы получше свои цепи! Уж очень гремят!
А если привидение начнёт, к примеру, размахивать изо всех сил своей белой простынёй, то кто-нибудь из бортианцев, скорее всего какой-нибудь мальчишка, кричит ему:
— Ну чего ты там крутишься? Тащи сюда свою простыню да суй скорее в стиральную машину. Давно пора отправить её в биологическую стирку.
К утру привидения возвращались в свои укрытия, сами совсем запуганные, упавшие духом, и жаловались друг другу:
— Чёрт знает что творится! Представляешь, что сказала мне одна синьора, которая сидела на балконе, наслаждаясь ночной прохладой? «Смотри, говорит, опоздаешь! У тебя часы отстают. Неужели нет среди вас, привидений, часовщика, чтобы починить их?»
— А мне? Они подсунули мне записку! Прикололи кнопкой у двери. И знаешь, что в ней было написано?
«Уважаемый синьор привидение! Когда закончите свою прогулку, прикройте дверь. Прошлой ночью вы оставили её открытой, в дом забрели бродячие коты и вылакали молоко моей кошечки».
— Никакого уважения к привидениям!
— Никакого почтения!
— Надо что-то предпринимать!
— А что, например?
Кто-то предложил провести демонстрацию протеста.
Кто-то другой — ударить во все колокола, что есть на планете, чтобы помешать бортианцам спать.
Наконец слово взял самый старый и самый мудрый призрак.
— Дамы и господа! — сказал он, штопая дыру на своей ветхой простыне. — Дорогие друзья! Ничего не поделаешь! Больше нам не напугать бортианцев! Никогда! Они привыкли к нашему шуму, знают все наши фокусы, и наши протесты их нисколечко не тронут. Нет, нам здесь больше нечего делать…
— Что значит «здесь»?
— Я хочу сказать — на этой планете. Надо эмигрировать, покинуть её…
— Ну да, чтобы оказаться на какой-нибудь планете, где живут только комары да мухи!
— Нет, господа, я знаю одну подходящую планету.
— И как же она называется?
— Она называется Земля. Я узнал от одного верного и надёжного человека, что на Земле живут миллионы ребят, которые, едва только услышат про привидения, сразу же прячут головы под подушки.
— Как чудесно!
— Не может быть!
— Мне рассказал это, — продолжал старый призрак, — один человек, который никогда в жизни не говорит неправду.
— Ну ладно, давайте голосовать! Голосовать!
— За что голосовать?
— Кто согласен переселиться на Землю, махните своей простынёй. Подождите, я сосчитаю… Один, два, три… сорок… сорок тысяч… сорок миллионов… Кто против? Один, два… Ну что же, подавляющим большинством принято решение — едем!
— А кто против, тоже может поехать?
— Разумеется. Меньшинство должно следовать за большинством.
— Когда отправляемся?
— Завтра вечером, как только стемнеет.
И на следующий вечер, ещё до того, как вышла Луна (кстати, на планете Борт четырнадцать Лун, и непонятно, как им удаётся вертеться вокруг неё и не сталкиваться), бортианские привидения выстроились колонной и замахали своими простынями, словно большими бесшумными крыльями…
И полетели…
Полетели в космическое пространство, словно белые ракеты.
— А не собьёмся с пути?
— Не бойтесь, старик знает небесные маршруты так же хорошо, как дырки на своей простыне…
Первый конец
ерез несколько минут, двигаясь со скоростью света, бортианские привидения подлетели к Земле и опустились в той её части, которая находилась тогда в тени, где ночь только ещё начиналась.
— Теперь разомкнём наши стройные ряды и разлетимся, — предложил старый призрак. — Пусть каждый осмотрится и действует по обстоятельствам. К рассвету соберёмся здесь и обсудим положение. Согласны?
И привидения растаяли в ночной темноте.
Когда же они вновь встретились на рассвете, то едва не выпрыгивали из своих простыней от радости.
— Ребята, да это же просто рай!
— Какое счастье!
— Какой праздник!
— Кто бы подумал, что столько людей ещё верит в привидения!
— И не только дети, взрослые тоже!
— И даже образованные люди!!!
— Я напугал одного доктора!
— А я — министра! Он даже поседел от страха!
— Наконец-то мы нашли подходящую планету! Я голосую за то, чтобы остаться тут.
— И я!
— И я!
На этот раз во время голосования взметнулись все простыни, ни одна не осталась неподвижной.
Второй конец
ерез несколько минут, двигаясь со скоростью света, бортианские привидения улетели очень далеко от своей планеты.
К сожалению, в суматохе перед отлётом никто не заметил, что во главе колонны оказались те самые два привидения, которые возражали против путешествия на Землю.
А это были, надо вам сказать, земные привидения.
А ещё точнее — миланские привидения, которые убежали из ломбардской столицы, не устояв под градом гнилых помидоров, какими закидали их мальчишки.
Эти привидения тайком пробрались на планету Борт и спрятались среди местных обитателей.
О том, чтобы вернуться на Землю, они, разумеется, и слышать не хотели.
Но если бы кто-нибудь узнал, что они — земные, им пришлось бы не сладко.
И тогда они задумали…
Впрочем, что задумали, то и сделали — возглавили колонну.
Все полагали, что путь указывает старый мудрый призрак, а он между тем задремал на лету.
И земные привидения, вместо того чтобы лететь к Земле, взяли курс совсем в другую сторону — к планете Пик, которая находится на расстоянии трёхсот миллионов миллиардов километров и семи сантиметров.
На этой планете обитали только какие-то говорящие лягушки.
Бортианским привидениям неплохо жилось там, по крайней мере несколько столетий.
А потом, похоже, и лягушки перестали бояться их.
Третий конец
ерез несколько минут, двигаясь со скоростью света, бортианские привидения оказались вблизи Луны и уже собирались опуститься на Землю и приняться за своё дело, как вдруг увидели, что с Земли им навстречу движется такая же большая колонна привидений.
— Эй, кто вы такие?
— А вы кто?
— Нечестно! Мы первые спросили! Отвечайте!
— Мы привидения с планеты Земля. Улетаем отсюда, потому что здесь нас уже больше никто не боится.
— И куда же летите?
— На планету Борт. Нам говорили, там найдётся кого попугать…
— Несчастные! Так знайте же — мы покинули нашу планету Борт именно потому, что привидениям там уже больше нечего делать!
— Чёрт возьми, как же быть?
— Давайте объединимся и поищем какую-нибудь планету, где живут трусишки. Неужели не найдётся хотя бы одна такая во всей Вселенной…
— Ну конечно, так и надо сделать!..
Так и сделали.
Бортианские и земные привидения объединились, поворчали немного и скрылись в глубинах Космоса.
СОБАЧКА, КОТОРАЯ НЕ УМЕЛА ЛАЯТЬ
ила-была однажды собачка, которая не умела лаять.
Ни лаять, ни мяукать, ни мычать, ни ржать — никак не умела разговаривать!
Это была самая обыкновенная маленькая собачка.
И никто не знал, откуда она взялась в этом селе, где прежде никто никогда не видел ни одной собаки.
И уж, понятное дело, сама она даже не догадывалась, что не умеет лаять.
Но вот кто-то спросил её:
— А почему, интересно, ты никогда не лаешь?
— Лаять?.. А как это? Я ведь не здешняя, я не умею…
— Вот чудачка! Разве не знаешь, что все собаки лают?
— Зачем?
— Не зачем, а потому. Потому что они собаки! Лают на прохожих, на подозрительных кошек, на Луну. Лают, когда голодны, когда беспокоятся или злятся. Лают чаще всего днём, но случается и ночью.
— Очень возможно, но я…
— А ты что за птица такая особенная? Или хочешь, чтобы о тебе написали в газетах?
Собачка не знала, что и сказать. Она не умела лаять и не знала, как этому научиться.
— А ты делай, как я, — пожалев собачку, посоветовал ей петушок и несколько раз прокричал своё звонкое « ку-ка-ре-ку!».
— По-моему, это совсем непросто, — заметила собачка.
— Да что ты! Очень даже просто! Послушай ещё и посмотри внимательно на мой клюв. Короче, смотри и подражай!
И петушок ещё раз пропел «ку-ка-ре-ку!».
Собачка попробовала повторить, но у неё получилось только какое-то жалкое «кхе-кхе», и курицы, испугавшись, бросились врассыпную.
— Ничего, — успокоил собачку петушок, — для первого раза очень даже неплохо. А теперь повтори. Ну!
Собачка ещё раз попробовала прокукарекать, но у неё опять ничего не вышло.
И тогда она стала потихоньку тренироваться изо дня в день, иногда уходила в лес — там совсем никто не мешал, и можно было кукарекать сколько угодно.
Но вот однажды утром в лесу ей удалось так хорошо, так звонко и красиво прокричать «ку-ка-ре-ку!», что лиса, услышав этот петушиный клич, подумала: «Наконец-то петенька собрался навестить меня! Надо скорей поблагодарить его за визит…»
И поспешила ему навстречу, не забыв при этом захватить нож, вилку и салфетку, потому что для лисы, как известно, нет блюда лакомее, чем хороший петушок.
Можете себе представить, как огорчилась она, когда вместо петушка увидела собачку, которая сидела по-щенячьи на своём хвосте и одно за другим испускала громкие «ку-ка-ре-ку!».
— Ах вот оно что! — воскликнула лиса. — Так, чего доброго, и в ловушку можно угодить!
— В ловушку?
— Ну да! Я подумала, ты нарочно притворилась петушком, заблудившимся в лесу, чтобы поймать меня. Хорошо ещё, что я вовремя заметила тебя. Но это нечестно! Собаки обычно лают, предупреждая, что приближаются охотники.
— Уверяю тебя… Я совсем не думала охотиться. Я пришла сюда только поупражняться.
— Поупражняться? В чём?
— Я учусь лаять. И уже почти научилась. Послушай, как у меня хорошо получается.
И она снова звонко пропела «ку-ка-ре-ку!».
Лиса так хохотала, что чуть не лопнула от смеха, каталась по земле, хватаясь за живот, и никак не могла остановиться.
Наша собачка ужасно обиделась, что над нею смеются, — ведь она так старалась!
Поджав хвост и чуть не плача, побрела она домой.
Но тут встретилась ей кукушка.
Увидела она печальную собачку и пожалела её:
— Что случилось с тобой?
— Ничего.
— Отчего же ты такая грустная?
— Эх… Так вот и так… Всё оттого, что не умею лаять. И никто не может научить меня.
— Ну, если дело только за этим, я научу тебя в два счета! Послушай хорошенько, как я пою, и повтори точно так же: «Ку-ку, ку-ку, ку-ку!» Поняла?
— Вроде не так уж и трудно…
— Да совсем просто! Я с самого детства умею куковать. Попробуй: «Ку-ку, ку-ку…»
— Ку… — попробовала собачка, — ку…
Она повторяла это «ку…» ещё много раз и в этот день, и на следующий.
И через неделю стала уже совсем неплохо куковать.
Она осталась очень довольна собой и думала: «Наконец-то, наконец-то я начинаю по-настоящему лаять! Теперь уж никто не станет смеяться надо мной».
Как раз в эти дни начался охотничий сезон.
В лесу появилось много охотников, а среди них и такие, которые стреляют куда попало и в кого попало.
Могут пальнуть даже в соловья, если услышат его.
И вот идёт один такой горе-охотник по лесу и слышит в кустах: «Ку-ку… ку-ку…»
Он поднимает ружьё, целится и — бух! бах! — стреляет.
Пули, по счастью, не задели собачку.
Пролетели и просвистели над самым ухом.
Но она испугалась и пустилась наутёк.
И очень удивилась: «Наверное, этот охотник сошёл с ума, если стреляет даже в собаку, которая лает…»
А охотник тем временем искал свою добычу.
Он не сомневался, что попал в цель.
«Наверное, птицу утащила эта собака, которая выскочила вдруг откуда-то», — подумал он.
И, чтобы отвести душу, выстрелил в мышонка, выглянувшего из своей норки, но не попал и в него.
А собачка бежала, бежала…
Первый конец
ежала, бежала собачка и оказалась на лугу, где спокойно паслась корова.
— Куда так спешишь?
— Сама не знаю…
— Ну так остановись. Здесь прекрасная трава.
— Эх, если бы в траве было дело…
— Ты что — больна?
— Хуже. Я не умею лаять!
— Но ведь это самое простое, что только может быть на свете! Послушай меня: «Му-у! Му-у! Му-у!..» Разве не красиво?
— Неплохо. Но я не уверена, что это как раз то, что мне надо. Ты ведь корова…
— Разумеется, я корова.
— А я — нет. Я собака.
— Разумеется, ты собака. Ну и что? Что тебе мешает выучить мой язык?
— А знаешь, это мысль! Превосходная мысль!
— Какая?
— Да вот эта, которая только что пришла мне в голову. Я выучу языки всех животных и стану выступать в цирке. Все будут аплодировать мне, я разбогатею и выйду замуж за принца. Собачьего принца, разумеется.
— Молодец, очень хорошо придумала! Ну, так за работу. Слушай внимательно: «Му-у… Му-у… Му-у…»
— Му-у… — промычала собачка.
Как оказалось, эта собачка, которая не умела лаять, обладала большими способностями к языкам.
Второй конец
ежала, бежала собачка… И встретился ей крестьянин.
— Куда так спешишь?
— Сама не знаю…
— Тогда идём со мной. Мне как раз нужна собака — курятник сторожить.
— Я бы пошла к вам, да только вот лаять я не умею.
— Тем лучше. Собаки, которые лают, только помогают ворам удирать. А тебя они не услышат, подойдут поближе, тут ты их схватишь, укусишь как следует, и они получат по заслугам.
— Согласна! — ответила собачка.
Так и случилось, что собачка, которая не умела лаять, нашла наконец себе занятие, цепь и миску с костями — раз и навсегда, на всю жизнь.
Третий конец
ежала, бежала собачка…
И вдруг остановилась.
Какой странный голос она услышала.
— Гав-гав! — громко произнёс кто-то. — Гав-гав!
— Что-то очень родное и знакомое, — подумала собачка. — Хотя никак не могу понять, что это за животное говорит.
— Гав-гав!
— Жираф, может быть? Нет, наверное, крокодил. Это очень злое животное — крокодил… Надо быть осторожнее.
Прячась за кустами, собачка двинулась туда, откуда доносилось это «гав-гав!», от которого, бог знает почему, так сильно забилось её сердце.
— Гав-гав!
— Вот так раз — собака!
Да, да! Причём это оказалась собака того самого охотника, который недавно стрелял, услышав кукование.
— Привет, собака!
— Привет, собака!
— Что это за звуки ты издаёшь?
— Звуки? Да будет тебе известно, что это не просто звуки, а собачий лай.
— Лай? Ты умеешь лаять?
— А что ж тут такого? Не стану же я трубить, как слон, или рычать, как лев!
— Тогда научи меня!
— А ты разве не умеешь лаять?
— Нет…
— Слушай внимательно! Это делается так: гав, гав!..
— Гав, гав! — сразу же легко повторила собачка.
И подумала про себя, радостная и счастливая: «Наконец-то я нашла хорошего учителя!»