Дверь была закрыта, но фея сделалась совсем маленькой и пробралась в щелку над дверью. Дело в том, что она заметила на подоконнике толстую тетрадь и пенал с карандашами, которые Башир забыл убрать на место.
Когда папаша Саид ушел, фея выдрала из тетради листок (вы замечали, что у Башира часто не хватает листов в тетрадях?). Потом она вынула из пенала цветные карандаши и принялась рисовать. Уходя, папаша Саид, разумеется, погасил свет. Но у фей превосходное зрение, они различают цвета даже в полной темноте. И вот водопроводная фея нарисовала волшебника в большой остроконечной шапке и просторном черном плаще.
Завершив рисунок, она на него подула и запела:
Волшебник и маг,
Черный, как мрак,
На белой странице —
Хочешь жениться?
На лице у волшебника появилась гримаса:
— Нет, не хочу, — сказал он, — ты слишком толстая.
— Тем хуже для тебя! — возразила фея.
Она дунула еще раз, и волшебник перестал двигаться. Тогда фея вырвала еще один листок (в тетрадях у Башира часто не хватает и нескольких листков) и нарисовала другого волшебника в красном плаще.
Дунула и спросила:
Волшебник и маг,
Красный, как рак,
На белой странице —
Хочешь жениться?
Но красный волшебник отвернулся:
— Нет, не хочу, ты слишком тощая.
— Что ж, тем хуже для тебя!
Фея дунула на него, и этот волшебник тоже превратился в неподвижный рисунок. Потом она порылась в пенале и обнаружила, что остался только один карандаш — синий. Все остальные карандаши Башир растерял.
— Этого мне нельзя упустить! — подумала фея.
С большим старанием она нарисовала на третьем листке третьего волшебника в синем плаще. Докончила и оглядела с любовью. Этот был самый красивый из всех.
— Лишь бы он меня полюбил! — подумала фея.
Она дунула на него и запела:
Волшебник и маг,
Синий, как флаг,
На белой странице —
Хочешь жениться?
— Хочу, — сказал волшебник.
Тут фея дунула трижды. После третьего раза нарисованный волшебник стал объемным, потом отделился от бумаги, потом встал, взял фею за руку, они проскользнули под дверью и вылетели на улицу.
— Прежде всего, — сказал синий волшебник, — я отниму твои дары у Мари и Мартины.
— Ты считаешь, так надо? — спросила фея.
— Это самое неотложное дело, — ответил волшебник.
И прочел магическое заклинание.
На другой день Мартина перестала плеваться жемчугом. Когда молодой человек с ласковым лицом это заметил, для начала он ее побил. Потом, видя, что это не помогает, он ее выгнал. Беглянка вернулась к родителям, но приключение пошло ей на пользу: она стала кроткой и доброй девушкой.
В тот же день Мари перестала плеваться змеями. Для института Пастера это было большим огорчением, но муж ничуть не жалел, потому что теперь он мог поговорить с женой, что оказалось большим удовольствием, так как он обнаружил в ней столько же ума, сколько и послушания.
А волшебник и фея исчезли. Я знаю, что они живут и здравствуют, только не знаю, где. Они почти не творят чудес, ведут себя очень, очень осторожно и совершенно не стремятся привлечь к себе внимание.
Я забыл еще добавить вот что: наутро после той достопамятной ночи мадам Саид, мама Башира, отперла лавку и обнаружила на подоконнике разбросанные карандаши сына, открытую тетрадь с тремя вырванными страницами и двух нарисованных волшебников. Ей это очень не понравилось. Она позвала сына и строго ему сказала:
— Что за безобразие! Как тебе не стыдно! Разве тебе для этого покупают тетради?
И как Башир ни уверял, что это сделал вовсе не он, никто ему не поверил.
Колдунья из чулана с метлами
Эту историю расскажу я, месье Пьер, и произошла она со мной.
Однажды я рылся в кармане и нашел монету в пять новых франков. Я себе сказал:
— Здорово! Я просто богач! Я могу купить дом!
И тотчас поспешил к нотариусу:
— Здравствуйте, господин нотариус! Нет ли у вас на примете дома за пять сотен франков?
— Пять сотен? Старых или новых?
— Ну, конечно, старых!
— Увы! — отвечал нотариус. — Я весьма огорчен. У меня есть дома за два миллиона, за пять миллионов, за десять, но за пять сотен франков мне предложить вам нечего!
Я не отступал:
— Неужели? Может, поискать получше… Какой-нибудь самый крохотный домик…
Вдруг нотариус хлопнул себя по лбу:
— Ах да!.. Подождите-ка минутку…
Он порылся в ящике стола и извлек папку.
— Вот, взгляните: отдельный домик, выходящий на широкую улицу; спальня, кухня, ванная комната, гостиная, туалет и чулан с метлами…
— Цена?
— Три с половиной франка. С расходами по оформлению вашей покупки это будет как раз пятьсот старых или пять новых франков.
— Прекрасно! Я его покупаю.
С чувством собственного достоинства я выложил на стол монету в сто новых су. Нотариус взял ее, а мне протянул контракт:
— Подпишитесь здесь.
И здесь.
И еще вот тут.
И вот там.
Подписавшись, где следовало, я вернул ему папку и спросил:
— Все в порядке?
— В полном порядке. Хи-хи-хи-хи!
Я с удивлением взглянул на нотариуса:
— Чему вы радуетесь?
— Ничему, ничему… Ха-ха!
Мне весьма не понравился его смех. Это был отрывистый нервный смешок, какой бывает, когда с вами разыгрывают дурную шутку.
— А что, — с подозрением спросил я, — этот дом на самом деле существует?
— Ну конечно же. Хе-хе-хе-хе!
— Надеюсь, он прочен? И не рухнет мне на голову?
— Хо-хо… Не рухнет, не рухнет!
— Вот как! Тогда что же во всем этом забавного?
— Ничего, я же вам сказал! Впрочем, вот ключ, посмотрите сами!.. Желаю удачи! Ха-ха-ха!..
Я взял ключ, вышел от нотариуса и отправился взглянуть на дом. Право слово, он оказался маленьким аппетитным домиком, кокетливым, славно спланированным, со спальней, кухней, ванной комнатой, гостиной, туалетом и чуланом с метлами.
Закончив осмотр, я подумал:
«Не познакомиться ли мне с новыми соседями?»
Вперед! И я постучался к соседу слева:
— Здравствуйте! Я ваш сосед справа. Я только что купил маленький домик со спальней, кухней, ванной комнатой, гостиной, туалетом и чуланом с метлами!
Человечек, который появился на пороге, побледнел как мел. Он с ужасом на меня посмотрел и, не сказав ни слова, захлопнул дверь у меня перед носом.
Я не обиделся, но сам себе сказал:
— Надо же! Какой чудак!
И постучался к соседке справа:
— Здравствуйте! Я ваш сосед слева. Я только что купил маленький домик со спальней, кухней, ванной комнатой, гостиной, туалетом и чуланом с метлами!
Я увидел старушку, которая, сложив руки, посмотрела на меня с глубоким сожалением и, шамкая, запричитала:
— О, мой нешчаштный шударь, ужаш, кошмар! Пошмотреть, это же прошто напашть! Такой шлавный юноша, как вы… Может, вам еще удашца выбрацца… Как говорят, пока мы живы, надежда оштаецца… И пока мы ждоровы…
Услышав эту речь, я встревожился:
— Дорогая мадам, объясните же мне наконец, в чем дело? Все, с кем бы я ни говорил об этом доме…
— Ижвините, мой шударь, — перебила меня старушка, — но у меня на плите жаркое… Оно может подгореть!
И она тоже захлопнула дверь у меня перед носом.
Тут мне стало совсем не по себе. Я вернулся к нотариусу и сказал ему в ярости:
— А теперь объяснитесь: что такого необычного в моем доме? Может, я позабавлюсь вместе с вами? Если вы не ответите, то вот это я запущу вам в голову!
И я сжал в ладони большую стеклянную пепельницу. На сей раз нотариус даже не улыбнулся:
— Тише, тише! Успокойтесь, дорогой месье! Положите пепельницу! И садитесь!
— Сначала вы все скажете!
— Ну конечно! Контракт подписан, и я могу вам все объяснить… Вы купили дом с привидением!
— С привидением?.. Откуда там привидение?
— Из чулана с метлами! Колдунья из чулана с метлами!
— Почему вы не сказали мне об этом раньше?
— А вы бы тогда не купили дом, который я так хотел продать!.. Хи-хи-хи!
— Прекратите смеяться, или я разобью вам голову!
— Ну, хорошо, хорошо…
— Тогда скажите: я был там, в этом чулане, едва ли не четверть часа… Я не видел никакой колдуньи!
— Потому что ее не бывает днем. Она появляется только ночью!
— Что же она ночью делает?
— О! Она тихохонько сидит в своем чулане… Тише воды, ниже травы… Но — внимание! Если, на свою беду, вы споете:
Эй, колдунья, две ноги,
Ну-ка, зад побереги! —
тут-то она и явится!.. И тогда вам несдобровать!
При этих словах меня словно подбросило, и я вскричал:
— Кто вас дернул за ваш дурацкий язык? Для чего вы мне это спели? Никогда еще я не слыхал подобной ахинеи! Теперь я не смогу от нее отвязаться!
— Безусловно! Хи-хи-хи!
Я готов был броситься на нотариуса, но он уже исчез через потайную дверь.
Делать было нечего. Я вернулся домой, уговаривая себя по дороге:
— Что ж, остается быть внимательным… Попробуем забыть эту глупую песенку!
Легко сказать! Такие слова не забываются! Первые месяцы я еще был настороже… Но вот прошло полтора года, я сроднился с моим домом, узнал его до последней трещинки, он сделался мне родным и близким… Время от времени я начал напевать песенку днем, не опасаясь появления колдуньи… Потом на улице, где ничем не рисковал… Наконец, я не выдержал и стал бормотать ее дома, перед сном, — но не всю! Я только произносил:
Эй, колдунья… —
и умолкал. Мне чудилось, что дверь чулана начинала дрожать. Но поскольку я останавливался на полуслове, колдунья ничего не могла поделать. Тогда что ни день я стал прибавлять к песенке по слову: