ДЕРЕВНЯ
Профессор и его изба
Наверное, весёлый был тот человек, который назвал эту деревню Весёлые Горы. Никаких гор тут нет и никогда не бывало. Вокруг — поля, пашни да леса с глубокими озёрами.
Однако если внимательно приглядеться — деревня действительно весёлая. Крепкие избы с расписными наличниками. На этих наличниках расписные петушки, цветы, кони скачущие, ну и, конечно, солнышко с длинными-предлинными лучами.
Посреди деревни — магазины с большими витринами, красивый Дом культуры, библиотека. А рядом с библиотекой — переулок Фантазёров.
Переулочек совсем крохотный — всего несколько домов. Зато один из них — необыкновенный. Этот дом вот какой.
Деревянный, рубленный из толстенных лиственниц. У него высокая остроконечная крыша, выложенная тёмно-красной черепицей. На самом коньке крыши крутится зелёная флюгарка, изображающая всадника с флагом и с трубой. Этот всадник поворачивается не туда, откуда дует ветер, а в ту сторону, откуда едет в деревню хороший человек. Вот как!
А под коньком крыши, на фронтоне дома, — круглое слуховое окошечко. И в нём каждый вечер показывается забавная рожица; если погода на завтра ожидается хорошая — рожица улыбается, а если плохая — горько плачет. Между прочим, предсказывая погоду, эта рожица ни разу не ошиблась. Вот как!
Окна у домика небольшие, деревенские. Стёкла в них чисто вымыты, переплёты покрашены белой краской. А наличники на окнах такие забавные, такие причудливые, что глядеть на них можно целый день и всё равно не наглядишься: там и зайчики прыгают, и олени бегут, и гуси-лебеди летят, и зимородки порхают, и ёжики грибы собирают, и птички-пеночки на ветках распевают… Вот как!
Живёт в этом удивительном доме знаменитый Профессор чародейства, фокусов и забав. В деревне все зовут его «уважаемый Профессор». И совершенно правильно, что так зовут — ведь Профессор достоин настоящего, большого уважения!
Когда-то давным-давно был он цирковым артистом. Сначала — клоуном. А потом научился фокусы показывать. И сделался таким знаменитым фокусником, что объездил весь мир, во всех странах побывал и прославил наш русский цирк.
Но вот подошла старость, выступать стало трудно… Да и в городе жить не захотелось. И поселился тогда Профессор здесь, в деревне Весёлые Горы, в переулке Фантазёров. Свежий воздух, лес, поля, луга… — что может быть лучше!
Профессор чародейства, фокусов и забав — совершенно седой, очень худенький старичок. Весь какой-то прозрачный. Одевается во все шерстяное, тёплое и даже в летнюю пору носит разноцветную вязаную шапочку с помпоном.
В Весёлых Горах Профессора сильно полюбили. Колхозники сами построили ему этот сказочный дом. Каждое утро с колхозной фермы ему приносят парное молоко. Школьники — те, кто постарше, колют ему дрова, а те, кто помоложе, собирают для него кедровые шишки, землянику, бруснику, костянику…
Профессор тоже всем помогает по мере своих слабых сил. Придёт на полевой стан, когда у трактористов отдых после работы, и начинает им весёлые фокусы показывать. Трактористы смеются, хохочут… Зато работа потом у них идёт веселее.
Или песенку споёт людям забавную. Или стишок сочинит. Но есть у Профессора и более важные дела в деревне.
Волк на бечёвке
Тётка Доставалиха, которая живёт по соседству с Профессором, пошла в лес за берёзовыми вениками, чтобы метлу сделать (это она так говорит; а на самом-то деле ей хотелось нарвать побольше подснежников и медунок и отвезти их в город на базар). В лесу на лужайке тётка Доставалиха увидела волка.
Отчаянно размахивая красной спортивной сумкой, без оглядки примчалась Доставалиха в деревню и, всё ещё дрожа от страха, рассказала:
— Выхожу это, значит, я на лужайку, а там цветков медунок полным-полно!.. Смотрю — на пенёчке волчина сидит, как ненормальный: башка у него задумчивая и набок склонилась, а подбородок на серую лапу опирается… И смотрит он так серьёзно… У меня внутри всё прямо затряслось — ну, думаю, сейчас сожрёт меня и косточки не оставит. Стою перед волчиной ни жива ни мертва… А он как вздохнет: «О-ох!»… Помолчал маленько, и ещё раз: «О-ох!..» Ну, третьего разу я, конечно, дожидаться не стала, а помаленьку дала задний ход — за кустики, за кусточки и со всех ног домой!.. Да, уж всякое у нас бывало — и снег среди лета выпадал, и гром зимой грохотал, и моя пузатая корова на крышу залезала… Но чтобы серый волчина сидел на пенёчке да охал — такого никто не видывал и не слыхивал!..
Все колхозники в Весёлых Горах знали, что тётка Доставалиха, как говорится, «соврёт — недорого возьмёт», уж такой у неё характер. Но в этот раз ей почему-то поверили. И от этого тёткиного рассказа началось в деревне беспокойство.
Если бы волк напал на Доставалиху или даже схрупал её белые косточки — это всё-таки было бы понятно: тётка хоть и староватая, да с большого голода волк может и не разобрать — кто там ему на зуб попался: тётка или молодая овечка?..
Но чтобы волк сидел на пеньке! Чтобы — вздыхал!.. Вот это, действительно, совсем невероятно, непонятно и, значит, очень страшно.
Трактористы, сеяльщики и все другие настоящие мужчины, которые ничего не боятся, в это время находились в поле — пахали и сеяли. А те, кто в деревне остался, — забеспокоились.
Даже дежурный пожарник — уж на что отчаянный гражданин! — а ведь и он струхнул да на всякий случай стал пожарный шланг разматывать.
Храбрый егерь — над всеми охотниками начальник! — который с двуствольным ружьём даже во сне не расстаётся, и тот в лес, однако, не поспешил…
Но всемирно знаменитый прозрачный старичок — Профессор чародейства, фокусов и забав, тот сразу же как ни в чём не бывало, без всякого оружия отправился в лес и пришёл на ту лужайку, где полным-полно цветков медунок.
— Здорово, Старый Знакомый! — весело закричал Профессор. — Значит, решился?.. Ну и правильно!.. Хватит вздыхать! Идём-ка!
С этими словами Профессор достал из кармана обрывок тонкой бечёвки, сделал петлю наподобие ошейника и спокойно надел её на волчью шею.
— Пошли!
Старый Знакомый ещё разок тихонько вздохнул, спрыгнул с пенька и поплёлся за прозрачным старичком.
— К ноге! — скомандовал Профессор. — Рядом! Так и пришли они в деревню.
Храбрый егерь — начальник всех охотников — храбро выбежал на улицу с двуствольным ружьём и сразу же храбро прицелился в волка, чтобы храбро застрелить его с расстояния в три шага… Но Профессор отвёл ружье в сторону и немного даже рассердился:
— Разве можно убивать зверя, который сам пришёл к людям? Это очень неблагородно! Это очень нехорошо!
— Да ведь если я его застрелю, — сказал храбрый егерь, — то получу премию в сто рублей. За волчью шкуру всегда дают премию.
— Когда волков разводится в лесу слишком много и они начинают губить овец да телят — тогда действительно за волков дают премию. Но тот, кто застрелит этого волка, — непременно будет оштрафован. Ведь это самый последний здешний волк. Его охранять надо!.. Теперь Старый Знакомый будет жить у меня, в переулке Фантазёров. И каждый, кто хочет, пусть приходит смотреть на него и любоваться!
— А чего им любоваться! — удивился дежурный пожарник. — Волк, он и есть волк! Хищник! Ишь, зубы какие вострые. И хвост серый, волчий. Хищник!
— Это красивое животное, — возразил Профессор. — Сильное, смелое, умное.
— Скажете тоже— «умное», — тётка Доставалиха презрительно выставила нижнюю губу. — Дурак, каких мало: сам в руки дался!
— Так ведь он к людям пришёл! — сказал Профессор. — Он поверил нам, потому и пришёл… Я этого Старого Знакомого всю зиму уговаривал: «Пропадёшь ты один в лесу; не бойся, приходи к нам; мы и накормим тебя, и шерсть твою расчешем, и в обиду тебя не дадим!»
— Да разве волки понимают человеческий язык? — спросил храбрый егерь.
— Если говорить по-человечески, — ответил мудрый Профессор, — то вас поймёт всякий зверь и всякая птица.
— А почему же Старый Знакомый вздыхал? — спросил дежурный пожарник.
— Не знаю… Этого я объяснить не могу — ведь в мире животных так много необъяснимого. А чтобы нам всё понять, нужно быть к ним поближе, жить с ними в ладу и дружбе… Ой-ой! Смотрите!..
И Профессор взглянул на крышу своего дома, где закружилась флюгарка и всадник с флагом и трубой повернулся в ту сторону, откуда сейчас должен был показаться хороший человек…
Верно! И минуты не прошло, как в переулок Фантазёров вошёл высокий тонкий человек в оранжевой куртке и в берете, с котом на плече.
— Ура клоуну Журе! — закричали хором егерь, пожарник и, конечно, старенький Профессор. — Ура славному артисту! Добро пожаловать в Весёлые Горы!
Молчали только Старый Знакомый и тётка Доставалиха. В цирке тётка не бывала, телевизора в её избе не было, и она ни разу не видела знаменитого музыкального клоуна.
Волк клоунов тоже никогда не видел. Да и вообще он не умел говорить по-нашему…
В доме под флюгаркой
В прохладной кладовой Профессор хранил консервы под названием «Перловая каша с мясом». Сам Профессор консервы почему-то не ел, зато для голодного волка это оказалась самая подходящая еда, и тоскующий волк немного утолил свой волчий аппетит.
Для Котькина в холодильнике нашлась отварная рыба, которую он съел всю без остатка.
Насытившись, Старый Знакомый улёгся на кухне, возле порога, положив узкую морду на вытянутые лапы.
Котькин осторожно подошёл к нему и попытался затеять приятный разговор. Но по-волчьи кот разговаривать не умел, а собачьего языка (Котькин знал его великолепно!) Старый Знакомый терпеть не мог… Беседа не состоялась…
Тут Котькину показалось, что волк как-то слишком пристально посматривает на его нежно-зелёную шерсть. «Кто его знает, — подумал Котькин, — может быть, в каше не хватило мяса?..» И, бесстрашно задрав хвост трубой, Котькин на всякий случай выскользнул за дверь. Было самое время повидаться со знакомыми кошками — рассказать о городе, о цирке, о злой колдунье Цапе Цопик…
Надо заметить, что днём образованный приятель Котькин любил бывать в колхозном Доме культуры. К сожалению, не в зале, не на сцене, а под самой крышей, на большом' чердаке. Там всегда можно было встретить знакомых и спокойненько побеседовать о том о сём, не опасаясь грубого пса Аспида.
…А тем временем Профессор и Жура поджарили себе яичницу, вскипятили чай. И, позавтракав, мирно уселись возле печки.
— Спасибо тебе, милый, за то, что привёз моего говорящего кота, — сказал Профессор. — Он такой талантливый!.. Да где ж ты его нашёл? И как удалось тебе покинуть цирк? Ведь ты каждый вечер должен быть на манеже со своей свистулькой…
— Нет, вместо свистульки теперь там будет греметь стальная электрогитара… Свистулька-то раскололась на мелкие кусочки!
И, понурив голову, клоун рассказал своему старому учителю, как погибла глиняная птичка, как встретился он с приятелем Котькиным и как преследовала их злая колдунья… Словом, то, что мы с вами уже знаем.
— Как это всё печально! — промолвил Профессор. — И как опасно!
— Опасно? Почему?
— Потому что если кто-нибудь пробивается в большие ведь мы, то в мире сразу же появляется злоба и все вокруг начинают страдать. Вот говорят, будто страшные болезни, большие пожары, смертельные войны случаются тогда, когда солнце светит особенно резко… Нет, милый, солнце здесь ни при чём; оно ведь очень доброе, наше солнышко. А всё дело в том, что кто-то злой и кровожадный пробивается в ведьмы и никого при этом не жалеет — ни человека, ни зверя, ни воду, ни траву, ни небо!.. Колдунья Цапа Цопик, пробиваясь в ведьмы, хочет, чтобы люди сходили с ума от её жуткой музыки. Она, конечно же, хорошо знает, что ласковая, тихая музыка освежает человека, как тёплый дождь, что именно под такую музыку люди задумываются над жизнью. А колдунье надо, чтоб мы думали о смерти! Чтобы жили в страхе! Вот почему её страшная стальная гитара рычит и завывает…
— А говорящий кот?.. Зачем она так упорно гоняется за приятелем Котькиным?
— В этих колдовских и ведьминских делах я не очень-то разбираюсь, — сказал Профессор, снял вязаную шапочку и почесал затылок. — Но в одной книге я прочёл, что у настоящей ведьмы должен быть чёрный кот.
— Но Котькин — он ведь от рождения рыжий?
— Ты его перекрасил в зелёный цвет, а Цапа Цопик легко могла бы его сделать чёрным. Перекрасить можно кого угодно в любой цвет — хоть в синий, хоть в жёлтый, хоть в серо-буро-малиновый с крапинками. Это совсем не трудно. Но вот пусть колдунья попробует сделать нашего Котькина злым! Ничего не получится! Котькин — добрейший кот, справедливый.
— А как вам удалось научить его разговаривать? — спросил клоун. — Просто удивительно! Вы, дорогой Профессор, истинный чародей и волшебник!
— Ах, что ты, милый! Нет-нет, волшебством и чародейством я не занимаюсь. Слишком хлопотное это дело. Конечно, забавно — за пять минут построить сказочный дворец; интересно — усыпить на сто лет какую-нибудь розовенькую принцессу; весело — выйти на лёд одному против целой команды и выиграть хоккейный матч со счётом десять: ноль!.. Забавно, интересно, весело. Но могут быть и неприятности. Или дворец не на том месте построишь. Или усыпишь на сто лет принцессу, а когда она проснётся, то окажется, что это уже не принцесса, а просто старуха… Нет, такие штуки, милый, не по мне!
Другое дело — научить животное разговаривать. Это никому не мешает, никого не беспокоит. Правда, и тут бывают промашки.
Как-то обучил я пению одну сиамскую кошечку. Придумали мы с нею красивую мелодию, слова сочинили: «Я всё хожу-хожу-хожу, я всё гляжу-гляжу-гляжу, мышей сперва люблю-люблю, потом ловлю-ловлю!» И что ты, милый, думаешь? Больше эта кошечка учиться не захотела — купила себе микрофон, организовала «Мяу-ансамбль» и поехала давать кошачьи концерты.
— Не огорчайтесь, Профессор! У вас теперь есть Котькин…
— Да, он прилежный ученик! Конечно, тут у нас не обошлось без волшебства и чародейства… Но больше всего здесь надо было терпения. Очень много терпения! Да ведь мы, артисты, — люди терпеливые…
— Ещё бы!
— Кроме человеческого языка, Котькин изучил несколько других — звериных и птичьих. И теперь пересказывает мне, что делается в семье у воробьев, как поживают мыши в подполье, что хотел бы съесть на сладкое один знакомый жеребёнок… Теперь мы можем по-настоящему помогать животным.
Недавно был такой случай: у моей соседки Доставалихи заболела её пузатая корова. Лежит, мычит и не даёт молока. Даже колхозный ветеринарный врач не мог понять: что с ней такое? А приятель Котькин потолковал с бурёнкой и выяснил, что ей ужасно надоело всю зиму торчать в тёмном хлеву, что ей хочется поскорее в стадо, на зелёный лужок!.. Или другой случай: одна лошадка не пожелала выходить на работу; конюх её сначала по-доброму уговаривал, а потом и кнутом стегал — не идёт да и только! Позвали Котькина, и лошадка сказала ему, что у неё неправильно прибита подкова и ей больно ступать на заднюю ногу… А однажды к нам во двор прилетела сорока — это ещё зимой было — и сказала Котькину, что в лесу, дескать, последний волк шатается, скучно ему там одному; с тоски он даже аппетит потерял и поэтому вовсе не опасен. Перевёл мне приятель Котькин эту сорочью речь, я сейчас же на лыжи — ив лес, с волком знакомиться…
Тут Старый Знакомый, который лежал у порога, сообразил, наверное, что это о нём разговор идёт, встал, подошёл к Профессору, положил морду ему на колени и вздохнул.
— Ах, какой же я недогадливый! — воскликнул Профессор. — Ведь он ещё не привык подолгу находиться в помещении, ему нужен свежий воздух… Мы немедленно идём гулять! Кстати, нам нужна хорошая глина и кружка чистой воды из лесного озера.
Жура, бери вот это ведёрко. А ты, Старый Знакомый, понесёшь в зубах мою лопатку… Постойте! Где же приятель Котькин? Сегодня вечером мы все должны выступить на полевом стане. Я придумал забавное представление… Но до вечера ещё далеко… Вперёд, милый! В тайгу!..
О «Красной книге» и прочем…
На чердаке колхозного Дома культуры были сложены старые декорации для драмкружка и сломанная театральная мебель: огромный холст с намалёванным морем, оконный переплёт от какого-то «старинного дворца», фанерные колёса от фашистской «пушки», безногие стулья, диваны, столы и обломки позолоченного кресла.
В этом кресле восседал нежно-зелёный приятель Котькин и, не торопясь, рассказывал о своём путешествии в большой город. Он вспоминал высокие дома, троллейбусы, трамваи, широкие лужи на сером асфальте… Но особенно подробно говорил о цирке. Оказывается, чтобы встретиться с клоуном Журой, Котькин дважды пробирался в цирк; по неопытности чуть было не угодил в клетку с дрессированным снежным барсом и наверняка запутался бы в цирковых коридорах и вольерах… Но ему помогла одна старая цирковая крыса, которую он прихватил за хвост в конюшне; крыса объяснила, как выйти из цирка, и даже услужливо показала дорогу, по которой Жура обычно возвращался домой.
Разумеется, Котькин рассказал и про колдунью Цапу Цо-пик — как она поймала его рыболовной сетью и как ему удалось удрать через открытую форточку.
А кому он это рассказывал на чердаке? Кто слушал нашего приятеля?
Слушали его несколько соседских кошек и один незнакомый чёрно-белый угрюмый кот с разорванным ухом. Этот кот проживал в дальнем конце деревни: там, где избы подходят к самой тайге. Его пятнистая чёрно-белая шерсть кое-где слиплась от сосновой смолы — значит, он частенько шатался по лесу. Во всяком случае, в деревне его видели редко.
На чердак Дома культуры Угрюмый попал впервые, и всё ему тут не нравилось: и сломанная мебель, и эта компания сытых кошек… Честно говоря, чёрно-белый забрался сюда вовсе не для того, чтобы слушать болтовню какого-то зелёного хвастуна, а для того, чтобы поохотиться на жирных голубей. Теперь получилось, что вместо охоты он попал на лекцию.
Котькин, сидя в позолоченном кресле, говорил с важным видом:
— Я слышал, что есть даже такая толстая «Красная книга», где записаны названия всех редких птиц и зверей… Что значит «редких»? Ну, таких, каких на свете очень мало… каких редко где увидишь.
— А вы записаны в эту книгу? — спросил один котёнок-подросток. — Нежно-зелёную шерсть, как у вас, наверное, нигде больше не увидишь?
— Нет, — сказал Котькин. — Конечно, я довольно редкий кот.
Внешность у меня, как видите, необычная и образование специальное. Но даже меня в эту «Красную книгу» пока что не записали. Во-первых, потому что я не круглый отличник — всегда отставал по математике… только до трех умею считать… А во-вторых, домашних кошек в этой книге вообще нет. А жаль! Ведь если мы захотим, то сможем такие чудеса сотворить, что ни в сказке сказать, ни пером описать. И даже злая колдунья Цапа Цопик, эта девочка-старуха… Кстати, хочу вас предупредить: если она снова здесь появится…
— Всё ты врёшь! — вдруг перебил Угрюмый с разорванным ухом. — Брешешь! Дуришь малограмотных! Я, конечное дело, в этих ваших городах не бывал. Зато нутром чую: домов в двенадцать этажей не бывает! И снежного барса в клетке тоже не бывает. А конюшня в том цирке — зачем она? Для лошадей? Так на лошадях только в тайгу ездят, а где там, в цирке, тайга? Нету её?.. И выходит, что ты брешешь! Зелёный брехун!.. Видали мы таких, образованных! Вот я никаким языкам не обучен, а любую птицу, какую хошь, мигом словлю. Словлю и так разделаю, что и перышка не останется!
Приятель Котькин даже хвостом не шевельнул, даже глазом не повел в сторону чёрно-белого. Конечно, можно было бы этому Угрюмому порвать и другое ухо… Но разве дракой что-нибудь докажешь?
Котькин сделал вид, что ничего не слышал, и продолжал как ни в чём не бывало:
— Я хотел сказать, что если злая колдунья опять появится в Весёлых Горах, то нам — котам и кошкам — нужно быть начеку. Сначала она охотилась за образованным, а потом, глядишь, и за неграмотными пустится. От девчонки-старухи хорошего не жди!
— Подумаешь! — сказал чёрно-белый. — Да если хочешь знать, я эту девку-бабку сегодня видел. Полчаса тому назад.
— Где? — Котькин моментально вскочил и прижал уши, как перед боем. — Где ты видел девочку-старуху?
— А в лесу… Возле озера, где глину берут… Её на вертолёте приволокли. Ну, знаешь вертолёт, который следит, чтобы пожара в тайге не было. Вот с него твою девку-бабку и спустили по верёвочной лестнице. Сначала её спустили, а потом сверху гитару скинули — на лету поймала, ловкая!
— А ты что?
— А что я? Я ничего, — ответил Угрюмый и почесал свое драное ухо. — Наше дело — сторона. Кого с вертолёта спускают — бабку или девку, хоть самого чёрта — я в эти дела не встреваю. Моя хата с краю…
— Всё ясно! — воскликнул Котькин. — Она догоняет! Ну, Котькин, лови мышей! Начинается потеха!
У озера в лесу
Старенький Профессор стоял на коленях и маленькой лопаткой копал глину. Глина была хорошая, чуть голубоватая; хотелось вылепить из неё особенную, необыкновенную птичку — лучше той, которая разбилась. Чтобы она свистела ласково и тихо-тихо, но чтобы её слышно было далеко-далеко.
Рядышком Старый Знакомый пощипывал траву. У него теперь начиналась новая жизнь, поэтому он немного волновался и выискивал особую траву, успокоительную.
Жура задумчиво бродил среди белых берёз; листва на них едва распускалась, и каждое дерево светилось изнутри, словно таинственный фонарь…
«Какая получится свистулька? — думал клоун. — Будут ли меня слушать, как прежде?.. И что мне делать сегодня на полевом стане?..»
Совсем неподалёку послышался мощный гул вертолёта. «Наверное, лесные пожарные пролетели, — догадался Жура. — А почему так низко? Может быть, загорелся лес?.. Пойду-ка в ту сторону!
Он быстро зашагал по сырой, едва приметной тропочке. Над его головой свистели птицы, а у ног осторожно покачивались таёжные цветы медунки.
Впереди послышались голоса. Клоун прислушался, да так и замер на ходу, с поднятой ногой… Разговаривали двое.
— Что ж вы, гражданочка ведьма, без предупреждения прибыли? Хоть бы телеграммку отбили.
— Некогда мне телеграммки отбивать. Устала я за этим проклятым котом гоняться. Просто замоталась! Хорошо ещё — попутный вертолёт подвернулся.
— Как подвернулся?
— Один вертолётчик сдуру под мою гитару вчера скакал в цирке…
— Где? В цирке?.. Да разве ж вы артистка?
— Выступала там… Увидел меня этот вертолётчик в аэропорту и заахал: „Ах, девочка! Ах! Что ты здесь делаешь? Ах, куда полететь хочешь, девочка? Ах, пожалуйста!..“
— Вот как девочек-то балуют! А я всё в старухах хожу. Уж и платье креп-жоржетовое почти построено, а пуговичек к нему всё нет… Ой, неужто привезли? Вот спасибочки!.. Счастье-то какое!
— Тише, не ори!
— Позвольте, вашу ручку поцелую!
— Некогда! Кота поймать надо…
— Здесь котик наш, здесь. Сама видела, своими глазами. В перекраске был. Такой зелёный, аж глядеть скучно…
— Зелёный?!.
— Зелёный, зелёный. Утречком прибыл. И Журавель при нём. Своими глазами видела…
— А, и клоун тоже здесь… Где же они?
— А вот уж и не скажу — не уследила… Вечером на полевом стане выступать будут: Профессор объявление вывесил. Афишу, значит.
— На полевом стане?.. Ну-ну!..
Голоса умолкли. Хрустнули две-три веточки. И в лесу наступила тишина.
Жура ещё долго стоял не двигаясь. Потом осторожно повернулся и…
— Привет! — раздалось сверху.
Меж ветвей большой берёзы сидел Котькин и старательно точил свои когти.
— Ты что там делаешь? — сказал клоун. — Спускайся вниз, я тебя спрячу.
— Некогда прятаться. Побегу в деревню, поговорю с кошками: представление сегодня…
— Какое представление?
— А на полевом стане. Ты что, не слышал?..
При луне, под фонарём
Спроси кого хочешь — в Весёлых Горах каждый знает, что весной сеять нужно быстро, нечего время зря терять.
Колхозное поле находится совсем неподалёку от деревни. Но чтобы ни одна минутка не пропадала даром — трактористы и сеяльщики домой с работы не возвращались, а отдыхали и ночевали на полевом стане. Это такой большой дом, где есть и спальни, и столовая, и душевая… — всё, что требуется для отдыха после нелегкого труда.
Вечером, когда совсем стемнело и круглая белая луна неторопливо выкатилась в небо, трактористы и сеяльщики приступили к ужину. Повариха аккуратно положила в тарелки по полному черпаку поджаристой картошки, тут же пристроила куски жирной баранины и всё это густо облила добрым соусом.
Трактористы и сеяльщики — народ здоровый, сильный. Они в поле хороши, да и за столом неплохи. Быстро справились с ужином. И только встали из-за стола — вдруг:
— Здравствуйте, милые!
— Здравствуйте, дедушка Профессор!
— Все поужинали?.. Тогда быстренько выходите на крыльцо, рассаживайтесь на ступеньках. Начинаем представление.
Перед крыльцом — крохотный дворик. Даже не дворик, а небольшая утрамбованная площадка; за нею выстроились в ряд отдыхающие могучие тракторы — гусеничные и колёсные. К одним тракторам плуги прицеплены и бороны, к другим — длинные тяжёлые сеялки. Всё это под луной блестит, сверкает.
А ночь над весенним полем тёплая, влажная, тихая. Только слышно, как далеко-далеко ночные птицы изредка перекликаются…
Вышли трактористы и сеяльщики на крыльцо, уселись на ступеньках. И хоть при луне видно неплохо, а всё-таки ещё и фонарь над крыльцом засветили.
И тут из-за огромного колеса жёлтого трактора, который стоял немного в стороне от других машин, вышел знаменитый клоун Жура… Все, конечно, его сразу же узнали и громко захлопали в ладоши.
Он низко поклонился уважаемой публике. А потом улыбнулся так весело, что все засмеялись навстречу этой улыбке.
— Мой дорогой учитель — Профессор чародейства, фокусов и забав — попросил меня выступить сегодня перед вами, — сказал клоун. — Но что я могу сделать без своей свистульки? Прежняя вчера разбилась, а новая будет готова только завтра… Нет, играть я не смогу. И петь тоже не буду… А подниму-ка я с земли вот эту соломинку и начну ею размахивать, как дирижёр перед оркестром. И вы сейчас увидите такое забавное зрелище, какого никто в мире ещё не видел. Итак, я начинаю! Раз-два-три-четыре!.. Шагом марш!
И тут на площадку, освещенную луной и фонарём, торжественно и спокойно вышли коты и кошки. Десять… двадцать… а может быть, даже девяносто девять кошек! Они беззвучно шли друг за другом; их длинные хвосты стелились по земле, словно тени.
Что такое! Смотрите, смотрите внимательно — все коты и кошки одного цвета… Все зелёные! Ну и зрелище!..
Только один кот, самый последний, не пожелал перекрашиваться: чёрно-белый, с разорванным ухом, он шёл недовольный и угрюмый.
Соломинка наклонилась вправо, и кошки пошли вправо. Соломинка — влево, и кошки — влево.
Соломинка заплясала в руке Журы: раз-два-три! раз-два-три!.. Кошки разделились по парам и закружились в вальсе. Да-да, в настоящем вальсе!
Трактористы на крыльце сидели неподвижно, как заворожённые. Некоторые даже рты раскрыли от изумления. Ведь всем известно, что кошек дрессировать очень трудно, почти невозможно. А здесь — такой танец!..
Старший сеяльщик сказал с нежностью:
— Ишь ты, как танцуют пуховые!
Зато повариха чуть не заплакала от огорчения:
— Мой-то, мой чёрно-белый с разорванным ухом без пары остался!.. И краски на него не хватило, видать… Ах, бедненький! Сам по себе крутится… Голодный, поди, а ещё и в артисты записался…
Вдруг из темноты выскочила маленькая старуха в ярко-синем джинсовом костюме. Большие квадратные очки отбрасывали белый свет… Она схватила первого попавшегося кота, подняла его за шиворот и закричала:
— Говорящий?.. Отвечай!..
Ни в чём не повинный кот молчал и шевелил лапами в воздухе. Старуха отшвырнула его и схватила другого:
— Говорящий?.. Отвечай!..
Третьего так же… Четвертого… Пятого…
— Говорящий?.. Отвечай!..
— Вы кого-то ищете? — любезно спросил Жура. — Вам кто-то нужен?..
Сумасшедший трактор
А соломинка всё приплясывала: раз-два-три! раз-два-три! А зелёные коты и кошки всё кружились в вальсе…
— Да! — крикнула Цапа Цопик. — Мне нужен мой кот!
— Какой масти? — спросил Жура.
— Обыкновенный рыжий кот. Я его купила…
— Сегодня здесь только необыкновенные — зелёные.
— Ты их всех перекрасил, негодяй! — зашипела колдунья.
— Не перекрасил, а загримировал. Это артисты кошачьего балета.
— Враньё! Никакого балета! Это всё выдумки старого негодяя Профессора! Отдайте моего кота.
— А ты сама кто такая, бабуся? — спросили трактористы. — Или тоже артистка?
— Сейчас вы узнаете, кто я такая. Если мне не отдадут говорящего кота, я вам такое представление тут устрою — долго будете помнить!
Соломинка резко поднялась вверх, потом опустилась… Артисты, задрав хвосты, бросились врассыпную. Танец окончился.
Старенький Профессор сделался совсем прозрачным от гнева. Он вышел на площадку и сказал:
— Нет, кот, которого вы ищете, вам не принадлежит! Вы не смогли его отличить среди всех котов и кошек. А ведь у него со всем особенные глаза: умные, смышлёные, весёлые… Мы знали, что вы придёте сюда, и поэтому специально подготовились…
— Хватит болтать о пустяках! — перебила Цапа Цопик.—
Поговорим лучше о деле. Кажется, здесь сегодня в поле что-то посеяли?
— Пшеницу здесь посеяли! Хлеб! — закричали с крыльца.
— А мне это всё равно. Если сейчас же, немедленно, я не получу кота — всё уничтожу. Всё повытопчу. Ничего не пожалею!
Трактористы и сеяльщики расхохотались: действительно, весёлое представление! Что может сделать крохотная старушонка в этом огромном поле?.. Забавно!
— Ахалай-махалай!..
И в руках у старухи появилась рогатая стальная электрогитара. Тридцать три струны грохнули с такой силой, что луна как будто вздрогнула. Люди прижали ладони к ушам и даже зажмурились от этого грохота, словно от яркого света.
И только клоун Жура не спускал глаз со злой ведьмы. Он видел, как, не переставая дергать струны, Цапа Цопик подошла к большому жёлтому трактору и, превратившись в вертлявую девчонку, мгновенно забралась в кабину… Гитара исчезла.
— В последний раз говорю: отдайте кота!.. Не отдаёте?.. Тогда — круши! Дави! Топчи!..
Могучая машина сорвалась с места и, придавливая широкими колёсами пушистую, только что засеянную землю, с невиданной скоростью помчалась по полю!
— Держите её! — закричали трактористы.
— Что она делает!
— Наше поле!.. Наш хлеб!..
Луна светила ярко. Было видно, как жёлтый трактор добежал до конца поля, там развернулся и, как сумасшедший, помчался обратно — никогда ещё эта машина не развивала такой безумной скорости! Плотная полоса твердой утрамбованной земли оставалась за её колёсами.
Из кабины выглядывала и горланила девчонка в джинсовом костюме:
— Уничтожу! Погублю!..
Тогда Жура не выдержал. Этот великий артист, всеми любимый клоун побежал в поле и стал на пути сумасшедшего трактора, широко расставив руки…
Машина летела на него, не сбавляя скорости. Вот она всё ближе… ближе…
— Она его задавит! Убьёт! — закричал старенький Профессор. — Спасите его!..
И Котькин — наш благородный приятель Котькин! — широкими прыжками кинулся наперерез трактору и как бы заслонил собой клоуна. Нежно-зелёный хвост отважно колыхался в лунном свете.
Колдунья затормозила так резко, что машину занесло и Котькин чуть было не попал под колесо…
— Превышаете скорость, — сказал кот. — И тормозите не по правилам.
— Иди сюда, голубок! — поманила его Цапа Цопик, вылезая из кабины и снова обратившись в старуху. — Иди, иди ко мне, не бойся!..
— Мы трактора не испугались… А уж тебя, старая ведьма, я и подавно не боюсь!
— Ах, нет, ещё не ведьма!.. Иди, голубок…
Трактористы стояли поодаль и не слышали этого разговора; они возмущённо обсуждали случившееся.
— Ничего, — сказал старший сеяльщик. — Дело поправимое. А кот — молодчага! Сообразил, что к чему.
Жура наклонился к Котькину и погладил его:
— Спасибо тебе, дружище!
Цапа Цопик подскочила и, схватив кота под мышку, быстро-быстро засеменила куда-то в сторону.
— Прощай, Котькин! — крикнул Профессор.
— Мы тебя выручим! — крикнул клоун.
— Лови мышей! — донеслось из темноты.
Конец второй части