– Поль, а можно не ждать полчаса? Давай прямо сейчас, а?
Она оглядела меня с сомнением.
– Подожди. Ты до кухни не дойдешь.
– Дойду! За-ради твоего супа.
– Ты мелкий подлиза и обжора. Давай лучше я сюда принесу. Хотя нет, суп в постель – потом белье не отстираешь. Ладно, подымайся, только совсем потихоньку. И знаешь что? Снимай майку, я тебе дам сухую.
После сложных многочисленных манипуляций мы наконец оказались на кухне. Полина усадила меня, завернула в плед, подсунула под ноги табуретку и налила в чашку куриный бульон. Он был горячим и безумно вкусным. После добавки супа я выклянчил у Полины куриную ногу. Потом она заставила меня выпить здоровую чашку чая с лимоном и медом. Я обожрался, прогрелся весь до костей, размяк и, как мне казалось, почти поправился.
Когда я поделился этой радостной вестью с Полиной, она нахмурилась и покачала головой.
– Нет. Пойдем-ка обратно в койку. Сейчас таблетка кончится, и мало тебе не покажется.
– Так давай еще одну выпьем?
– Я тебе и так прошлый раз две дала. Каждая следующая меньше помогает. А там еще ночь... Ночью хуже будет. Хорошо хоть ты поесть успел.
Тут мне пришла в голову мысль, которой я испугался до чертиков.
– Полин, а ты домой уйдешь? Я ночью один буду?
– Вот она – страшная сказка, – ухмыльнулась Полина. – Сегодня ты будешь ночевать один! – Но, очевидно оценив степень испуга на моем лице, добавила совсем другим тоном, – Ну, куда я уйду? Разве ж тебя тут бросишь? Сейчас детям позвоню, чтобы не ждали. – И тут же снова начала ерничать. – Чем не пожертвуешь ради спасения жизни друга? Мне даже своей безупречной репутации не жаль – цени! Тебе же потом, как честному человеку, придется... – И осеклась.
– Что придется? – мне уже хватило сознания, чтобы поймать ее на слове.
– В койку придется идти, причем немедленно и совершенно самостоятельно. – Не так-то легко было ее пронять.
Полинин мрачный прогноз оправдался с лихвой – ночь действительно оказалась мучительной. Пожалуй, так хреново мне еще не было – озноб, бред, отрывочные сны с кошмарами, межующиеся с периодами забытья... Смутно различимая взлохмаченная Полина с какими-то чашками, мокрыми тряпками, босыми ногами. Под утро мне полегчало и я заснул сколько-то нормальным сном. А когда проснулся – в окно светило солнце, голова была звеняще легкой, но относительно ясной и, кроме слабости, пожалуй, никаких признаков болезни я больше не ощущал.
В кресле рядом с кроватью, неудобно свернувшись клубком и укрывшись клетчатым пледом, спала Полина. При первых моих шевелениях она подняла голову.
– Ну, как ты? – в голосе не было ни издевки, ни раздражения.
– Да знаешь, страшно сказать, ничего. А тебе, кажется, неважно спалось? – Я сделал неловкую попытку отыграться за ее вчерашние подначки.
– Учти, в невыспавшемся состоянии я способна на убийство. – Мрачно предупредила Полина, тут же добавив: – Впрочем, в твоем случае даже сильно стараться не придется.
– Сдаюсь, сдаюсь. На самом деле, без тебя бы я, правда, наверное, помер. Ты извини, и вообще спасибо.
– Ага. Счас зарыдаю, прекрати немедленно. Градусник лучше поставь, – и скрылась.
Градусник показывал тридцать семь с копейками, и вернувшаяся умытая, причесанная и посвежевшая Полина разрешила мне встать, пообещав даже завтрак.
Было чертовски здорово сидеть вдвоем на кухне. Вчера Полина каким-то непостижимым образом ухитрилась навести там порядок – вообще-то любовь к порядку не была ее сильной стороной, зато готовила она потрясающе. Омлет был легок и воздушен, гренки – хрустящи, а кофе в Полининой чашке (мне она кофе не дала, заявив, что нечего переводить на больных хорошие продукты) пах на двоих. Все было так естественно и хорошо, словно мы всегда завтракаем именно так, поэтому, когда Полина, допив кофе, стала объяснять мне, какой режим надо соблюдать и когда какую таблетку пить, я был застигнут врасплох.
– А ты куда?
– Же-ка. – Она поглядела укоризненно. – Вообще-то у меня там дети. Дом, знаешь ли. И я еще работаю иногда – никак не могу отвыкнуть от этой дурной привычки. А ты действительно больше не умрешь.
– Умру. Немедленно. Назло. – Было немного стыдно, но я устроил детский крик на лужайке – в лучших традициях балованных младенцев. – Все будет на твоей совести. Я слаб и немощен, а ты меня предательски бросаешь.
– И это мне за все мое хорошее? – Полина уже обувалась в прихожей. – Вот и верь после этого людям. Впрочем, ладно. Спишем происходящее свинство на тяжелые последствия болезни. Но я все равно должна съездить домой. Мне там забрать надо всякого. Кроме того, подозреваю, что дети ничуть не огорчены моим отсутствием, а напротив, живут изо всех сил своей детской жизнью – на это тоже неплохо было бы глянуть. Так что жди меня, и я вернусь.
– Когда? – сварливо поинтересовался я. – Ключи не забудь.
– Ой, Замятин, ну какой же ты мелочный и нудный! Настоящий банкир. И ключи свои всунуть, чтоб уж точно вернулась, и на цепь златую посадить. Ложись иди, нечего по квартире скакать. Со всех твоих ключей мной сняты дубликаты!
С этими словами она исчезла. Я послушно улегся. Было до жути скучно. Я смерил температуру, позвонил на работу, посмотрел какое-то кино по ящику. Время тянулось, как липкая жвачка. Полина не шла. Я собрался было ей позвонить, но, подумав, решил все же не нарываться. Сходил на кухню, поискал еды. Поиски увенчались успехом, но есть в одиночку было неинтересно. Хотя вкусно. «Какого черта – задавал я себе один и тот же вопрос. – Какого черта мы не живем с ней вместе и вообще она не выходит за меня замуж? Она же не может не видеть, что это хорошо. Придет, я ее спрошу. Господи, ладно, черт с ней, не буду спрашивать, только пришла бы уже поскорее».
Ясно, что, когда она все-таки пришла, я ни о чем не спрашивал. Лежал в постели и артистично стонал, чтобы вызвать укоры совести. Полина повесила шубу, разулась, вошла в комнату, держа в руке плоский кейс размером с большую книгу и, ничего не говоря, начала осматривать углы.
– Что ты ищешь?
– Мне нужны две розетки – телефонная и электрическая, и чтобы рядом.
Искомое нашлось в соседней комнате. Полина пододвинула к розеткам кресло, уселась, раскрыла кейс, вытащила оттуда маленький компьютер-ноутбук (я видел нечто подобное в какой-то навороченной рекламе, последняя модель страшной силы), клубок проводов, ловко их размотала, посовала в розетки...
Естественно, как только она появилась, мне стало скучно умирать зазря в кровати, я перебрался за ней и устроился на диване, притащив себе подушку и плед.
– Кроме розеток, – сурово бросила Полина, наблюдая краем глаза, как я устраиваюсь, – Мне нужна абсолютная тишина в зале.
– А я что? Шумлю? Я никогда. Вот только если предсмертный хрип нечаянно прорвется...
– Подушкой удушу, – пообещала она, включая компьютер.
Наблюдая за Полиной следующие несколько часов, я понял, что мне на самом деле было оказано высочайшее доверие. Я чувствовал себя допущенным в святая святых. Полина за работой – это было нечто. Я глаз не мог оторвать, хотя совершенно не понимал, что она делает. Это был абсолютно интимный процесс. Она не издавала ни звука, только пальцы стучали по клавишам, зато лицо... Оно всегда было живым, но тут... Такая смена выражений и эмоций, и при этом все настолько естественно, любой театр отдыхает. Честное слово, редко где удается увидеть такую бурю страстей – и все беззвучно. Фантастика. Нет бы на меня когда так посмотрела...
Наконец она подняла глаза от экрана, провела рукой по лицу, глянула на часы. Заметила меня.
– Господи, ты еще здесь? И не уснул?
Что-то удержало меня от дележа впечатлениями.
– Как тебе поработалось?
– Неплохо. Часа два, да? Чуть больше. Очень неплохо. Даже получилось кой-что.
– Полин, – Я все-таки не выдержал. – А чем ты вообще занимаешься?
– Ой, Жек. – Она сморщила нос. – Ну ты все равно толком не поймешь, чего я буду корячиться. Ну так, ваяю всякое. Иногда выходит, иногда нет. Когда выходит – хорошо.
– А конкретней? В конце концов, я тоже не совсем валенок.
– Не совсем, конечно. Наполовину. Ладно. Раз ты у нас сегодня больной и самый главный, я покажу тебе фокус. Чего бы такого изобразить? Вот что. Ты у нас банкир, да?
– Ну типа, – согласился я, не понимая, что она задумала.
– У тебя есть электронный адрес?
– Как у всех, а что?
– На визиточке написан? Дай-ка визитку.
– Лезть неохота, я тебе так скажу.
– Валяй. – Я продиктовал адрес, Полина забегала пальцами по клавишам, снова тихонько заверещал модем.
– А пароль сказать? – Проявил я усердие.
– Пароль оставь для своей секретарши, – буркнула Полина, не отрывая глаз от экрана. – Мы уж, знаете, сами как-нибудь...
Примерно минут через двадцать она насмешливо глянула на меня поверх экрана.
– Женечка, а ты примерно представляешь, как выглядит операционная система вашего банка?
– Ну, в общих чертах, – неуверенно протянул я. – А что?
– Ты ее в принципе от любой другой-то отличишь? Иди, посмотри. А то я могу на будущее тебе рассказать, хоть будешь знать, за что программерам деньги платишь.
Ну, что сказать? Она плавала в тайных, казалось бы, сетях и системах, как рыба в воде. При желании она могла сделать со всеми нашими деньгами все, что взбрело бы ей в голову.
– Так это и есть твоя работа? Ты этот, хакер, что ли? – В легком обалдении спросил я потом, когда мы уже пили чай на кухне.
– Смеешься что ли? Это так, игрушки. Зачем мне руки марать, они для другого нужны. Таким детишки балуются, а я профессионал. – Полина была серьезна и немного сердита. – Зря я тебя развлекала, ты не бери в голову. Я в твою систему не полезу.
– Я и не думал, но просто...
– Ничего не просто, Жек, все умеючи надо. Ладно, трудовой день на сегодня закончен, пойдем спать. Я вчера, знаешь, не выспалась.
Мы разбрелись по комнатам, но я не лег, а дождался, пока Полина выйдет из ванной, поймал ее за руку и увел к себе. Она не противилась, только хмыкнула что-то насчет того, что болезнь разрастается и явно принимает необратимые формы...