— Прошло столько времени… — пробормотал Давид.
— Ерунда, — резко ответила хозяйка. — Всего несколько мгновений. Ты сможешь идти?
Он, поморщившись, кивнул. Ощущение было такое, словно ему в темя воткнули толстый железный гвоздь.
— Тогда идём, поешь. Я приготовила для тебя суп. Полагаю, тебе просто необходимо подкрепиться.
Давид подумал, что лучше бы ему было остаться в мягкой постели, но, улыбнувшись, последовал за Клавдией по длинному светлому коридору. В конце пути ноги его внезапно стали ватными, и ему пришлось опереться на её крепкое, словно стальное, плечо.
В этом зале он тоже уже бывал. Но тогда стол был для него слишком высок, а стулья — слишком широкими. Давид сел на указанное ему место. Клавдия действительно приготовила ему завтрак — налила в тарелку воды, добавила консервированной тушёнки и подогрела всё это до кипения. Рядом она положила серебряную ложку. Давид с внезапно проснувшимся аппетитом съел несколько ложек варева. Клавдия сидела напротив и смотрела на него с какой-то лёгкой печалью.
— Ты постарел, — подвела она грустный итог, — очень изменился. И сомневаюсь, что изменился в лучшую сторону. Чем же ты занимался всё это время? Всё те же глупые игры? — тут Клавдия насмешливо улыбнулась.
— Учился, — кратко ответил Давид. — Теперь вот работаю.
— Странно же вознаградили тебя за твою работу.
— Это связано не с работой, — Давид вздохнул. — Тому виной… глупые игры, как ты это называешь.
— Расскажи подробнее, — потребовала Клавдия.
— Я изучал историю и решил побеседовать с отцами-основателями города. Их имена вспоминают сейчас с гордостью и почтением. Ведь это — наше славное прошлое. И я побеседовал с ними.
— Побеседовал с мёртвыми? — уточнила она.
Давид кивнул.
— Разве тебе не говорили, что разговоры с мертвецами к добру не приведут? — с усмешкой спросила Клавдия.
— В моих действиях не было ошибок! — вскинул голову Давид. — Всё было правильно. Вот только я узнал много такого, о чём не пишут в учебниках. Почти все отцы города оказались мерзавцами и подлецами, убийцами, насильниками и клятвопреступниками.
— Вы все такие, — тихо заметила Клавдия. — Почти все.
Давид замолчал.
— У тебя не хватило ума держать рот на замке? — спросила Клавдия после затянувшейся паузы. — Ох, Давид, Давид…
— Я не болтал об этом на каждом углу, — возразил юноша. — Полагаю, разума у меня всё же более, чем честолюбия. Я рассказал об этом только своему другу. Только своему лучшему другу. Но почему-то вскоре об этом узнали все. Правнуки и праправнуки вознегодовали. Меня начали обвинять в каких-то ужасных поступках, в том, чего я не совершал!
— Идём, примешь ванну, — прервала она его возмущённые речи, увидев, что он уже сыт. — Ты грязный, и от тебя плохо пахнет. И надо сменить тебе повязку.
Через несколько дней Давид полностью выздоровел. Клавдия дала ему новую одежду (она была слегка велика, но другой, по-видимому, просто не было), они постоянно разговаривали и почти всё время проводили вместе. Однако между ними чувствовалась какая-то незримая стена.
— Мне пора, — сказал однажды Давид.
— Так скоро?
— Я не могу остаться тут навечно, — ответил юноша. — Чем дольше я задержусь, тем больнее мне будет покидать это место.
— Я понимаю, — ответила Клавдия.
Ему показалось, что в её голосе звучат печальные нотки.
— Хочешь, я уничтожу город со всеми твоими обидчиками? — предложила Клавдия.
— Нет, что ты! Там же живёт моя матушка, брат!
— Тогда что ещё я могу сделать для тебя? — равнодушно спросила она.
— А можно… я посмотрю твою библиотеку? — попросил Давид. — Много лет я жалел, что в тот раз не успел туда заглянуть.
Клавдия засмеялась.
— Боюсь, ты слабо представляешь себе размеры моей библиотеки, — сказала она. — Тебе придётся задержаться здесь на гораздо больший срок, чем ты полагаешь. Даже я не всё успела прочесть.
Он задумался.
— А нет ли у тебя книги под названием «Видивер»?
— Откуда ты слышал про эту книгу? — изумилась Клавдия.
Давид не ответил.
— Идём, — и она повела его коридорами своего замка.
Когда они очутились в библиотеке, у Давида снова закружилась голова.
— Не могу поверить… — он был ошеломлён. — Столько книг! Это невозможно!
Книги были повсюду. Рукописные, печатные, в дорогих переплётах и с аскетически простыми обложками, книги на языках всего мира. Наверное, в течение веков их заботливо собирали в этом помещении. Длинные полки, казалось, с трудом удерживают пухлые фолианты. Клавдия на минуту оставила гостя и исчезла в лабиринте книжных шкафов. Когда она появилась, в руках у неё была толстая книга в чёрном переплёте.
— Идём, — вновь позвала она.
Давид заставил себя покинуть это сказочное место. Они вернулись в главный зал. Там Клавдия протянула чёрную книгу Давиду, но, когда он взялся рукой, не отпустила её, а сказала:
— Поцелуй.
— Что? — ему показалось, что он ослышался.
— Меняю книгу на поцелуй.
Он разжал пальцы. Книга осталась у Клавдии. Она смотрела ему в глаза, и в её зрачках грозно сверкали искры. Давид вновь потянулся за книгой, она словно манила его.
— Неужто я недостойна? — с иронией спросила Клавдия.
У него опустились руки. Голова вновь разболелась, в виски словно колотили молотом. Он наклонился и быстро чмокнул Клавдию в гладкую прохладную щеку.
— Это не то! — горько воскликнула девушка, швырнула книгу на стол так, что та заскользила по полированной поверхности, и вышла вон.
Первым порывом Давида было догнать её, но он всё-таки подобрал книгу и сел с ней за стол. Открыв обложку, он действительно увидел рукописное заглавие «Видивер». Но когда Давид перевернул первую страницу, вторую, третью, то изумлению его не было предела. В книге не было текста, одни странные картинки: череп с тремя глазницами, дерево с повешенным вверх ногами человеком, три человека-калеки (у одного не было ноги, у второго — руки, у третьего — глаза), дом с оградой из костей и другие не менее удивительные художества. Давид закрыл книгу и задумался.
Клавдия появилась без лишнего шума и сразу приказала:
— Убирайся!
— Что-что?
— Убирайся отсюда. И забирай «Видивер» с собой.
— Это не «Видивер», это какая-то глупая шутка.
— Дурак! — рассердилась Клавдия. — Неужели я попросила бы поцеловать себя ради фальшивки? Это самый настоящий «Видивер», тебе просто нужно научиться читать его! Это книга с секретом! А теперь — вон!
Давид прихватил книгу под мышку и устремился наружу. Когда он увидел под ногами, где-то далеко внизу, крошечные деревья, озеро, похожее на блюдце с водой, живописные холмы, на мгновение ему показалось, что Клавдия просто-напросто швырнёт его с такой огромной высоты. Но этого не произошло. Вскоре он оказался внизу, посреди непроглядного леса. Обложка «Видивера» словно жгла ему руки. Посмотрев в небо, Давид не смог найти облако, на котором обитала Клавдия.
Она даже не попрощалась с ним.
12 ноября 2009 г.
Лестница в небо
Стояла глубокая ночь. В тишине осторожно раздавался цокот копыт. Мрачные тучи скрыли только что ярко сиявшую луну, и одинокий всадник вряд ли видел что-то дальше своего носа. Однако он безрассудно продолжал свой путь, то ли полагаясь на чутьё своего скакуна, то ли слишком погрузившись в свои гнетущие думы. Скорее всего, верным было второе, потому что ему следовало бы заметить, что во тьме к цокоту копыт его коня присоединился чей-то посторонний цокот. Тучи немного разошлись, и в сей же миг конь с негромким ржанием встал на дыбы. Всадник выхватил меч и увидел, что столкнулся с вражеским дозором, состоявшим, впрочем, тоже из одного воина. И этот воин тоже уже обнажил свой острый меч.
— Кто ты, рыцарь? — всадник первым подал голос.
Но враг молчал, лишь пристально рассматривал его лицо. Глаза врага сверкали в прорезях шлема.
— Молви своё имя, рыцарь, если не хочешь пасть безымянным, как собака!
Неожиданно вражеский дозорный вернул меч в ножны.
— Мне нет надобности говорить своё имя, — отозвался он.
Всадник вздрогнул.
— И нет мне надобности спрашивать твоё имя, — продолжал враг, — поскольку я узнал тебя, хотя мы не виделись двенадцать лет.
И он снял шлем. Некоторое время всадники молча сверлили друг друга взглядом.
— Теперь я тоже узнал тебя, Бебрус, — сказал всадник, пряча и свой меч, и голос его был печален.
— Рад видеть тебя в добром здравии, Сабель. Но уж никогда бы не подумал, что нам однажды придётся обнажить мечи друг против друга.
Они ещё помолчали и тут, повинуясь внезапному порыву, одновременно спешились, подбежали друг к другу и крепко обнялись. Шлем Бебруса упал на землю.
— Брат мой… — сказал Сабель, и по лицу его текли слёзы.
Бебрус молчал, но тоже плакал.
Вскоре они оба вернулись в сёдла, но ехали теперь не в разные стороны, а в одну, плечом к плечу. Сабель начал расспрашивать о семье, родителях и сестре, но Бебрус мало что мог поведать. Отец умер лет семь назад от Чёрной Смерти, мать — совсем недавно. Сестра вышла замуж за пекаря, живёт с мужем в Мюркборге и родила уже четверых. А то, что они с братом оказались по разные стороны… что ж, так бывает, когда власть имущие желают расширить свои владения или пополнить свою казну. Воспрянувший было духом Сабель снова помрачнел.
Луна тут вовсе вышла из-за облаков, озарив им путь и окрестности.
— Говорят, эта долина проклята, — сказал Сабель, привстав в стременах и озираясь.
— Немало костей полегло тут в древности, — кивнул его брат, — и немало поляжет завтра утром.
Словно в подтверждение его слов под ногами коней что-то неприятно заскрипело. Они поспешили убраться с этого места.
— Проклятая долина Форнаргрунд… — Сабель повернул коня на запад и вытянул руку. — Брат, видишь ли там наш лагерь? Светло-зелёный шатёр с золотым навершием?