«Вот дьявол… открою!» — решил Осколик.
— Тетя Даша, откройте ворота на минутку… Зачем? Как зачем… Проветрить территорию.
Сергей Кондратьевич подошел к окну. Из проходной вышла тетя Даша и потянула на себя тяжелую створку ворот. Открыла, вопросительно поглядела на директорские окна. По улице проехал трамвай. Из трамвая на тетю Дашу глазели пассажиры. Никаких платформ на улице не было.
— Теперь, разрешите, я позвоню, — сказал незнакомец и снял трубку одного из директорских телефонов. — Въезжайте осторожно, створ ворот нестандартный.
После его слов у проходной загудели моторы и на территорию завода прямо из пустого уличного воздуха въехали два мощных механизма — Сергей Кондратьевич таких никогда не видел. На их платформах стояли штабеля серебристых алюминиевых чушек.
— Ну хорошо, присаживайтесь, — пригласил Сергей Кондратьевич. — Я вижу, вы деловой человек. Алюминий мне нужен. Что нужно вам?
— Совсем немного, — ответил незнакомец, усаживаясь. — Мне нужен на ночь ваш кабинет. На ночь в течение месяца. На взаимовыгодных условиях.
Осколик молчал. Что он мог сказать?
— Если вы любитель фантастики, то…
— Нет, я не любитель, — поспешно отрекся Сергей Кондратьевич.
— Жаль, не пришлось бы долго объяснять. В общем, никакой я там не дьявол и не пришелец с другой планеты. Я живу с вами в одном городе. Называется он, правда, иначе и застроен не так, но факт, что мое жилище совсем рядом. Знаете гастроном на углу? Там где водкой торгуют. Так вот, в нашем городе это не гастроном, а мой особнячок… — незнакомец зевнул. — Извините, не выспался. У нас с вами все наоборот, разное биологическое время, мне днем трудно. Мы, понимаете ли, ночью работаем, а днем спим.
Сергей Кондратьевич ничего не понимал, хотя и пытался понять.
— Ладно, оставим это. Зачем вам мой кабинет?
— Земля. Все дело в ней, — объяснил незнакомец. — У нас вечная нехватка производственных площадей. Клочок земли величиной в небольшую клумбу стоит так дорого, будто под этой клумбой проходит золотая жила. Мне надо расширять производство, а у вас по ночам все помещения пустуют. Я отдал бы свой кабинет под конструкторское бюро, если бы вы разрешили мне поработать ночью здесь, в вашем кабинете. В порядке эксперимента.
Ситуация немного прояснялась. В порядке эксперимента — это Сергей Кондратьевич понимал.
— Я, пожалуй, не против… но как посмотрят на это дело в главке?
— Главк — это ваше начальство? Пусть сначала снабдит вас алюминием, а потом смотрит, что у вас по ночам делается в кабинете.
«Резонно, — подумал Осколик. — Сами не чешутся, а план — давай-давай!»
— А что скажет профсоюз?
— А профсоюзу какое дело? Кабинет чей? Вы директор? Или я ошибся дверью?
— Я директор. Но все-таки я должен поставить этот вопрос выше.
— А если выше не согласятся?
— Тогда еще выше.
— Я не совсем понимаю… — заскучал незнакомец. — Кому нужен алюминий
— вам или этому «еще выше»? Сколько продлится согласование? Кабинет мне нужен с сегодняшней ночи.
«Месяца полтора-два», — хотел сказать Осколик, но постеснялся. Он сказал:
— Но поймите меня… существуют фонды, статьи расходов, отдел снабжения и комплектации… сдали-приняли-списали-купили-продали — перечислили… ни одна бухгалтерия не пропустит левый алюминий.
— Как хотите, — рассердился незнакомец. — Не надо меня уговаривать. Открывайте назад ворота! Кабельный завод напротив тоже без алюминия сидит.
Сергей Кондратьевич ужаснулся. На совещании в главке скажут: «Вот, товарищ Осколик, ваш сосед, кабельный, тоже испытывал нехватку сырья… и тем не менее план выполнил».
«Черт ли, дьявол, — подумал Осколик, — а без алюминия все равно жизни нет!»
— Ну что, сгружать? — спросил незнакомец.
— У главного литейного цеха.
— А кабинет?
— Пока работайте.
Утром Осколик пришел на работу с мрачными предчувствиями. Его встретила взволнованная секретарша:
— Сергей Кондратьевич, у вас в кабинете какой-то посторонний…
Осколик открыл дверь и столкнулся со вчерашним незнакомцем.
— А вот и вы! — обрадовался незнакомец. — Я отлично поработал, мне никто ночью не мешал.
И, желая польстить Сергею Кондратьевичу, добавил:
— Кстати, портрет вашего дедушки написан превосходно. Я всю ночь чувствовал на себе его добрый взгляд.
Сергей Кондратьевич взглянул на портрет Карла Маркса, промолчал.
— У вас неприятности? — спросил незнакомец.
— Да. Вчера в главке вставляли, — пробурчал Осколик. — А сейчас буду говорить с главным бухгалтером. Дама с характером. Боюсь, не захочет приходовать ваш алюминий.
— Не захочет? Выгоните за ворота, наймите другую. Любую, с улицы.
— За ворота… — Осколик кисло посмотрел на незнакомца. — Законодательство не позволяет. Притом… она права.
Незнакомец с удивлением посмотрел на Сергея Кондратьевича:
— Права, не права… Хорош бы я был, если бы мой бухгалтер не выполнял моих распоряжений. А что, обойти законодательство никак нельзя?
— Нет, почему… — почесался Осколик.
— Тогда выгоняйте.
— Выгнать нельзя, а вот оприходовать левый алюминий, пожалуй, можно.
— Не мне вам советовать. Однако спешу, у меня еще совещание.
Сергей Кондратьевич сел в кресло, сохранившее еще тепло незнакомца, и задумался. Скверная дама этот главбух Лариса Владимировна. А он-то на ней жениться собрался. Выход есть…
Вскоре пришла Лариса Владимировна, современная женщина в соку и в джинсовой юбке.
— Как спалось, Сережа? — спросила она, оглядываясь, не подслушивает ли секретарша.
— Спасибо, дорогая, плохо, — ответил Осколик тоже с любовью, нисколько, впрочем, не подделываясь.
— Что так?
— Не знаю, что делать. Из Зауральска прибыл алюминий без накладных, — соврал Осколик. — Где-то в дороге затерялись.
— Ничего страшного. Пусть Лебедев на месте восстановит документы, а пока запускай алюминий в дело.
— Так и сделаем, — весело сказал Сергей Кондратьевич. — Ты у меня молодец!
— Лебедев! — кричал Осколик в трубку. — Девушка! Передайте ему, что из Зауральска прибыло тридцать тонн алюминия без накладных! Пусть восстановит документы.
— Он не понимает.
— Прибыло, говорю, тридцать тонн…
— Это он понимает. Он говорит, что в последние три месяца алюминий из Зауральска не отправлялся.
— Объясните ему, что это посторонний алюминий. Понимаете? Я говорю «посторонний», а не «потусторонний». Да, да, левый! Случайно попал на завод. Пусть оформит его в Зауральске в счет будущих поставок. Им же выгодно.
— Объяснила. Он все понял. Он говорит, что к отпуску ему нужна какая-нибудь путевка на юг.
До конца недели у Сергея Кондратьевича не было времени потолковать с незнакомцем. В главном литейном цехе дымилась земля, сверкали мокрые спины литейщиков, звенели алюминиевые корпуса, картеры и крышки. В цехе литья под давлением тяжело ухали изношенные станки, плевали раскаленным алюминием в потолок, автомат с газированной водой выходил из строя каждые полчаса. Бригада товарища Григорьева успешно выполняла принятые социалистические обязательства.
Алюминиевых чушек из запаса незнакомца становилось все меньше и меньше. Сергей Кондратьевич каждое утро садился в еще теплое кресло и чувствовал едва уловимый запах хороших сигар; незнакомец перед уходом открывал окна и проветривал кабинет.
Звонил из Зауральска Лебедев, просил выслать канистру спирта. Он оформил там левый алюминий и выслал накладные. Сергей Кондратьевич вздохнул свободней. Что происходило, в конце концов? Он обошел закон, это так; но если вдуматься, никого он не обходил — то, что происходило у него в кабинете, было не нарушением закона, а, скорее, неуважением к закону. В данном редком конкретном случае закон бессилен… закон не может распространяться на этот левый алюминий… на этот фантастический алюминий… алюминия-то этого неделю назад и в природе не было!
В четверг Осколик надолго остался после работы, чтобы потолковать с незнакомцем.
— Здравствуйте, Сергей Кондратьевич! — обрадовался незнакомец. — Что так поздно сегодня? Работы много?
— Работы много, да скоро ее не станет, — ответил Осколик.
— Догадываюсь. Алюминий нужен?
— Тонн восемьдесят… до конца месяца… — неуверенно попросил Осколик.
— Завтра ночью завезем. Но и у меня к вам просьба.
— Какая? — насторожился Осколик.
— О, не беспокойтесь, условия прежние. Нельзя ли моей личной секретарше работать ночью в вашей приемной? Я без нее как без рук. Я вам объяснял, как тяжело у нас с производственными помещениями.
— Хм… — ухмыльнулся Осколик. — Я вспомнил одну детскую сказочку. Была у зайца изба лубяная, а у лисы ледяная; пришла весна, у лисы избушка растаяла. Попросилась лиса к зайцу во двор переночевать, тот, дурак, разрешил… в конце концов лиса зайца из избы выгнала.
Незнакомец выслушал сказочку, подумал.
— Это мудрая сказочка, — сказал он. — Не буду скрывать — я намерен занять всю вашу контору и все производственные помещения. Да, весь завод. Зачем скрывать? Нам надо договориться о сотрудничестве. Я готов преобразовать ваш завод. Построить новые цеха — места много; установить современные станки — извините, на ваших станках дерьмо лить, а не алюминий. Ваш завод начнет получать такую прибыль, которую вы в глаза не видели. За все это я прошу разрешения работать на вашем заводе ночью. Когда вы все спите.
У Осколика глаза полезли на лоб.
— Надо подумать, — прохрипел он. — Надо согласовать…
— С кем надо согласовать? — рассердился незнакомец. — Я говорю с вами как хозяин литейного завода с хозяином литейного завода. Вам выгодно работать днем на моих станках и и на моем алюминии, а мне выгодно работать ночью на вашем заводе. Что вам не нравится?