— Нет, ты только посмотри, что натворил этот лоботряс!
Я склонилась к источнику. Вода послушно явила пасынка, сдиравшего шкуру с убиенного льва. Лев, между прочим, был последний в округе.
— Ну что с ним делать?
По моему скромному мнению — пороть нещадно, пока вся дурь не вылетит. Но мужа такой ответ не устроил.
— Тебе легко говорить. Ну не лежит у ребенка душа ни к чему, кроме воинских дел.
Я пожала плечами. Пусть разбирается со своим детищем как хочет — я и так много для него сделала. Своих проблем по горло.
— Гера, а что с тем царевичем в изгнании, которому ты покровительствуешь? — Зевс нахмурился, словно припоминая, — Ясон, кажется? Он вроде собирался в какой-то поход…
Кажется! А кто закатил скандал, решив, что мой интерес к сыну свергнутого царя продиктован не только желанием восстановить справедливость? Ну да, перенес он меня через ручей на руках. Но Ясон-то искренне считал, что помогает дряхлой старухе!
— Он собирает команду для своего корабля.
— Пусть возьмет Алкида. Может, приключений наестся по уши, поумнеет.
Поумнеет, как же! Хотя мысль неплоха — силы у парня немеряно — глядишь, и впрямь окажется полезным.
Заставить Ясона взять пасынка в команду оказалось нетрудно — достаточно было появиться бродячему поэту, который в красках расписал историю со змеями — точнее, ту версию, что поселилась среди смертных. С Алкидом тоже особых проблем не возникло — Зевс приснился ему ночью, напугал гневом богов и повелел отправляться на подвиги. Наконец, корабль был снаряжен, отплыл… и оказалось, что заботы только начинаются.
Для начала аргонавты решили заглянуть на остров Лемнос. По слухам, там не было ни одного мужчины — надо же убедиться в этом лично. Мужчин там и впрямь не нашлось, краткая, как предполагалось, остановка затянулась на два года. Наблюдая за происходящим, Зевс веселился, я злилась Надо отдать Алкиду должное — довольно скоро такие забавы ему надоели, и он вернулся сторожить корабль. Но отрывать остальных от пиров и прочих развлечений он тоже не собирался. Пришлось явиться к пасынку во сне и напугать гневом Зевса — вплоть до готовности отречься от сына. А уж тогда-то я им займусь…
Помогло. Перепуганный Алкид воплями «Тревога!» собрал товарищей у корабля и высказался. Речь его была краткой, эмоциональной и нелитературной. В основном смысл ее сводился к «погуляли — пора и честь знать». Подвиги впереди.
Подвиги оказались привлекательней рыдающих женщин. Корабль отчалил. Я облегченно перевела дух — похоже и Ясон вспомнил, ради чего он, собственно, отправился в плавание, и пасынок начал исправляться. Не тут-то было. Во время очередной стоянки Алкид решил прогуляться. Заодно и воды набрать.
Прогулка затянулась. Немудрено, если вспомнить, что весь путь от Лемноса герои увлеченно истребляли вино, в избытке загруженное на корабль — странно, что они вообще про воду вспомнили. О том, где может находиться источник, юноша имел только приблизительное представление, но это его не смущало. Не слишком уверенно держащийся на ногах пасынок продирался через лес, поминая нехорошими словами корни, тут и там торчащие из земли.
Ему повезло — впереди послышался плеск воды. Последним усилием Алкид выбрался на поляну — и открывшееся зрелище лишило его сил окончательно. Вытаращив глаза, парень рухнул наземь. Было отчего — у ручья сидела прекрасная девушка. Совершенно обнаженная. При виде ошарашенного лица Алкида она мелодично рассмеялась:
— Так это и есть сын Зевса? — ее смех сливался с журчанием воды. Одним гибким, текучим движением нимфа поднялась, склонилась над юношей. Смоляные кудри, пахнущие цветами, коснулись его лица.
— Не бойся. Мне просто интересно, на что ты способен…
— Нет, ты только посмотри на это! — Громовержец снова был в ярости. — А его, между прочим, на корабле ждут вторые сутки!
Я взглянула на картинку, возникшую в воздухе, и тут же отвернулась, густо покраснев:
— Весь в папочку. Своего не упустит. Ладно, пусть резвится — корабль уплывет без него.
В небе разрасталась иссиня-черная туча.
— Я ему устрою забавы! Воспитываешь, воспитываешь, и все без толку! Так позабавится, что век помнить будет!
Туча заполонила полнеба.
— В рабство его! Чтобы дурь выбили. Хотел подвигов — получит по полной!
— Остынь, — посоветовала я.
— Остынь?! Мало мы с ним возились? И что получили? Избалованного детинушку, которому наплевать на все, кроме собственных прихотей!
Молния испепелила растущую во дворе маслину. Громовержец перевел дух:
— Пойдет в Дельфы — спросить совета у пифии. А уж я ей подскажу. — Зевс нехорошо ухмыльнулся. — Да, кстати, не придумаешь, как ему назваться, чтобы имя свое не позорить?
Я пожала плечами:
— Запросто. Пусть зовется Гераклом.
Принцесса
Принцесса была блондинкой. В дополнение к золотистым локонам до пояса, природа наградила Айлин огромными голубыми глазами и нежным цветом лица. Ум? Разве кого-то интересует, наделена ли умом королевская дочка?
Осознав положение вещей, Айлин сперва расстроилась, потом подумала немного и решила играть по правилам. Придворные дамы щебетали о нарядах и кавалерах, потенциальные женихи слагали оды ее красоте… и испарялись, стоило Айлин похлопать глазами и выдать нечто вроде «А Вы знаете, я тут недавно прочитала «Исследования» Монкеня — ну, Вы наверняка слышали — один из этих современных философов — так вот у него очень интересные взгляды на теорию происхождения видов. Вот, например…». Способ был проверенный и выручал неоднократно. Для особо непонятливых следовало углубиться в эту теорию, сравнивая несколько философских школ — через полчаса исчезали самые стойкие.
Жизнь текла размеренно и однообразно. Днем — фехтование с братом или чтение (когда братец устраивал очередной пьяный дебош). Вечерами — балы, на которых Айлин каждый раз надеялась встретить человека, готового беседовать не только о ее «прелестных локонах» и «очаровательной улыбке» — ну, в конце концов, не могут же все окрестные принцы быть настолько необразованными. После бала — хмурый выговор отца, мол, хватит привередничать, немудрено и в девках остаться.
Так бы оно все продолжалось и дальше, не заведись в королевстве людоед.
Вначале этому никто не придал значения — ну, подумаешь, сожрет пару деревень, да и уберется восвояси. Людоед, однако, на паре деревень не остановился, отстроил себе замок (не обошлось без колдовства — иначе как объяснить, что дворец, не уступавший по размерам королевскому возник буквально за ночь) и начал всерьез претендовать на власть над окрестными провинциями.
Во дворце забеспокоились. Беспокойство превратилось в панику, когда от посланной на штурм Людоедова замка армии осталась едва ли рота. Перепуганные насмерть солдаты, заикаясь рассказывали, как этот самый людоед обратился в огнедышащее чудище и испепелил все войско. Срочно вызванный из отставки штатный драконоборец отправился биться с чудовищем и пропал без вести. И тогда, доведенный до отчаянья король объявил, что победителю чудовища достанется пол… нет, четверть царства и дочка впридачу.
Сказать, что Айлин была возмущена, означает серьезно преуменьшить. Однако истерика с битьем фамильного фарфора на отца впечатления не произвела — правила есть правила. Положена рука королевской дочери, значит так тому и быть. Еще неизвестно, много ли желающих найдется после того, как доченька всех женихов поразгоняла.
Дожидаться желающих королевна не стала. Рассудив, что не побьют людоеда — плохо, а побьют — тоже ничего хорошего, она решила взять дело в свои руки. И попросту сбежала из дворца, прихватив с собой любимую кошечку, чтобы не так скучно было.
Ездить верхом Айлин любила всегда, и после ночи бешеной скачки, она постучала в ворота замка людоеда. Плана у нее никакого не было — по представлениям принцессы, прежде чем составлять планы следовало досконально изучить ситуацию. Одно было очевидно — силой ничего не добьешься. Уже пробовали.
Вопреки ее ожиданиям, стражи в замке не было. Из открывшейся в массивных воротах дверцы на Айлин озадаченно смотрел мужчина средних лет — весьма, надо сказать, интересный мужчина. Девушка примерила на лицо выражение, которое кавалеры называли «очаровательная непосредственность» (сама она именовала его не иначе как «баран перед новыми воротами») и произнесла:
– Простите, милейший, могу я увидеть хозяина этого великолепного дворца?
Мужчина склонился в куртуазном поклоне:
– К Вашим услугам, сударыня.
– Вы? Ни фи… — Айлин поперхнулась. — Прошу простить мое удивление, сударь. Дело в том, что слухи описывают Вас прямо-таки монстром. Еще раз простите… Я совсем не ожидала, что хозяин этого замка окажется столь приятным кавалером — девушка опустила длинные ресницы. — Вы позволите мне войти? Мой конь устал, да и я, признаться, тоже.
– Да, конечно. — Хозяин посторонился. Вид у него был донельзя озадаченный. — С кем имею честь познакомиться?
– Ах, еще раз простите. Я дочь правителя этого королевства, — она присела в реверансе, припомнив, что декольте ее амазонки было прямо-таки вызывающим.
– Да что Вы? Сама прекрасная Айлин? Наслышан о Вашей красоте, но, поверьте, рассказы не передают и сотой ее части. (Айлин внутренне скривилась — начинается…) — Хозяин еще раз галантно поклонился. — Пройдемте в гостиную, сударыня. Без сомнения, у Вас какое-то важное дело — ни к чему разговаривать в дверях.
Принцесса последовала за людоедом, старательно таращась по сторонам. Впрочем, посмотреть было на что — обстановка оказалась богатой. Гостиная поражала размерами. Хозяин указал на кресло, подал бокал вина, сам устроился напротив.
– Итак, сударыня, чему обязан вашим визитом?
– Видите ли, сударь, — Айлин снова демонстративно похлопала ресницами, — Я, право, не знаю, с чего начать… Рассказы о Ваших, простите, зверствах… Деревни опустошены. Армия разгромлена… Я решила… наверное, Вы не такой жестокий человек, как о Вас говорят, раз впустили меня, не причинив зла…