Ничего не видно за слезами. И сердце грохочет так, что слов не разобрать. Но кто-то же говорит, вот прямо сейчас, в эту минуту, берет ее за плечи, смотрит в лицо, закрывая тенью размытое пятно полудня.
— Ася? Что у тебя стряслось?
Андрей — она узнала его по голосу — вложил в руку платок.
— Ты меня чуть с ног не сбила. Что стряслось?
— Можешь отвести меня отсюда? Куда-нибудь. Хоть в парк. Плохо. Голова болит.
— Может, лучше в больницу? Ты бы себя видела, Морозова.
Она отрицательно мотнула головой. Оглянулась, одновременно и желая увидеть Тимура и надеясь, что он не появиться еще хотя бы несколько минут. Он не должен видеть всего этого, не должен пачкаться в грязь. Только не Тимур. Хватит и того, что он и так слишком сильно вляпался в ее жизнь.
Плохая была идея. Слишком нереальная, чтобы оказаться правдой.
Скамейка в небольшом тихом сквере была холодной, но эта прохлада казалась манной небесной. Лицо по-прежнему горело, даже сильнее, чем сразу после пощечин. Тим еще немного повозился, и притих, рассматривая ее из опушки капюшона серьезными голубыми глазами, изредка кривя рот, словно силился что-то сказать. Как будто понимал, что нужно найти слова утешения, и впервые в жизни злился, что слишком мал, чтобы их произнести.
— Что стряслось-то? — осторожно спросил Андрей, спустя пару минут.
— Ничего такого, о чем бы я хотела рассказывать. Извини. Спасибо, что помог и как старушку перевел через дорогу. Сама бы я не рискнула.
— Выглядишь паршиво. Температура? — он потянулся ладонью, притронулся холодными пальцами к щеке.
Ася отшатнулась, зажмурилась, про себя ругаясь на рефлекторное ожидание пощечины.
— У тебя пальцы очень холодные, — попыталась извиниться она. — Нет, температуры точно нет.
— Может, пойдем в «Ла Виту»? Чая выпьем с кексами, как ты любишь.
«Ла Вита» была их негласным «студенческим» кафе, и они с Андреем иногда сидели там на больших переменах или если нужно было в тишине обсудить какой-то проект.
Кексы — в качестве дани моды записанные в меню «мафинами» — в кафе готовили не то, чтобы вкусные, но они всегда были свежими, а зачастую еще и горячими, что компенсировало остальные недостатки.
— Не хочу, спасибо.
— Замерзла же.
Он подвинулся ближе, несмело приобнял за плечи, так энергично их растирая, будто орудовал наждачкой над пятном краски на стекле. Она собиралась отодвинуться, чувствуя себя едва ли не предательницей из-за этих объятий, пусть и продиктованных дружбой, но замерла, когда увидела идущего на них Тимура.
Пальто расстегнуто, облачка пара вырываются изо рта, волосы взъерошены, словно он часто трепал их рукой. И взгляд очень нехорошо скользит по рукам Андрея, медленно, очень медленно перебираясь с них на ее лицо.
Тимур нахмурился, подошел вплотную.
— Встал — и ушел, — сказал, глядя на парня так, что только камикадзе отказался бы подчиниться приказу.
Ася бедром почувствовал, как дернулся Андрей, прежде чем подняться. И не удивительно — вид у Тимура был не очень веселый. И все же — это был Тимур.
Настоящий. Кажется. Ася сжала кулаки, ногти впились в кожу, отрезвляя.
— Ты пришел, — только и сказал она, морщась от подступившего к горлу кома.
Шершавого, царапающего несуществующими шипами. Как будто маленький кактус проглотила.
И улыбнулась, даже не пытаясь спрятать слезы. Тимур все-таки пришел, хоть она практически убедила себя, что за полдня он успел передумать, свежим взглядом посмотрел на свое вчерашнее предложение и понял, в какую глупость чуть было не вляпался. И даже сейчас его взгляд не давал спокойно выдохнуть.
— А должен был не прийти? — спросил Тимур, потянул ее за руку, заставляя встать.
— Ася, не сиди на холодной скамейке, простынешь.
— Я решила, что ты передумал, — призналась она, пока Тимур осторожно, но все еще хмурясь, вытирал влажные дорожки на ее щеках.
— Морковка, я не меняю своих решений и не забираю назад предложение руки и сердца. Прости, попал в ДТП, промудохался с оформлением страховки.
— ДТП?! — Она икнула от страха, непроизвольно вцепилась в отворот его пальто, чтобы не упасть, так сильно качнулась под ногами земля. Взгляд пытливо ощупал в его лицо, опустился вниз. Крови, слава богу, нет. — Ты в порядке? Почему не в больнице?
— Маленькая, а ну-ка успокоилась. Ничего страшного не случилось: мудак «поцеловал» в задницу, помял бампер и фара в хлам. Я в порядке. Где твой телефон?
— В рюкзаке, в левом боковом кармане.
Тимур сам снял рюкзак с ее плеча, достал телефон, нажал пару кнопок — и повернул к Асе, демонстрируя черный экран.
— Я тебе раз двадцать точно звонил, Морковка.
— Ничего не понимаю, — пробормотала она. Телефон точно был включен. Хотя… — Тимур, прости, я вчера забыла зарядить и не заметила, что аккумулятор почти сел.
Я такая…
— … заплаканная? — за нее закончил он. — Что случилось, маленькая? Кто обидел?
Кого убить?
Последнее было сказано так спокойно и уверенно, что Ася невольно поежилась.
— Мама нагрянула в гости, — уклончиво ответила она.
— Дальше. — Видя, что «дальше» не будет, он тяжело вздохнул, притянул ее к себе, обнимая так, чтобы не придавить ребенка. Уткнулся губами ей в макушку, согревая теплым дыханием, от которого она растаяла, словно снеговик в оттепель. — Ася, послушай. У нас все очень непросто, мы оба это понимаем. Я еще не так хорошо тебя знаю, чтобы уметь читать по глазам или по бровям понимать, о чем ты думаешь. И ты точно так же не знаешь меня. И еще стесняешься, что тоже нужно выкорчевывать начисто. Единственный способ не потеряться в этом всем — разговаривать. Без стеснения, без недомолвок, ничего не утаивая и не рассчитывая, что космос нашепчет одному то, что не сказал другой. Поэтому, Морковка, давай-ка ты начнешь мне доверять и расскажешь, что случилось.
И она, уткнувшись носом ему в грудь, рассказала. Плача с досады, кусая губы, делая паузы, чтобы вдохнуть и не сорваться на крик. И все это время Тимур ни разу не перебил ее, только изредка сильно, почти до боли, сжимал ее плечи.
— Маленькая, не плачь, — сказал он каким-то глухим голосом, когда история подошла к концу. — Сердце рвешь.
— Я плакса, — призналась она.
— Надо бы это искоренять, — совершенно серьезно ответил Тимур. — Ася, ты мне доверяешь?
Как можно доверять человеку, которого едва знаешь? И чем оценивать степень доверия? Часами? Поступками? Игоря она знала долго, а теперь, оглядываясь назад, понимала, что он не был достоин и капли доверия. Тимур появился в ее жизни неделю назад, но каждым своим поступком доказывал, что на него можно положиться.
— Доверяю, — наконец, ответила она.
— Тогда продиктуй, пожалуйста, номер телефона твоей матери и скажи ее имя отчество. — Он достал телефон, и под ее диктовку набрал семь цифр.
— Что ты собираешься делать? — шепотом, почти столбенея от неизвестности, переспросила Ася.
— Собираюсь сделать так, чтобы твоя мать больше не беспокоила мою жену такими странными требованиями.
А потом он заговорил. Спокойным, четким голосом назвал свое имя, отчество и фамилию, дату рождения, в каком году отслужил в армии, какой институт закончил, кем были его родители и сколько у него братьев, чем занимается и сколько зарабатывает. Минут десять не меньше, без пауз и остановок, пересказал всю биографию. Потом перешел к подробностям их знакомства. А потом к тому, ради чего все это начал.
— Ольга Павловна, я собираюсь жениться на Асе до конца дня, поэтому от лица нашей почти семьи приглашаю вас в гости после новогодних праздников.
Приедете, понянчите внука, а с нас угощения и культурно-массовая программа. А пока — остыньте, хорошо? И больше никогда, не важно по какому поводу, не смейте поднимать руку или повышать голос на мою жену и сына. — Последнее было сказано железно, без пафосной угрозы. — А Игорю, если вы с ним вдруг пересечетесь, передайте мой самый пламенный привет.
Не известно, что на все это ответила мать, но Асе было почти все равно. Потому что сердце медленно, сладко задрожало, словно Тимур спрятал его в своих ладонях.
— Ну вот, больше она не будет тебя трогать. — Он выключил телефон, улыбнулся, явно довольный своей выдумкой.
— Ей это точно не понравилось.
— Да мне в общем, плевать, уж извини. Никто не будет тебя обижать, даже если это — твоя собственная мать.
— Ты правда хочешь, чтобы она приехала в гости?
— Правда хочу, иначе бы не стал предлагать. Потому что-либо она увидит все своими глазами, успокоится, примет и не будет трепать тебе нервы, став милой бабушкой для Тима, либо она не успокоится и я, поверь, сделаю все, чтобы ваше общение ограничилось минутными звонками раз в месяц.
Ася зачем-то кивнула и снова спрятала лицо у него на груди. Там, под тонкой рубашкой, ровно и надежно билось его сердце. Должно быть, огромное и горячее, как солнце.
Глава восемнадцатая: Тимур
— Как ты меня нашел? — спросила Ася, когда он повел ее к машине.
— Приехал, думал, ты меня ждешь, а тебя нигде нет. Нашел твою группу, поспрашивал там, сказали, что видели тебя с Андреем, идущими в эту сторону.
Просто повезло.
Тимур не стал говорить, что, когда увидел, как тощий малолетка обнимает ее за плечи, первым желанием было сначала стукнуть его как следует, а потом разбираться, что и как. Хорошо, что сразу взял себя в руки и парня как ветром сдуло от одного доходчивого словесного пинка.
В машине Ася потихоньку охнула, разглядывая огромными, как блюдца глазами букет на заднем сиденье. Тимур улыбнулся, с минуту просто наслаждаясь тем, как по ее лицу проносится целый вихрь эмоций: удивление, восторг, недоумение, паника, нежность.
— Не пойдешь же ты на роспись без цветов.
— Они чудесные. — Ася осторожно зарылась носом в белые, едва распустившиеся тюльпаны. Ее растерянность была такой очевидной, будто ей впервые в жизни дарили цветы. — И их так много.