— Но? — подтолкнул Фламбо умолкшего священника. Тот нехотя ответил:
— Но деревенские определённо что-то видели или слышали. Что-то, отличающееся от обычного поведения мисс Хартли. Человеческая фантазия, как правило, формируется личным опытом и им же ограничивается, поэтому изменения в привычном порядке вещей приписали сердечному увлечению — это ведь самое простое объяснение, когда речь идёт о молодой леди, не так ли? А может, кто-то и впрямь умышленно распустил слухи, порочащие репутацию девушки. Судя по словам мистера Траунстайна и сообщениям журналистов, Друзилла Хартли была человеком энергичным. Чувство долга не мешало ей в полной мере наслаждаться жизнью… по крайней мере, всячески демонстрировать это наслаждение, — тон отца Брауна стал весьма мрачным, и Фламбо удивлённо приподнял бровь. Священник тяжело вздохнул:
— Сколько лет было мисс Хартли?
— Двадцать шесть, — в голосе Фламбо звучало недоумение.
— В двадцать шесть лет девушка неоднократно — подчёркиваю, неоднократно, — отдаёт распоряжения о том, как вести себя в случае её смерти? Об этом рассказывает мистеру Траунстайну сэр Томас; его слова подтверждаются показаниями друзей семьи Хартли. Стало быть, таковы факты. Кроме того, существует завещание мисс Хартли, как я понял, весьма подробное… Звучит не слишком-то жизнерадостно, на мой вкус. Напомню, мы говорим о молодой обеспеченной леди, обручённой с одним из самых завидных женихов королевства.
Фламбо поёжился. В простых словах отца Брауна ему внезапно почудилось дыхание неотвратимости, мерная и неумолимая поступь рока. Спящая красавица не могла не уснуть, таков был приговор, вынесенный девушке вскоре после её рождения, и в той сказке, которая разворачивалась в декорациях Хорнтон-лоджа, юная королевна прекрасно об этом знала. Как и о том, что прекрасный принц окажется не в силах её разбудить: влюблённым даже не достанется прощального поцелуя.
— Вы полагаете, Друзилла Хартли догадывалась, что умрёт?
Отец Браун отрицательно покачал головой:
— Я полагаю — и многочисленные свидетельства подтверждают мою догадку, — что мисс Хартли думала о смерти постоянно или достаточно часто. Иногда люди спасаются от подобных мыслей, стараясь бурно и напоказ веселиться. Но каков источник этих раздумий в случае Друзиллы Хартли — мне неведомо.
— И вы хотите найти ответ в деревенских сплетнях?
— Нет. Я просто хочу найти ответ. Может быть, разгадка таится в деревне, может — в поместье, а может статься, ещё где-нибудь, и мы пока не знаем, где, — взгляд отца Брауна прожигал Фламбо, — но я хочу отыскать эту разгадку, потому что она уже стоила жизни трём девушкам, и Бог весть, какие мысли сейчас бродят в голове у преступника. В одном мистер Траунстайн определённо прав: всё крутится вокруг жизни и смерти Друзиллы Хартли, но другие девушки для разгадки личности убийцы важны не меньше. Мистер Траунстайн вообще очень наблюдательный молодой человек. Просто, — на губах отца Брауна внезапно появилась лёгкая улыбка, — просто он не всегда даёт себе труд осознать, что же именно он увидал.
Поместье Хорнтон-лодж располагалось на холме, и к нему вела широкая дорога, затенённая раскидистыми могучими вязами.
От древнего строения остались лишь живописные развалины, и современный архитектор порезвился вовсю, превратив их в украшения для сада, тропинки которого, усыпанные белым и серым гравием, прихотливо извивались среди причудливо подрезанных деревьев, сбегая вниз, к подножию холма. Полуразрушенные остатки древней стены и наполовину развалившаяся колонна, едва видневшаяся из-под обвившего её основание декоративного плюща, смотрелись истинными реликтами минувшей эпохи, грозными доспехами крестоносца, попавшими в загребущие руки джентльмена-коллекционера: с одной стороны, выставлены напоказ, с другой — напрочь лишены сурового флёра реальности, обезличены и низведены до роли очередного экспоната в богатом собрании диковинок.
Само же нововыстроенное поместье возвышалось над садом, блистая тщательно вымытыми окнами, трепеща флагами на стройных угловых башенках, чьи навершия были покрыты красно-коричневой черепицей, красуясь лепниной на верхних этажах и портиками в итальянском стиле — на нижних. Хорнтон-лодж проектировал человек, сведущий в своём ремесле и не лишённый вкуса, но вкус этот настолько не совпадал с окружающей поместье пасторальной английской глубинкой, что даже самый умелый мастер, наверное, не сумел бы совместить две непересекающиеся реальности. Нарядный дом выглядел чужеродно, и развалины прежнего поместья, вписанные в рукотворный ландшафт, эту чужеродность не сглаживали, а наоборот, выпячивали, как старинные украшения порой подчёркивают нелепость современных покроев платьев на великосветских модницах.
— Довольно-таки изящный торт, не правда ли? — небрежно бросил Леонард Траунстайн своим пассажирам. Сегодня молодой человек не пожелал воспользоваться услугами шофёра и вёл машину самостоятельно.
— Скорее, сказочный замок, каким его рисуют в детских книжках, — вздохнул отец Браун, подобранный мистером Траунстайном на въезде в Сент-Эндрюс-Чёрч.
Фламбо молча кивнул, соглашаясь. Сходство и впрямь казалось ему очевидным. Не оно ли заставило преступника обставить убийства столь экстравагантным образом?
Сам Фламбо приехал с мистером Траунстайном из Лондона. У него ещё не было времени перемолвиться словечком-другим с отцом Брауном, в частности, рассказать о встрече с инспектором Хэмишем Макконахи.
Ничего принципиально нового инспектор Макконахи не сообщил. Он подтвердил всё, сказанное Леонардом Траунстайном относительно фактов и обстоятельств расследования, и немного дополнил рассказ молодого человека. Так, Фламбо узнал, что Дейзи Уоллет была убита, по мнению коронера, где-то между шестью часами утра и половиной седьмого. Поскольку все в этот момент спали, полиция попала в затруднительную ситуацию: проверить алиби большинства гостей оказалось совершенно невозможно.
— Точно известно, что около семи часов в своей постели был молодой Бернард Хартли: по приказу хозяина поместья слуги будят его сыночка первым, — грузный широкоплечий инспектор расхаживал по кабинету и свирепо топорщил усы, а Фламбо устроился на гостевом стуле и терпеливо слушал, изредка делая пометки в блокноте. — К моменту обнаружения тела посудомойки неодетыми оказались все дамы — впрочем, их мы и не подозреваем, — и большинство джентльменов. Ну и что? Убийца мог облачиться в домашний халат, а мог и вовсе не одеваться. Мог также совершить злодеяние, раздеться и завалиться в постель — видит Бог, времени у мерзавца было предостаточно! К восьми часам полностью одетыми оказались Бернард Хартли, полковник Мидуэй и ваш клиент Траунстайн-младший, но Бернарду некуда было деваться, полковник всегда вскакивает ни свет ни заря, а убитый горем жених, похоже, и вовсе не ложился — сидел в кресле, курил да смотрел в потолок, там вся комната в табачном дыму… И кого, спрашивается, подозревать? Никого? Всех?
— Зная ваш характер, инспектор, бьюсь об заклад: вы предпочли подозревать всех и каждого, — ухмыльнулся Фламбо, черкнув в блокноте пару слов. — А что со шлёпанцем? Мисс Ортанс не сообщила ничего любопытного?
— Её накачали снотворным, и она спала, как младенец, — вздохнул инспектор. — Даже суета вокруг второго трупа её не разбудила. Но если б даже и разбудила — со всем уважением, месье Фламбо, веры младшей девчонке Хартли у меня нет. Она неглупа, видит Бог, весьма смышлёная девица, но вся её сообразительность была направлена на то, чтобы исподтишка нагадить старшенькой, а самой остаться как бы и не при делах. Мне удалось разговорить пару служанок и одного лакея. Они много интересного поведали мне о семействе Хартли…
Макконахи вновь гневно встопорщил усы.
— Наша работа, месье Фламбо, зачастую, как вы знаете, связана с перетряхиванием грязного белья, и чем-то подобным меня удивить трудно. Вот и здесь… не удивили, но огорчили изрядно. С виду семейка, конечно, приличная, да вот только стоит копнуть поглубже… Отец, сэр Томас — самодур и деспот, каких поискать. Девчонок он особо не трогал, а вот сыну доставалось сполна. Хотел вырастить из него настоящего мужчину, да только пережал, сильно пережал. В итоге из Бернарда Хартли ничего толкового не вышло — слюнтяй и тряпка, иначе не скажешь. В будущем станет тихим пьянчугой… или громким — уж не знаю, как там на него влияет выпивка. Про мисс Ортанс я уже вам всё объяснил: девица себе на уме, и на минуту даже не может вообразить, будто она не пуп земли. По-моему, одна мысль о женихе покойной сестрицы, да ещё таком видном, в то время как сама она ещё не просватана, доводила младшую мисс Хартли до истерики и нервной горячки.
— Ну а мисс Друзилла? — спросил Фламбо, едва заметно улыбаясь: привычка инспектора Макконахи видеть в людях одни лишь дурные стороны была известна каждому, кто хоть немного знал упрямого и преданного своему делу шотландца. Поскольку работником Макконахи при этом своём недостатке оставался весьма ценным и прогрессировал год от года, приходилось признать, что определённые человеческие пороки в силу некоторых обстоятельств и с учётом профессии могут превратиться в достоинства. В данном случае всё вышло именно так: Скотланд-Ярд и Хэмиш Макконахи нашли друг друга, обручились и поклялись никогда не разлучаться.
Вопрос Фламбо на миг вышиб из-под ног инспектора почву: видно было, как Макконахи лихорадочно вспоминает, имелись ли у Друзиллы Хартли грехи, явные либо воображаемые. Наконец он хмуро буркнул:
— Уж больно девчонка казалась всем вокруг ангелочком, посланным этой семейке во спасение, не иначе. Папенька её всем в пример ставил, говорил, что она единственная в мать пошла, а остальные — отбросы, сорная трава. Так не бывает. Может, в сплетнях, распускаемых её сестрицей, и таилось некое рациональное зерно…
— А что за сплетни? — подался вперёд Фламбо. Разговор с отцом Брауном не выходил у него из головы. Инспектор, однако, раздражённо махнул рукой:
— Да обычные девчоночьи побасенки. Дескать, Друзилла Хартли только и мечтала, что натянуть нос женишку. Вроде видели её с неизвестным джентльменом то ли в деревне, то ли у реки… Именно так, у реки. Лица джентльмена сельские сплетницы разглядеть не сумели — говорят, молодой, довольно высокий, худощавый, в тёмном плаще и чёрном цилиндре. В деревне его никто не знает, в тамошней гостинице он не останавливался и в паб «Святой Андрей и бочка пива» не заходил. Стало быть, каким-то образом добрался до места встречи с мисс Друзиллой, а затем таинственно растворился в воздухе. Ерунда на постном масле, а не история, вот что я вам скажу, месье Фламбо! Не слушайте старых куриц, готовых каждой хорошенькой девчонке кости перемыть!