с кем встречалась Друзилла. Когда раздражённый отец выбегает из комнаты, где его дочь якобы виделась с неизвестным мужчиной, и задаёт подобающие вопросы, что подумает неискушённый человек? Самым естественным окажется предположение, что приход сэра Томаса попросту остался незамеченным, и, разумеется, слуги решат, что хозяин явился куда позже, нежели на самом деле!
Стояла тишина; даже полковник Мидуэй затих, лишь тяжело дышал, прикусив потухшую трубку желтоватыми зубами. Судья Даунли подался вперёд, точно гончая, почуявшая след. А вот Леонард Траунстайн, похоже, чувствовал себя отчаянно неловко, и, если б мог, тотчас прекратил бы это публичное разоблачение… но он уже не мог. Все присутствующие, с мрачным удовлетворением понял Фламбо, наконец-то попали под мучительное, тяжеловесное обаяние отца Брауна. В обаянии этом не было ничего от блеска оперной примадонны или лёгкой вкрадчивости профессионального мошенника. Оно не привлекало внимания к личности самого отца Брауна — напротив, фигура священника словно бы отдалялась, оставляя каждого человека наедине с собственной душой. Ты сам разглядывал свои пороки, сам себя осуждал, изыскивая в памяти наимельчайшие улики, а отец Браун откуда-то издалека взывал к Господу и прощал тебя святым именем Его.
Сколько из гостей Хорнтон-лоджа сейчас искало (и находило!) в себе сходство с безумным Томасом Хартли? Сколько укоряло себя за слепоту и отсутствие чуткости?
Пальцы Леонарда Траунстайна, сжимавшие край столешницы, побелели: молодой человек с трудом удерживал себя в руках.
Отец Браун продолжал свой печальный рассказ:
— Несмотря на все старания, влюблённые продолжали настаивать на браке. Друзилла покидала сэра Томаса, как некогда покинула его Амалия; в воспалённом сознании эти два события слились воедино. И тут мисс Ортанс решила в очередной раз напакостить сестре. Она подлила снотворного в чай мисс Друзиллы, дабы та проспала встречу с женихом и, соответственно, оглашение даты свадьбы. Глупая детская выходка, имевшая, однако, роковые последствия. Ничего не подозревая, мисс Друзилла легла отдохнуть, очевидно, полагая, что устала при подготовке празднества и что полчаса лёгкой дремоты её освежат. Могу предположить также, что она перед этим любовалась нарядом спящей красавицы — ей очень нравилось платье, и она оставила его на видном месте.
Брови отца Брауна нахмурились: предстояла самая тяжёлая часть повествования.
— Когда мисс Друзилла заснула, в её комнату зашёл сэр Томас — скорее всего, он хотел ещё раз поговорить с дочерью, убедить её отказаться от замужества. Увиденное поразило его разум. Девушка мирно спала, прекрасная и беззащитная, принадлежавшая в этот миг ему одному и никому больше. Именно тогда сэр Томас осознал: он не позволит дочери покинуть Хорнтон-лодж. Она всегда должна оставаться рядом с ним, рядом с его драгоценной Амалией… Увы, подобный замысел предполагал лишь один исход. Сэр Томас взял подушку и опустил её на лицо собственной дочери.
Голос священника едва заметно дрогнул.
— Нет сомнений, что безумный отец раскаялся в следующую же минуту, но дело было сделано. И тогда он переодел дочь, дабы положить её в подземелье ожидать прекрасного принца, каковым мнил себя и только себя. Кто может знать дом лучше, чем его владелец? Дав слугам различные, довольно обременительные, поручения, требующие их присутствия в других уголках Хорнтон-лоджа (некоторых он и вовсе отослал в Сент-Эндрюс-Чёрч за якобы неприсланными вовремя заказами!), сэр Томас спустился в подземелья по лестнице чёрного хода с телом Друзиллы на руках и всё устроил… А на обратном пути он заметил в кухне бедняжку Дейзи. Мажордом счёл, что её дело в Сент-Эндрюс-Чёрч он сумеет выполнить и сам, раз уж направляется туда, а вот столовое серебро начищено недостаточно хорошо.
— Она что-то видела? — взволнованно спросил Бернард. Отец Браун покачал головой:
— Нет, она была слишком занята возложенной на неё ответственной задачей, а потому спокойно и бестрепетно приветствовала внезапно появившегося хозяина. Но практичная натура сэра Томаса уже взяла верх над отцовским горем. Друзилла, как и леди Амалия, навечно упокоится в саду Хорнтон-лоджа: в этом смысле, можно сказать, сэр Томас удержал дочь подле себя. Однако заявится полиция, начнутся неудобные расспросы — мало ли, кто что видел? А вот если представить всё произошедшее, как дело рук зловещего маньяка, то никому и в голову не придёт искать истинного виновника событий. В конце концов, где умный человек прячет лист?
Фламбо стало холодно: он очень живо вспомнил одну из прогулок с отцом Брауном. Тогда они обсуждали предательство известного британского генерала, увлекшего множество солдат на бессмысленную и беспощадную бойню. Именно генерал был движущей фигурой той трагедии. Здесь же зловещим пауком, который плёл паутину для собственных детей, выступал любящий (и, скорее всего, любимый) отец.
Нет сомнений, что сэр Томас любил своих детей. Не только Друзиллу. Он искренне желал видеть успешным Бернарда, хотел благополучия для Ортанс… Но именно его любовь удушала тех, кого он любил — неотвратимо, словно гаррота. И если б Фламбо и отец Браун не подоспели вовремя, то эта безумная любовь сегодня напиталась бы очередной жертвой.
Отец Браун глядел на старого друга строго и печально.
— В лесу, — выдохнул Фламбо. — Умный человек спрячет лист на виду у всех, в самом большом лесу.
— А если леса нет? — тихо спросил отец Браун.
— То он посадит лес, — ещё тише отвечал Фламбо.
— Посудомойки встают рано, — вздохнул отец Браун. — Некоторые горшки и кастрюли должны предварительно отмокнуть; вдобавок, предыдущий день выдался тяжёлым, да и полиция, скорее всего, велела слугам разойтись по комнатам. Дейзи была старательной девушкой. Она встала, когда другие ещё спали, и отправилась выполнять свою работу… чем значительно облегчила убийце жизнь, иначе ему пришлось бы изыскивать способы остаться с выбранной жертвой наедине. Идти по подземельям, где нашли тело мисс Друзиллы, Дейзи не могла, ведь его перекрыла полиция. Оставался чёрный ход. Там сэр Томас и подкараулил девушку. Он потребовал, чтобы Дейзи пошла с ним в гостиную, подвёл к камину и задушил.
— То есть, — недоверчиво спросил мистер Тремейн, — если бы Дейзи пришла с остальными слугами, то осталась бы в живых?
— Я этого не говорил, — покачал головой отец Браун. — Она была намечена в жертву, и вряд ли педантичный сэр Томас изменил бы план. Да, ему пришлось бы рисковать сильнее; возможно, он оставил бы тело на лестнице чёрного хода или на кухне — последнее вполне соответствует легенде о Золушке, кстати говоря. Просто, застав девушку врасплох, сэр Томас не смог удержаться от своеобразной похвальбы своими сомнительными талантами перед полицией, которую счёл никчемной и решил таким образом указать полицейским их место. Но требовалось убить ещё одну жертву, причём на этот раз не в Хорнтон-лодже, а в деревне, чтобы все окончательно поверили в безумца, вообразившего себя сказочным злодеем. Поскольку сэр Томас мало интересовался жителями Сент-Эндрюс-Чёрч, то выбор пал на Сару Крэнстон — её он видел у себя в поместье и знал, где она живёт. В этом, к слову сказать, крылась его основная ошибка, ведь появилась возможность связать с Хорнтон-лоджем всех трёх девушек. Сначала он явился к портнихе с мелким заказом, что дало ему повод хорошенько осмотреться в доме…
— Деревенские сплетни, да? — понимающе взглянул на священника Фламбо.
— Именно они, — серьёзно ответил отец Браун. — Когда знатный господин, до того совершенно безразлично проезжающий по деревне, останавливается возле какого-то дома, это впоследствии долго обсуждают.
— Да что за напасть? — взревел внезапно пришедший в себя полковник Мидуэй. — Проклятье, сэр Томас, почему вы не опровергнете эту ахинею?
В наступившей тишине отчётливо прозвучал голос судьи Даунли:
— А где, собственно говоря, сэр Томас?
— Полагаю, он в саду, — отец Браун низко склонил голову. — Возле могил, прощается с леди Амалией и мисс Друзиллой. Но оттуда ему не уйти. Я попросил инспектора Макконахи сегодня вечером прислать туда нескольких констеблей.
Полковник Мидуэй приглушённо выругался, а судья Даунли мрачно и жестоко ухмыльнулся:
— Вы всё предусмотрели, да, святой отец?
— Это было несложно, — тяжело вздохнул отец Браун. — Сэр Томас создал ужасную кровавую сказку, но он забыл главное правило сказочников: воплощая выдуманную историю в жизнь, ты всегда становишься её частью. Это неизбежно.
В глубине сада возникло смутное шевеление, раздалась короткая трель полицейского свистка. Отец Браун несколько мгновений подслеповато моргал, затем печально заключил:
— А значит, твои действия обязательно можно будет предугадать.
Забыв обо всём, гости Хорнтон-лоджа глядели в слабо подсвеченную тьму сада.
А мгла вглядывалась в них.