– Ладно, – сказал я. – Вставай к дверям и следи: придет Грегор – сделаешь вид, что занят делом. А я пока поработаю. Еще не хватало, чтобы ты разболелся.
– Правда? – не поверил Кристофер.
– А то, – ответил я, а потом чуть помедлил. Вот теперь он уж точно был у меня в долгу.
Кристофер с признательностью произнес: «Спасибо» – и отошел от серебра подальше. Жуткая бледность его почти сразу прошла. Я заметил, как он посмотрел вниз и увидел свесившееся из воротника кольцо. Это его, судя по всему, ужаснуло. Он поспешно затолкал кольцо и цепочку внутрь, с глаз долой, и поправил шейный платок, чтобы их спрятать.
– Я твой должник, Грант, – сказал он, направляясь к двери. – Чем я могу тебе отплатить?
«Сработало!» – подумал я. Меня уже совсем замучило любопытство, и я едва не выпалил: давай-ка расскажи мне о себе. Однако не выпалил. С Кристофером такая прямолинейность бы не прошла. Поэтому я ответил:
– Прямо сейчас мне ничего не нужно. Как понадобится – скажу.
– Ну ладно, – пожал плечами Кристофер. – А что это за бурчание доносится сквозь стену?
– Мистер Амос разговаривает по телефону, – пояснил я, взял подсвечник и принялся его начищать.
– Интересно, о чем это дворецкий может столько болтать по телефону? – удивился Кристофер. – Какой именно сорт шампанского ему доставить? Или у него есть старушка-мама, которая требует от него ежедневных пространных докладов? «Амос, сыночек, ты не забываешь пользоваться мозольными пластырями, которые я тебе послала?» Или, может, это его жена? Должна же у Хьюго быть мама. Интересно было бы узнать, где они ее держат.
Я ухмыльнулся. Было ясно, что Кристофер окончательно очухался.
– Кстати, о матерях, – продолжал он. – Лично мне графиня решительно не по душе. А тебе, Грант?
– Мне тоже, – согласился я. – Миссис Потс, уборщица из нашего книжного магазина, утверждает, что раньше ее светлость танцевала в кордебалете.
Кристофер от этой новости просто опешил:
– Да ты что? Неужели? А ну-ка, повтори слово в слово, что миссис Потс про нее сказала.
Я и повторил, продолжая по ходу начищать серебро. А потом как-то само собой вышло, что я начал рассказывать и про магазин, про маму и дядю Альфреда, про то, как Антея уехала из дома. Пока я все это излагал, до меня вдруг дошло: вместо того, чтобы рассказывать мне о себе, Кристофер умудряется все больше выпытать про меня. Была у него такая удивительная способность. Впрочем, я ничего не имел против того, чтобы выложить ему все как есть, – главное, чтобы он не узнал про мой Злой Рок и про то, что мне предстоит сделать; кстати, за рассказом и чистка серебра пошла веселее. Когда Грегор засунул в двери свою башку – а Кристофер метнулся к столу и сделал вид, что надраивает бок кувшина, – все было почти закончено. Грегор явно расстроился.
– Чай будут Подавать через десять минут, – сообщил он со свирепой миной. – Идите умойтесь. Сегодня вам предстоит вкатывать тележку с чаем.
– Да уж, времени скучать здесь кот наплакал, – заметил Кристофер.
Глава восьмая
Времени скучать у нас действительно не было. Гоняли нас так, что я не успел прочитать ни слова из книжки о Питере Дженкинсе. По вечерам я, как правило, просто падал в постель и засыпал. Тем не менее во второй вечер, когда мы надевали ночные рубашки, я все-таки заметил, что никакого кольца на цепочке у Кристофера на шее больше не было. Спрятал с помощью колдовства, подумал я и тут же провалился в сон.
А потом – вы же знаете, как оно бывает, – дня через три я понемногу освоился и с распорядком дня, и с тем, что где находится. Стало казаться, что не так уж и сурово нас гоняют. В тот день у меня хватило времени вдоволь посгорать от любопытства на предмет того, что Кристоферу на самом деле понадобилось в Столлери. И вообще хватило времени посгорать от любопытства на предмет Кристофера. Он все так же, с тем же высокомерием называл меня «Грант», и порой мне хотелось его за это треснуть, или заорать, что это же моя кличка, или… в общем, доводил он меня здорово. Но тут он неизменно произносил что-нибудь такое, что я сгибался пополам от смеха и сразу понимал, что он опять мне очень нравится. Странная получалась смесь.
А потом настал пятый вечер, полнолуние. Кристофер сказал:
– Грант, луна, чтоб ее, светит мне прямо в глаза.
И скрепил занавески булавкой, так что темнота в комнате сделалась совсем непроглядной.
Я лег, закрыл глаза и подумал: «Ага! Он хочет, чтобы я заснул, а сам потом смоется, как уже смывался раньше». Меня это так разозлило, что я приложил все силы, чтобы не уснуть.
Из этого ничего не вышло. Я спал без задних ног и все же неведомым образом ощутил, как за Кристофером тихо закрылась дверь.
К этому времени я уже, считай, сгорел от любопытства, а потому сумел всплыть из глубин сна. Выкарабкался из постели. Было холодно. Ни халатов, ни ночных туфель в Столлери не выдавали, пришлось быстренько напялить бархатные панталоны; потом я стащил с кровати одеяло и набросил на манер плаща. Незастегнутые пряжки панталон звякали о колени, но я все равно вылетел в коридор как раз в тот момент, когда Кристофер спустил воду в туалете и вышел оттуда. Я юркнул обратно в нашу комнату и стал ждать, куда он пойдет.
Ну и дураком же я буду выглядеть, если он просто вернется и опять ляжет в постель! – подумал я.
Но Кристофер прошел мимо нашей комнаты и направился к лифту. Я на цыпочках крался следом, стараясь ступать на те из холоднющих половиц, которые меньше скрипят. Впрочем, от шагов Кристофера было столько скрипу, что я, в общем-то, мог бы и не стараться. Он вышагивал с таким видом, будто все остальные обитатели чердака спали мертвым сном.
Кристофер прошел мимо лифта, к гардеробной. Постоял перед решетчатой дверью – из фонаря в потолке на него лился яркий свет, – а потом я расслышал его шепот:
– Нет, похоже, подальше.
Он повернулся и зашагал по коридору туда, где на стене была нарисована черта – за ней начиналась женская половина.
Должен признаться, тут я едва не отстал. Ведь если меня уволят из Столлери еще до того, как я познакомлюсь с графом Робертом и разберусь со своим Злым Роком, конец всему. Но потом я подумал: раз уж я оделся, пусть и наполовину, чтобы проследить за Кристофером, так теперь надо следить. И я продолжил следить.
Я нагнал Кристофера в просторной пустой зале, где в длинный ряд окон вливался яркий белый лунный свет. Дрожа от холода в своей ночной рубашке, он медленно поворачивался на одном месте.
– Здесь, – повторял он, причем довольно громко. – Я ведь знаю, что здесь! Почему же тогда не могу найти?
– Что ты ищешь? – спросил я.
У него вырвалось что-то вроде «тьфу!», а потом он резко повернулся ко мне. Впервые я видел, чтобы Кристофер вел себя чуть ли не грубо.
– А! – проговорил он. – Это ты. А я было принял тебя за привидение кита-горбача. Ты что тут делаешь? Я вроде как наложил на тебя довольно сильное сонное заклятие.
– А я взял и проснулся, – сказал я.
– Чтоб я провалился! – ответил Кристофер. – Похоже, талантов к волшебству у тебя больше, чем мне казалось.
– Но ты-то что здесь делаешь? – не отставал я. – Тебя уволят. Это же женская половина.
– Ничего подобного, – возразил Кристофер. – Женская половина там. – Он указал пальцем. – Там тоже нарисована черта, за которую, полагаю, тоже запрещено заходить. Хочешь – пойди посмотри сам. А эта часть чердака пустует, по всей ширине дома, и есть в ней что-то очень странное. Ты сам-то не чувствуешь?
Я уже было собирался ответить: «Чушь полная!» – потому что мне казалось, что он просто пытается отвлечь меня от того, что мне по-настоящему интересно. Я даже набрал было воздуху, но выпустил его без единого слова. Потому что вокруг действительно чувствовалось что-то странное. Оно напоминало гудение, которое я ощущал в кабинете у дяди Альфреда после того, как дядя Альфред занимался там волшебством, – только тут это подрагивание было старым, несвежим. Казалось, что производит его не человек. Больше было похоже на легкое землетрясение, только трясла землю не природа, а волшебство.
– Да, тут просто мурашки по коже, – сказал я.
– И так оно по всему зданию, – сказал Кристофер, – хотя здесь ощущается сильнее всего. Я уже облазил все это чертово поместье, так что уж я-то знаю.
Тут я действительно отвлекся, хотя прекрасно понимал, что отвлекает он меня нарочно.
– Как, ты даже забирался на женскую половину и в кладовую к мистеру Амосу? Да ни за что не поверю.
– В винный погреб мне попасть не удалось, – поведал Кристофер огорченно, – но во всех остальных местах я побывал. В кладовой у мистера Амоса воняет сигарным дымом и спиртным, а у миссис Балдок полная комната куколок в кринолинах. Спальня мистера Амоса будет пороскошнее, чем у графини. У него круглая кровать. Обитая малиновым шелком.
Тут я отвлекся окончательно. Попытался вообразить себе, как мистер Амос ворочается на круглой малиновой кровати. Это оказалось потруднее, чем представить себе графиню в ряду девиц из кордебалета.
– Врешь ты все, – сказал я. – Мы же почти не разлучались.
Кристофер усмехнулся – или передернулся. Обхватил себя руками поверх ночной рубашки и сказал:
– Грант, какой же ты простофиля! Создать собственный фантом проще простого. Вам всем казалось, что я стою у стенки, пока графиня лопает свой ужин. Я же знал, что в это время мистер Амос точно занят только ею. Ты сам подумай, Грант. Много я в последнее время смотрел на тебя или заговаривал с тобой, когда подавали ужин?
Я сообразил, что вовсе не смотрел и не заговаривал. Удивился. Трудно было не отвлечься еще сильнее, чтобы выпытать у Кристофера, как он это делает, однако я взял себя в руки.
– Да, но что ты искал? Давай рассказывай. Ты ведь мой должник.
– Грант, – сказал Кристофер, – экий ты приставучий. Бегаешь за мной и вынюхиваешь, будто ищейка. Ну так и быть, расскажу. Только пойдем-ка обратно к себе. Я уже ноги отморозил.