– Да ничего тогда! – сказала она. – Ты просто поаккуратнее. И еще, Конрад, забудь все те гадости, которые я наговорила тебе про Кристофера, – это меня просто понесло. Кристофер никогда не пользуется волшебством не по делу, так… так, как она!
Дверь затворилась, и лифт унес Милли вниз. Я зашагал по пушистому голубому ковру, свернул за угол к лучшей гостевой спальне – и все время думал про Кристофера. Он, конечно, может кого угодно довести, но, вообще-то, довольно славный. А кроме того, подумал я, он ведь бросился спасать Милли, как настоящий рыцарь – попавшую в беду красавицу. Это произвело на меня впечатление. Я даже удивился, как мне это раньше не пришло в голову. Мне очень хотелось, чтобы он вернулся.
Я постучал в большую, обрамленную позолотой двустворчатую дверь, но никто не пригласил меня войти. Через несколько секунд я постучал снова, аккуратно удерживая поднос на одной руке, а потом вошел.
Леди Мэри полулежала в кресле, которое, судя по всему, притащили из какой-то другой комнаты. В этом огромном нарядном покое все было розовым, а кресло – темно-синим, да и узор на ткани был другой. Фэй, Полли или кто-то еще, видимо, приволок его сюда. Леди Мэри стиснула подлокотники так, что руки сделались похожи на когтистые лапы, и скалилась, глядя в камин. Сейчас она выглядела не моложе графини и совсем некрасивой. За спиной у нее была приоткрытая дверь. Из-за двери доносились рыдания, – видимо, плакала личная горничная ее светлости.
– Стивенс, да умолкни ты и гладь дальше! – рявкнула леди Мэри, когда я вошел. И только потом увидела меня. Ее огромные синие глаза неприятно сузились. – Я не сказала, что можно входить, – заметила она.
Я ответил без малейшей запинки – как мистер Прендергаст, когда он изображал мистера Амоса:
– Чистый графин и стаканы, как было приказано, миледи.
Она отцепила руку от подлокотника и помахала.
– Поставь вон туда. – Дождалась, пока я пересек комнату и опустил поднос на маленький столик, а потом отчеканила: – А теперь встань и отвечай на мои вопросы.
Хорошо, что Милли меня предупредила. Видимо, помахав рукой, леди Мэри сотворила какое-то заклинание. Я и сам не заметил, как встал рядом со столиком по стойке «смирно», а дверь в коридор оказалась где-то в далекой дали. Леди Мэри еще раз помахала рукой. На этот раз я почувствовал, будто голову мне стиснул какой-то обруч – настолько тугой, что в руках и ногах почему-то стало покалывать. Я пытался его скинуть, но не мог.
– Зачем вы это делаете? – спросил я.
– Потому что я хочу знать, во что тут вляпалась, – ответствовала она. – И ты мне сейчас все расскажешь. Что ты думаешь про графа Роберта?
– Он вроде как симпатичный, но я его почти не знаю, – сказал я. К этому времени я уже пыхтел и обливался потом. Обруч давил на голову все сильнее. – Снимите, пожалуйста, – попросил я.
– Нет. Граф Роберт пользуется волшебством? – спросила леди Мэри.
– Понятия не имею. Вряд ли, – ответил я. – Ну пожалуйста!
– Но кто-то здесь пользуется, – сказала она. – Кто-то пользуется волшебством, чтобы постоянно все менять. Зачем?
– Деньги зарабатывает, – ответил я помимо своей воли.
– Кто? – выпалила леди Мэри.
Я подумал про Кристофера, про то, как он нажал на ту кнопку. Подумал про мистера Амоса. Подумал, что голова у меня того и гляди лопнет. И все же я твердо знал, что ничего не скажу этой жуткой девице.
– Я… я совсем не разбираюсь в волшебстве, – сказал я.
– Вздор, – отрубила леди Мэри. – У тебя такой талантище – только держись. В последний раз спрашиваю: кто?
– Никто не учил меня волшебству, – попытался я вывернуться. И подумал, что голова сейчас просто расколется, как яйцо. – Я не могу вам ничего сказать, потому что не знаю!
Леди Мэри сердито поджала губы и пробормотала:
– Почему никто из них ничего не знает? Бред какой-то! – После чего снова посмотрела на меня и осведомилась: – А что ты думаешь о графине?
– Просто жуть, – сказал я. Стало легче – хоть что-то я сумел ей сказать честно.
Леди Мэри улыбнулась – правда, улыбка вышла довольно людоедская.
– Все это говорят, – заметила она. – Видимо, так оно и есть. Значит, первым делом придется от нее избавиться. А теперь скажи…
Тут приключился очередной сдвиг. Вот уж никогда бы не подумал, что обрадуюсь сдвигу! Обруч на голове лопнул – дзинь! – точно резинка, которую слишком сильно растянули. Я немножко покачался – в руки и ноги впивались тысячи иголок, перед глазами все плыло, – но успел заметить, что графин со стаканами превратился в чайник, элегантную чашку на блюдце и тарелку засахаренного печенья.
Я посмотрел на леди Мэри. У нее вид был такой, будто оборванный конец этой самой резинки вмазал ей прямо по физиономии – она моргала огромными глазами и ловила ртом воздух.
– Приятного вам чаепития, миледи, – сказал я. Повернулся и побежал.
В лифте мне было жуть как худо. Иголки больше не кололи, но чувствовал я себя совершенно несчастным. Нет сомнений, что, едва выйдя за графа Роберта, леди Мэри приберет Столлери к рукам – а может, даже и раньше. Меня она сразу же уволит – я ведь теперь знаю, какая она на самом деле. Что я тогда стану делать, я не имел ни малейшего понятия. Спрашивать у Антеи бессмысленно – ей придется еще хуже моего. А Кристофера и вовсе нет, не спросишь.
У Кристофера было одно замечательное свойство. Он никогда не считал ситуацию безнадежной. Если что-то шло не так, он отпускал одну из своих дурацких шуточек, а потом придумывал какой-нибудь выход. Мне сейчас очень нужен был какой-нибудь выход. Я подошел к лифту и на всякий случай поехал наверх – вдруг после этого сдвига Кристофер вернулся. Но в нашей комнате было пусто. Я посмотрел на галстук Кристофера, все еще висевший на ручке, и мне сделалось так одиноко, что я даже подумал: может, дядя Альфред все-таки прав относительно моего Злого Рока. Вечно у меня все наперекосяк.
Глава восемнадцатая
В средней зале в тот вечер было не протолкнуться. Мистера Смайзерса и многих горничных с верхнего этажа прислали ужинать с актерами, потому верхняя зала была забита лакеями и горничными гостей. Но тем, понятное дело, полагалось сначала одеть своих хозяев, так что ужинать им предстояло позднее. А перед тем миссис Балдок устроила для них в покое домоправительницы коктейль. Так что Полли, Фэй, Милли и остальным девушкам пришлось наскоро проглотить по кусочку и мчаться к миссис Балдок, чтобы обслуживать ее гостей. Да и остальные едва успели доесть – тут зазвонили звонки, и в комнату влетела мисс Семпл:
– А ну, живо, живо, подъем! Мистер Амос звонит. Гости спустятся через пять минут. Мистер Прендергаст, ваше место в главном салоне, распоряжайтесь напитками…
– Что, правда? – удивился мистер Прендергаст, распутывая ноги. – Простая физическая работа: орешки и розовый джин, так?
– С Франсисом, Грегором и Конрадом, – торопливо продолжила мисс Семпл. – Остальные лакеи – в банкетный зал, и там всем приготовиться. Горничным – в бальную залу, кладовую с посудой и к кухонному подъемнику. Бегом!
Подклеть так и загудела от топота – мы все помчались по своим местам.
От главного салона у меня остались довольно расплывчатые воспоминания. Слишком уж я был взбудоражен и расстроен и почти ничего не замечал – кроме разве что того, что мистер Прендергаст сунул мне в руки тяжеленный серебряный поднос, отчего руки скоро заболели. Гости превратились в моей голове в рокот громких голосов, тонкие шелковые платья и дорогие вечерние костюмы. Помню, как учтиво приветствовала их всех графиня, в струящемся синем платье, с чем-то блестящим в волосах; помню, как подошел граф Роберт и схватил бокал с моего подноса – судя по его виду, ему действительно необходимо было выпить; я только потом сообразил, что в том бокале был апельсиновый сок. Я подумал, не крикнуть ли ему в спину, что он ошибся, но он уже отошел – здоровался с гостями, болтал, а между делом пробирался поближе к двери, как будто с минуты на минуту ожидал появления леди Мэри.
Леди Мэри появилась перед самым концом. Была она в белом, в прямом белом платье, и напоминала столб из снега. Она почти сразу же подошла к графу Роберту и заговорила с ним, нагнув голову и застенчиво улыбаясь. Поверить было невозможно, что весь день она только и делала, что скандалила, и накладывала заклятия, и доводила своих горничных до слез.
– Это, – заявил, возникая рядом со мной, мистер Прендергаст, – классический пример обвораживающего заклятия. Решил, что тебе интересно будет узнать.
– А! – сказал я.
Хотел спросить у мистера Прендергаста, как он догадался, но он сказал:
– Поднос ты держишь криво. – И умчался, чтобы принести Грегору полный сифон с содовой.
Появилась леди Фелиция, тоже в белом, и явно ужасно нервничая. Лицо ее почти сравнялось цветом с ее платьем, когда мистер Амос распахнул двери и возгласил:
– Мэр Столчестера мистер Игор Сейли!
Мистер Сейли выглядел здесь как-то чужеродно. Одет он был не хуже остальных, но при этом почему-то казался меньше, будто весь съежился в своем дорогом костюме. Он пытался идти небрежной походкой, но скорее полз, точно жук. Когда к нему учтиво подшелестнула графиня, он прямо-таки ухватился за ее руку, будто утопающий. А потом увидел меня с подносом, подошел и взял самый большой бокал – тоже будто ухватился за последнюю соломинку.
– Ты разобрался, как они тут тасуют вероятности? – спросил он шепотом.
– Не до конца, – ответил я. – Я… э-э… мы…
– Я так и думал, – сказал мистер Сейли. Похоже, ему от этого полегчало. – Ладно, теперь уже не переживай, – сказал он. – Когда я породнюсь с Фелицией, я буду частью этой компании и во всем за тебя разберусь. Так что до тех пор ничего не предпринимай. Понял?
– Но дядя Альфред сказал… – начал было я.
– С дядей я тоже разберусь, – ответил мистер Сейли. А потом повернулся и скрылся в толпе.
Через некоторое время мистер Амос распахнул двери в дальнем конце зала и возвестил в самой что ни на есть величественной манере: