Флора пошевелилась, отчего немного воды выплеснулось через край. Этот звук снова мучительно напомнил о ее наготе.
– Я готовлюсь к балу, – пояснила Флора. – Мне еще нужно сделать депиляцию, пилинг, нанести на кожу увлажняющий лосьон…
– Внушительный список. – Алекс подошел ближе.
– Это точно. А ты купил подарки?
– Да, наконец-то. И перед этим еще успел покататься на лыжах. Густав очень расстроился, что ты пропустила свое последнее занятие. А он как раз приготовил для тебя особо сложный спуск. Ну а ты чем занималась, пока меня не было?
– Большую часть дня я провела за компьютером, общаясь по скайпу с сестрой. Ни за что не угадаешь, что было на ней надето…
Алекс улыбнулся: уж он-то хорошо изучил характер Минервы.
– Та юбка, которую она получила от тебя на прошлое Рождество.
– А волосы повязаны тем шарфом, что я подарила ей пару лет назад. Приятно было видеть, что мои подарки вдруг обрели ценность в ее глазах. Но мне не на что жаловаться: Минерва все разрулила. Правда, она запланировала для меня пару интервью на следующей неделе. – В голосе Флоры зазвучала тревога. – Я окажусь лицом к лицу с репортерами, они будут меня фотографировать! И это после того, как я тут разъелась на вкусностях!
– Не забудь, что нам еще предстоит рождественский обед из пяти блюд, приготовленный твоим отцом, – услужливо напомнил Алекс и расхохотался, когда Флора в ответ застонала:
– О нет! Ты же знаешь, как отец расстраивается, если кто-то отказывается хотя бы от одного его блюда. А еще он считает, что оценить блюдо по достоинству можно, только если съел не меньше двух порций. Но я очень благодарна Минерве. Она разобралась со всеми проблемами: ответила на все заявки, создала списки ожидания для заказчиков и пригладила перышки тем редакторам модных журналов, которые было ударились в критику. Бедные сотрудники ее фирмы вкалывают изо всех сил, хотя до Рождества осталось всего два дня. Я чувствую себя почти виноватой в том, что нежусь сейчас в ванне. – С довольным вздохом Флора опустилась в воду чуть ниже.
– Сколько Минерва запросила за свою работу?
– Она потребовала себе тот рождественский подарок, что приготовила для меня – ужасно дорогие ароматизированные свечи. А за это она бесплатно предоставляет мне труд своей команды.
Алекс с трудом сдержал улыбку.
– Как щедро с ее стороны! – Он оперся на край ванны и посмотрел на Флору: – Что ты думаешь о том, что твои работы стали вдруг так популярны?
Она опустила ресницы:
– Наполовину восторг, наполовину ужас. Словно голая.
– Так и должно быть. В каждую свою работу нужно вкладывать частицу себя. Не бойся раскрывать свою душу, иначе не сможешь достигнуть того, на что способна.
Флора вскинула брови:
– Всегда? Даже когда оформляю бар для «Виллидж иннз», и они хотят, чтобы дизайн был выполнен в розово-зеленых тонах и повсюду были изображены ломтики фруктов?
– Особенно в таких случаях. А иначе какой в твоей работе смысл? Именно поэтому я так рано начал свой собственный бизнес. Мне хотелось самому выбирать, чем заниматься, хотя, разумеется, я стараюсь прислушиваться к своим клиентам. Надо соблюдать баланс. Интересно… – Алекс запнулся.
– Что?
– Мне уже давно ясно, что ты очень талантливый дизайнер по текстилю – это заметно по каждому твоему рождественскому подарку. Но ты никогда не пыталась сделать это своей профессией. Ты занимаешься дизайном интерьеров и берешься за любую подвернувшуюся тебе работу, даже если она тебе противна.
– Ну, «противна» – это чересчур сильно сказано, – возразила Флора. – Скорее, не по сердцу.
– Так почему ты раньше не пыталась предложить свои рисунки тканей магазинам или кутюрье? Для тебя это было бы идеальным вариантом.
– Наверное, потому, что я придумываю новые принты не ради денег. Мне просто нравится это делать.
– Вот именно! Так почему бы тебе не заняться тем, что нравится? Я занимаюсь любимым делом. Разве ты не заслуживаешь того же?
– Ты знаешь, чего хочешь, и не позволишь ничему тебе помешать. Ты говорил, надо вкладывать частичку себя в свои творения. Я вижу, что ты так и поступаешь. Это замечательно, но требует от дизайнера обнажения души перед всеми.
– И это тебя пугает?
– Если людей раздражает ярко-зеленый цвет в интерьере оформленного мной бара, это не страшно, ведь это не мое творческое решение, а пожелание клиента. Но вдруг им не понравятся мои шарфы и сумки, в которые я вложила столько души?
Алекс протянул руку и намотал на палец один из темных локонов Флоры.
– В жизни так всегда: ради хорошего приходится чем-то жертвовать.
Она вздохнула:
– Иногда цена слишком высока. Не хочу снова быть выставленной на всеобщее обозрение. Всю свою жизнь обо мне судачили, обращали внимание на мой высокий рост, на рано развившуюся грудь. Каждый учитель считал своим долгом указать, насколько я отличаюсь от моих одноклассников. Родители таскали меня в свои телепередачи. Хватит. Я больше не хочу выделяться из толпы.
– Но ты выделяешься, и тебе нужно с этим свыкнуться. Лучше подумай о своих следующих шагах.
– Мне будет нелегко. Понадобятся деньги, чтобы приобрести ткани, хорошую швейную машинку, снять помещение под выставочный зал для коллекции и для хранения товара.
– Тогда у меня для тебя хорошие новости. По пути сюда я встретил Камиллу. Она очень хочет, чтобы ты работала над тремя ее отелями, и готова щедро заплатить за это. Ты доверишь мне вести с ней переговоры о цене?
– А она знает, что мой предыдущий опыт в основном заключается в оформлении баров в этом ужасном фруктовом стиле, а также уютных ретро-кафе? Для моей карьеры предложение Камиллы – это огромный шаг вперед. Это я должна ей платить, а не она мне!
Алекс усмехнулся:
– Гости отеля за последние сутки все уши ей прожужжали с просьбами заполучить какую-нибудь из сделанных тобой вещиц. Если сейчас, когда твое имя у всех на устах, она сможет заявить о твоем согласии оформлять ее отели, это будет огромной удачей для «Луссо груп» и отличной рекламой для Камиллы и ее планов.
Флора закусила губу:
– Надо полагать. К тому же она и так собиралась сотрудничать со мной – ничего не изменилось.
– Ничего, кроме стоимости твоего труда. Если ты заключишь со мной контракт о субподряде, я буду платить зарплату, что даст тебе ощущение стабильности, пока ты одновременно будешь развивать собственную дизайнерскую марку. Я также предоставлю тебе в своем офисе помещение на весь срок действия нашего контракта.
– Это было бы замечательно. По крайней мере, мне было бы где хранить и выставлять свои работы.
– Камилла хочет, чтобы при работе над проектом отеля на Бали ты привнесла в дизайн свой индивидуальный стиль, так что я был не прав, когда просил тебя держать свои дизайнерские «причуды» при себе.
В глазах Флоры вспыхнул веселый огонек.
– Неужели? Ты признаешь свою неправоту? А можно получить извинения в письменном виде?
– Берегись. – Алекс сунул руку в ванну и зачерпнул воды.
– Не смей! Я же сказала: мне сейчас некогда.
– Не смей делать что? Это? – Он медленно вылил воду на грудь Флоре и почувствовал, как при виде капель, стекающих в ложбинку между ее грудей, быстрее забилось сердце.
– Или это? – Флора, рассмеявшись, схватила Алекса за рубашку, резко потянула на себя, и он упал в воду. – Эй, осторожно, не намочи мне волосы!
Алекс поднялся в ванне на четвереньки.
– Только взгляни, что ты наделала! Я насквозь мокрый! Придется раздеться. Ты хотела хорошенько вымыться? Я тебе устрою головомойку.
Алекс встал на колени, стянул через голову рубашку, отбросил ее в сторону и, глядя Флоре в глаза, начал расстегивать брюки.
– Ну, попробуй, – подзадорила она. – Если не боишься.
– Ну, погоди! – Брюки и трусы полетели через край ванны вслед за рубашкой.
– Ну что ты там так долго? – Алекс снова нетерпеливо постучал в дверь ванной комнаты.
Флора закатила глаза:
– Это не моя вина. Я же просила не мочить мне волосы – пришлось заново делать прическу.
– Жалеешь об этом?
– О том, что намокли волосы? Нет.
Оно того стоило, ведь завтра короткий роман с Алексом, увы, будет окончен.
Они собирались на рождественский бал. Флора окинула себя в зеркале довольным взглядом. Купленное в Инсбруке платье было обманчиво скромным: небольшой вырез, длина до лодыжек. И все же оно выглядело сексуальным – то ли из-за ярко-красного цвета, контрастирующего с белой кожей Флоры, то ли потому, что плотно облегало ее стан, подчеркивая каждый изгиб. Флоре казалось, что в этом наряде она обнажена больше, чем если бы появилась перед всеми в одном бюстгальтере.
А может, причина в том, что сегодня Флора тщательно уложила волосы, ярко накрасилась и в кои-то веки надела туфли на высоком каблуке?
– Флора! – снова постучал Алекс.
– Уже иду! – Она бросила на себя в зеркало последний взгляд, вышла из ванной комнаты и замерла, подумав: «Так нечестно! Я два часа потратила на то, чтобы сделать прическу, маникюр, одеться. А что сделал Алекс? Всего лишь принял душ, побрился и влез в смокинг. И как потрясающе он при этом выглядит!»
У Флоры пересохло во рту, она сглотнула. Алекс стоял перед ней, одетый во все черное, не считая белоснежной рубашки, подчеркивающей рыжеватый оттенок его волос, и казался в этом наряде властным, импозантным, сексуальным незнакомцем.
Этот незнакомец, увидев ее, тоже замер с открытым ртом и озадаченным выражением лица.
– Ну, как я выгляжу?
Алексу потребовалась еще пара мгновений, чтобы обрести дар речи и, прочистив горло, кивнуть:
– Потрясающе.
Под его жарким взглядом румянец залил щеки Флоры.
– Это все из-за платья, – сказала она неуверенным тоном. – Достаточно любую женщину одеть в такой наряд – и она покажется красавицей.
– Нет! – Алекс по-прежнему не сводил с нее глаз.
Под этим обжигающим взглядом, обшаривающим ее тело, заявляющим на нее права, Флора чувствовала себя обнаженной.