Иэясу ударил через полчаса. Часть больших и малых кораблей, набитых людьми и оружием, пришла с противоположного берега Реки, с территории, принадлежащей саксам и расположенной к северу от бывшей страны ульмаков, и из земель, где еще недавно проживали в мире бушмены и готтентоты. Но главные силы ударили с правого берега Реки, с трех территорий за Землей Чернского, где теперь властвовал Иэясу.
Он атаковал прибрежные стены по крайней мере в десяти точках. Его воины ринулись в широкие проломы в стенах, проделанные взрывами мин. В первые десять минут атакующие выпустили невероятное количество ракет. По-видимому, Иэясу готовил и накапливал их долгое время. Прогромыхали три боевые амфибии обороняющихся; их паровые орудия поливали, словно из шланга, пластиковыми пулями наступающие колонны. Машины произвели огромное опустошение, но Иэясу приготовил для них сюрприз. Ракеты с деревянными боеголовками, содержащими желеобразный спирт (изготовленный из мыла и обычного спирта) засыпали пространство вокруг амфибий; в каждую пришлось по крайней мере два прямых попадания. Броня машин была залита этим примитивным пылающим напалмом, и хотя огненная смесь не проникла внутрь, люди задохнулись от дыма и жары.
Увиденное потрясло Сэма. Он, однако, велел Лотару напомнить ему об этом случае, когда все закончится.
— Амфибии нужно сделать герметичными, — отметил он, — с замкнутой системой циркуляции воздуха, как описывал нам Файбрас.
Джонстон появился так неожиданно, словно выскочил из какой-то потайной двери. Рядом с ним стоял Файбрас. Он выглядел совершенно изнуренным, но все же нашел силы, чтобы улыбнуться Сэму. Его била дрожь.
— Хаскингу донесли, что я предал его, — с усилием сказал Файбрас. — И он поверил своему осведомителю, которым был наш глубокоуважаемый и благородный король Джон. Его королевское высочество заявил, что я продал Хаскинга и раскрыл все его планы, чтобы стать командиром ваших воздушных сил. Хаскинг не поверил бы, что я торгуюсь с вами из-за пустяков. Так что я не могу его винить. Мне следовало вовремя предупредить шефа о своих действиях. Он — подозрительный человек, и мне не удалось убедить его в том, что я не работаю на обе стороны.
— А на самом деле? — спросил Сэм.
Файбрас ухмыльнулся.
— Нет, я не предал бы его, хотя искушение было немалым. К чему мне это, когда пост главного авиатора все равно предназначался мне — после захвата Хаскингом судна? Просто синьор Хаскинг хотел поверить Джону. Я не нравился ему, потому что не соответствовал его представлениям о том, каким должен быть настоящий брат по духу. Он считал, что я — счастливчик, которому повезло в жизни, незнакомый с ужасами существования в гетто. И его задевало то, что я многого достиг — чего он достичь не сумел.
— Должность главного инженера Корабля по-прежнему может стать вашей, — сказал Сэм. — Кстати, должен заметить, что я испытываю большое облегчение, что не обещал вам пост командира воздушных сил. Но вы можете летать, если хотите.
— Это лучшее предложение, которое я получат когда-либо после своей смерти, — снова усмехнулся Файбрас. — Я его принимаю.
Он придвинулся ближе к Сэму и прошептал ему на ухо:
— Вам пришлось бы в любом случае взять меня с собой. — Я — один из Двенадцати!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Сэм почувствовал, как волна холода прокатилась по его телу.
— Этик? Пришелец?
— Да. Он сказал, что вы называете его Таинственным Пришельцем.
— Значит, вы все-таки предали Хаскинга?
— Эта маленькая речь, которую я сейчас произнес, предназначалась для слуха общественности, — шепнул Файбрас. — Да, я предал Хаскинга, если вы настаиваете на подобной формулировке. Но если я и сделал это, то во имя более высокой цели, чем духовное братство черной расы. У меня нет желания копаться в проблемах черных и белых государств в долине Реки, когда я имею возможность выяснить, как и почему мы, все человечество, очутились здесь. Я хочу, наконец, получить ответы на свои вопросы, как некогда сказал Карамазов — помните, у Достоевского? Ведь здесь вся эта черно-белая суета просто смешна — какой бы важной она ни казалась на Земле. Хаскинг, должно быть, догадывался о моих мыслях, хотя я и не старался их пропагандировать.
Сэму пришлось сделать усилие, чтобы оправиться от потрясения. Тем временем на равнине бушевала ожесточенная битва, причем положение армии Соул Сити ухудшалось с каждой минутой. За полчаса нападающие значительно ее потеснили, заплатив, правда, за этот успех троекратными потерями в людях. Сэм решил, что пришло время действовать, и его отряд быстрым шагом двинулся к лагерю, в котором содержались взятые в плен жители Пароландо. Лотар выпустил в ворота загона две ракеты, и не успел дым рассеяться, как пятнадцать человек ворвались внутрь. Сирано и Джонстон выполнили почти всю работу по устранению дюжины охранников. В схватке де Бержерак был подобен дьяволу: его шпага сверкала, как молния. Джонстон уложил четверых томагавками и троих — метательными ножами, сломал две ноги и раздавил кому-то грудную клетку своими железными лапами. После этого сопротивление прекратилось. Бывших пленных срочно направили в арсенал, где еще осталось немало оружия — мечей и луков со стрелами.
Сэм послал людей на юг и на север. Гонцам надлежало проникнуть за стены и связаться с уцелевшими защитниками Пароландо.
Затем он повел свой увеличившийся отряд к дамбе. Сэм полагал, что им следует разбить лагерь на вершине какого-нибудь холма около плотины и выжидать, наблюдая за ходом сражения. Честно говоря, он понятия не имел, что делать потом. Повернувшись к Сирано, он заметил, что, поскольку партитура отсутствует, дальше придется играть на слух. И с трудом подавил желание добавить, что эта партия будет нелегкой для них обоих, так как Сирано тоже не блистал музыкальными талантами.
Позже Сэм возблагодарил небеса за то, что он не разбил лагерь на самой плотине. Он находился на холме чуть выше и левее дамбы. Отсюда лучше была видна холмистая местность и равнины, где еще рвались ракеты, хотя и не так часто, как в начале атаки. Свет бесчисленных звезд серебрил поверхность большого озера за плотиной, и при взгляде на эти тихие воды казалось, что вокруг царят мир и покой.
Внезапно Джонстон вскочил на ноги и воскликнул:
— Смотрите туда! Вот туда! На вершину дамбы!
Три темных фигуры возникли из воды, четко вырисовываясь на фоне неба. Они стремительно побежали к холмам. Сэм приказал споим людям скрыться за огромным стволом железного дерева. Джо Миллер и Джонстон навалились на подозрительную троицу, когда неизвестные поравнялись с деревом. Один из них попытался пырнуть ножом Джо, но гигант сломал ему шею; из лопнувших сосудов брызнула на землю кровь. Двое других потеряли сознание во время борьбы. Когда они пришли в себя, им уже не надо было рассказывать, что они сотворили. И, как догадался Сэм, это было сделано по приказу Джона.
Почва дрогнула под их ногами, и листья железного дерева задребезжали как посуда на кухне во время землетрясения. Белая стена плотины взлетела на воздух в облаке дыми и пыли. От грохота заложило уши. Огромные бетонные глыбы взмыли вверх подобно птицам над фабричной трубой. Затем каменный град посыпался на землю и воду. Теперь озеро уже не казалось сверкающим спокойным зеркалом, отражающим великолепие небес. Его воды хлынули вперед, к Реке. Они с ревом неслись по каналу, над строительством которого рабочие Сэма пролили столько пота. Грохот потока снова оглушил людей.
Сотни тысяч тонн воды, бушевавшей в канале, ударили в его земляные стены, выламывая из них огромные куски. Берег озера также не выдержал напора; вода стремительно хлынула на землю, размывая и заливая ее. Людям Сэма пришлось спасаться от наводнения, карабкаясь все выше и выше по склону холма. Через мгновение гигантское железное дерево, чьи корни уходили в почву на двести футов, опрокинулось, потеряв опору. Его падение казалось бесконечным; затем раздался треск лопающихся корней, ветер забушевал и зашумел среди лиан и листьев, покрывавших огромные ветви. Это зрелище ужаснуло людей, хотя дерево падало в противоположную сторону от них. Они полагали, что находятся достаточно далеко от рухнувшего гиганта, однако бичевавшие воздух корни представляли серьезную опасность.
Вершина тысячефутового дерева ударила в противоположный берег озера и, проминая превратившуюся в жидкую грязь почву, оно начало погружаться в быстро мелевший водоем. Его корни-якоря цеплялись за землю подобно скрюченным от отчаяния пальцам, но вода, как спичку, сдвинула с места огромный ствол и потащила его вниз. Через полмили дерево прочно застряло между земляными стенами канала.
Ревущий водяной вал в сто футов обрушился на равнину. На его гребне крутились стволы деревьев и бамбука, обломки домов, гибнущие люди. Вал прокатился по полуторамильной равнине, лишь на считанные минуты задерживаясь перед циклопическими внутренними стенами, которые Сэм возвел для защиты своих фабрик и Корабля — стенами, оказавшимися столь бесполезными во время двух нападений.
Все, что оказалось на пути потока, было смыто в Реку. Здания фабрик рухнули, как куличики из песка. Огромный Корабль, подхваченный волнами, выглядел как игрушечная лодочка в водовороте океанского прибоя. Покачиваясь и кренясь, он ринулся в Реку и вскоре исчез во тьме и хаосе. Сэм упал на землю; его сведенные судорогой пальцы вцепились в траву. Его Корабль потерян! Погибло все — фабрики, шахты, вездеходы, аэропланы, кузницы, оружейные мастерские, работники! Но, что хуже всего, погиб Корабль. Его мечта рухнула, его великая сверкающая Мечта разбилась!
Влажная трава охладила его лицо. Казалось, что его пальцы срослись с земной плотью подобно корням и никогда уже не смогут от нее освободиться. Но сильная рука Джо подняла его на ноги, словно куклу. Джо прижал его к своему огромному волосатому телу, пытаясь согреть. Гротескное лицо с выступающими надбровиями и невероятно длинным носом склонилось над Сэмом.
— Втсе итчезло! — сказал Джо. — Все! Как пусто! Здесь ничего не осталось, Тэм!