– В Египет, на недельку, – зарделась папина дама сердца. – Ведь работает как проклятый. В отпуске шесть лет не был.
– Как же? Летом он был в Сочи, – съязвила мамуля, вспомнив недавние приключения семейства на отечественном курорте. Лучше бы не вспоминала…
– У меня еще половина отпуска за этот год осталась, – заметил папа № 1, а я подумала, что любовь творит невозможное. Папа, трудоголик до мозга костей, собрался отдыхать! Лично я была за него очень рада. Остальные, кажется, тоже выдохнули с облегчением. Наверное, опасались папиного деятельного участия в их мутных схемах. Как только Люся понесла посуду на кухню, папа № 1 опять вернулся к больному вопросу:
– Нет, я все же не могу понять… Как взрослые, умные люди могли скрыть такой факт. Надо было сразу звонить в полицию! Сразу! Ну или мне. Это и дураку понятно.
– Среди нас дураков нет, а впрочем… – пропела мамуля сладким голосом, а папа № 3 закатил глаза:
– Не поровну милость божья…
Второй стал валить с больной головы на умную:
– Не поровну… Ты что, намекаешь, что самый умный? Это все философ, Даринка, виноват. Он вечно что-то бормочет, понимай как знаешь. Я и решил, что мертвому – смерть. Ну, мол, сгинул скелет – да и ладно. Философ, вот скажи, что ты тогда придумал?
– Это не я, а Ницше, – прокашлялся третий отец. – «Некоторым не удается жизнь: ядовитый червь гложет им сердце. Да приложат они все силы свои, чтобы смерть лучше удалась им!»
– Не так страшен Ницше, как тот, кто его прочитал, – гаркнул папа № 1, а второй отец довольно закивал.
– Без ста грамм с вами не разберешься. Все как всегда, – подытожила я и, по примеру мамули, подлила себе вина.
– Твой прадедушка, поручик царской армии, пропил казенную саблю. У нас дурная наследственность, так что я бы тебе не советовала. – Мамуля ловко отняла у меня стакан и сама залпом осушила его. А я подумала, что иногда мамулю хотелось не то чтобы полностью выключить, но хотя бы сделать звук вполовину тише.
Папа № 1 принялся сетовать, что теперь он не может ехать отдыхать, поскольку дочь в опасности. Да еще и скелет надо искать. Мы же стали уговаривать его не брать все близко к сердцу: скелет могут поискать его бойцы, а насчет меня дело вообще плевое.
– Какое отношение я имею к смерти Вадима? То-то же. Поспрашивают – и отстанут. Это если вообще установят, что в деле есть какой-то криминал. Думаю, это был несчастный случай. Он что-то палил в саду, неосторожное обращение с огнем…
– Ладно. У меня есть еще денек, – задумчиво проговорил папа № 1. – Насчет тебя поговорю с Ириной Всеволодовной. Чтобы не цеплялись по ерунде. Прикажу и косточки поискать. Скажу, что поступил анонимный звонок от детишек. Лазали по лесу и где-то что-то видели… Скажите-ка, у вас на стройке ничего странного больше не происходило?
– Да вроде ничего, – почесав затылок, молвил папа № 2. – Хотя… Сторож, который в ту ночь дежурил, пропал. Еще пару дней после того отработал, а потом пропал. Работяги сказали – запил. Он кодированный был. Ну, его вроде и уволили задним числом. Хотя тогда я задумался и для очистки совести отправлял к нему на хату человечка. Но не нашли, каюсь. Я и забыл об этом…
– Надо бы с ним побеседовать, – задумчиво протянул папа № 1 и что-то пометил в своем блокноте.
Глава 7
Следующие два дня все было относительно спокойно. После работы я исправно ездила в больницу к несчастной Алене, а Славик ездил кормить ее кота.
А вот то, что я дала Коле свой телефон, имело свои неприятные последствия. Видимо, он где-то раздобыл мой адрес и теперь упорно поджидал меня на лавочке с гвоздиками в руке.
В пятницу я ушла с работы в обед, чтобы купить продукты. И, возвращаясь домой, припарковала машину на дальней стоянке, потому что завидела его издали. Сразу поспешила свернуть за дом и войти с черного входа. Хорошо, что в нашем «винтажном» доме имелась такая опция. Ввалилась в квартиру с двумя объемными пакетами из супермаркета, чувствуя себя навьюченной лошадью.
– Твой новый знакомый? – хмыкнула мамуля, продолжая стоять у окна. Я решила, что она имеет в виду Колю. Хотя зачем спрашивать, если мы с ним познакомились прямо при мамуле? Но кивнула, чтобы не вдаваться в подробности.
– А что в другом пакете? – серьезно заявила мамуля, и только сейчас до меня дошло, что она шутить изволит.
Впрочем, несмотря на игривый тон, мамуля была озадачена.
– Хочу обратить твое внимание, что на его плечи уже стали садиться голуби, – пробормотала она, выглядывая из-за занавески.
– Главное, памятник поставить, а голуби сами прилетят, – мстительно заявила я, ведь идея оставить Коле телефон принадлежала ей, мамуле.
– Вон даже ворон заинтересовался, – продолжила родительница ничтоже сумняшеся. – Ближе подбирается. Соседи будут недовольны этим добровольным монументом.
Конечно, ехидничать я могла бы долго, но решать проблему все равно пришлось. Вздохнув, я сняла с вешалки пальто, прихватила зонтик и мусорный пакет.
При моем появлении кавалер оживился, чего нельзя было сказать о гвоздиках. Те давно приказали долго жить.
– Коля, я вынуждена вас спросить… Короче, ты долго тут сидеть планируешь?
– Пока ты не согласишься прогуляться со мной, – вздохнул тот.
– Ладно, пошли, – буркнула я, потому как поняла, что иначе отделаться от него будет проблематично. Как раз доведу его до автобуса. По дороге я стала пенять ему на то, что он привлекает голубей, а потом птицы гадят на машины соседей.
После мы немного поболтали о его работе. Коля трудился продавцом-консультантом в магазине охотничьих товаров и обещал помочь мне выбрать качественный манок на уток. Я имела неосторожность спросить, с какой целью. Но сегодня Коля выглядел особенно пришибленным, словно внезапно познал смысл бытия. Это так его увлекло, что отвечать мне он не торопился. Через пару минут я махнула на беседу рукой и молча топала к остановке, рассматривая ворон.
Вот вы замечали, что поздней осенью вороны особенно бросаются в глаза? Такое ощущение, что они все где-то массово прячутся в ожидании холодов, а потом вырываются на волю и удручают всех своим заунывным карканьем.
– Есть в этой осенней тоске что-то есенинское, – пробормотала я, смирившись с тем, что собеседник мне попался так себе.
И тут снова испытала странное чувство: словно мне в затылок пристально смотрит чей-то настойчивый взгляд.
Когда мы сворачивали за угол, мне даже показалось, что мужская фигура в чем-то черном торопливо нырнула в приоткрытый подъезд перпендикулярно стоящего дома.
Я хотела обдумать эту мысль, но тут в наш двор величественно вплыл «Мерседес» папы № 2. Не могу передать, как сильно я обрадовалась возможности спровадить Колю. Практически впихнув его в очень кстати подошедший автобус, я метнулась назад, к машине отца. Открыв дверцу машины, он о чем-то озадаченно размышлял. Видимо, юбилейная мозгомойка у папы № 1 не давала ему покоя.
Я же стала наблюдать за тем подъездом, где скрылась вышеупомянутая фигура. И буквально через минуту, воровато озираясь, из подъезда выскользнул забавный тип. Теперь я могла рассмотреть его получше: в стеганом плаще и кепке, надвинутой по самые глаза. Он вертел по сторонам головой, словно пытаясь понять, в какую сторону я ушла.
– Это что еще за чудо-юдо? – поведала я папе об образовавшемся хвосте. Тот решил, что это очередной кавалер.
– Почему, в самом деле, паренек не мог до смерти влюбиться в тебя с первого взгляда и теперь следовать за тобой по пятам, из робости не решаясь сделать первый шаг?
– Что-то последнее время многовато странных типов вокруг меня. Один другого гаже. – Тут плащ заметался, выскочил на середину двора, и я его узнала.
– Ба, да это же тот тип, с которым я столкнулась возле работы!
Папа оживился. Дескать, я же говорил, еще один зятек…
– Правда, этот плащ как-то не очень ему идет. Не удивлюсь, если под плащом у него ничего нет. Знаешь, доча, есть такие нехорошие дяди…
– Папа, мне уже не десять лет. И вообще. Это Сева Ан.
Пришлось поведать папе про этого кренделя.
– Он в страховой работает. Мы сейчас там страховались. Славик рекомендовал его как толкового специалиста. Да я и видела его всего раз.
– А в душу запала! – горячо возразил папа. – Доча, знаешь, как мужики описывают знакомство со своей женой? «Когда я впервые увидел ее, понял, что она – та самая единственная…» Ну, песня же? А девушки?
– А что девушки?
– «Когда я впервые увидела его, подумала, что за дебил, а потом как-то закрутилось…» – перекривлял папа № 2 воображаемых девушек.
– Да ну?
– Не веришь, спроси у мамули, – хмыкнул отец, подруливая к своему бывшему ресторану на соседней улице. – Так что ты не руби с плеча. Присмотрись к этому, как его… Ну, мамуля рассказывала… Коле? Или вот хоть к этому пухляку в пальто. Не беда, что толстоват. Пока толстый сохнет – худой сдохнет.
– Он хамло. А Коля ваш постоянно прикармливает голубей семечками. Ворон зазывает. Тоже мне орнитолог. Соседи злятся. Он что, рос в птичьей изоляции?
– Ну, всяко бывает… А вообще, на бесптичье и жопа – соловей.
– Ты намекаешь, что мне уже поздно перебирать? – обиделась я и в отместку принялась пытать папу на предмет его отношения к сгоревшему Вадиму. Сейчас мы были одни и могли побеседовать без обиняков.
– Конечно, я не думаю, что ты мог дать кому-то такую команду. Но вдруг кто-то из твоих ребят хотел проявить себя, занялся самодеятельностью?
Тема папе очень не понравилась, и он попытался возмутиться:
– Ты что, доча? Я же в политику иду, а туда берут только чистых душой. Я же три года по совету философа в прорубь на Крещение нырял, грехи смывал. Да из-за какого-то поганого метра папа бы даже не пукнул. А чтобы так подставиться… Тем более к тому времени мы заборчик уже перенесли, хотя и нажили себе новый геморрой. То есть скелет.
Под эти разговоры мы уже подошли ко входу. И тут меня снова поджидал сюрприз: страховой работник в плаще по имени Сева каким-то образом оказался здесь раньше нас. Видимо, проследил за машиной и ринулся напрямую к ресторану, пока мы стояли на светофоре. Решил, что меня подвозит водитель, и теперь очень удивился, что я иду в ресторан не одна.