Античная традиция обычно склонна обобщать названия больших групп народов и переносить названия знаменитого народа на другой крупный народ, занявший позднее его территорию. Если учесть это, то надо отметить, что роксоланы, занявшие территорию сарматов, так редко называются в источниках сарматами (и притом в источниках относительно поздних и упоминающих о роксоланах вскользь) и так часто противопоставляются им (причем в наиболее древних и авторитетных свидетельствах), что не остается никаких сомнений в том, что роксоланы, в представлении большинства античных авторов, были особой этнической группой кочевого населения, столь же определенно отличавшейся от сарматов, как ранее скифы отличались от савроматов.
Не исключено, что роксоланы были, как полагают многие, передовой группой аланского этнического массива, восточное, а точнее, массагетское происхождение которого, как нам представляется, несомненно. В таком случае появление роксоланов в южнорусских степях может быть сопоставлено с бурным движением в среде племен закаспийских степей в первой половине и середине II в. до н. э. Непосредственных же потомков тех ранних сарматов, о которых сообщают Гераклид Понтийский и Полибий, можно видеть для эпохи конца II–I в. до н. э. в сарматах-язигах и сарматах царских.
Таким образом, зафиксированная Страбоном (VII, 3, 15–17) карта размещения народов в Северном Причерноморье, между Дунаем и Доном, отражает реальную ситуацию, существовавшую около конца II в. до н. э. и начала I в. до н. э.
Вплотную к этой части этнокарты примыкает другая, «азиатская» часть карты, где Страбоном на землях между Танаисом и Каспием размещены крупные объединения кочевников-сарматов: аорсы, сираки и верхние аорсы, а далее, за Каспием, различные «восточноскифские» объединения: даги, массагеты и другие. Наиболее важные сообщения Страбона об этих землях содержатся в следующих местах его труда: Str. II, 5, 7; 31; XI, 2, 1; 15; 5, 2; 7–8; 6, 1–2; 7, 1. Все эти отрывки дают достаточно отчетливую картину. Где-то в северной части задонских степей кочуют плохо известные Страбону какие-то племена скифов. Южнее их, в степях к востоку от нижнего течения Танаиса (Дона, а может быть, Северского Донца с Нижним Доном), живут аорсы. Сираки занимают прилегающие с востока к Меотиде степи южнее территории аорсов и севернее предгорий Кавказа, т. е. степи Северо-Западного Предкавказья. По самой кромке восточного берега Меотиды, как и в более ранние времена, живут меоты. Нельзя с определенностью решить, являются ли названия Мермод и Ахардей (реки, около которых по карте Страбона живут сираки) двумя наименованиями одной реки, или это разные реки; нельзя также с уверенностью отождествлять Ахардей с Манычем-Егорлыком или с Кубанью. Для нас это не столь важно. Из всей суммы сведений Страбона следует, что даже если Ахардей — это Кубань, то сираки занимали в основном степные и равнинные области к северу от ее течения. Но нет никаких оснований отводить сиракам всю территорию Центрального и в особенности Северо-Восточного Предкавказья, как это делает В. Б. Виноградов (1963: 220, 175).
Сложнее обстоит дело с локализацией верхних аорсов. По представлениям Страбона, они живут к западу от Каспийского моря и, видимо, к западу от южной части пролива, соединяющего Каспий с северным океаном. Напротив них, по другую, восточную, сторону пролива и Каспия, живут скифы-даи. Иногда полагают, что за пролив, соединяющий Каспий с океаном, Страбон принимал нижнее течение Волги[108]. В таком случае верхние аорсы должны населять правобережье Нижнего Поволжья, а даи — его левобережье. Однако, вероятно, дело обстоит несколько иначе. Представление о проливе, соединяющем Каспий с Океаном, возникло у греков в результате морской экспедиции Патрокла в 283–282 гг. до н. э. вдоль берега Каспия. Большинство исследователей сходятся на том, что экспедиция Патрокла обследовала лишь южную часть Каспия (Тревер 1959: 57; Ельницкий 1961: 126–134, карта на с. 131; Neumann 1884), и, что именно он принял за северный пролив — сказать невозможно. Безусловно, представления Патрокла повлияли и на Страбона, однако у него схема Патрокла наполнилась новым содержанием. Конкретные и довольно подробные сведения Страбона о населении Северо-Восточного Предкавказья и Северо-Западного Прикаспия были получены им из источников, отражающих ситуацию значительно более позднего времени, чем начало III в. до н. э. Поэтому под северным проливом Страбон мог подразумевать что-то иное, чем Патрокл. Навряд ли это была Волга. Ее дельту чрезвычайно трудно принять за морской пролив, да и течет она в нижнем течении с северо-запада, в то время как у Страбона «север» для северных степных областей, как мы показали выше, обычно соответствует в действительности северо-востоку. Кроме того, этот пролив с точки зрения Страбона должен быть примерно параллелен нижнему течению Дона. Всем этим условиям вполне соответствует уходящая на северо-восток часть Каспия — сильно углубленный в материк залив, северо-восточный берег которого был, вероятно, неизвестен грекам и, по их представлениям, мог простираться вплоть до Северного океана. Залив действительно мог отграничивать верхних аорсов от даев, поскольку, по мнению Страбона, даи живут неподалеку от Гиркании, отделенные от нее лишь пустыней (Str. XI, 7, 1), т. е. песками Кара-Кумов, следовательно, где-то в области, прилегающей с севера и востока к Кара-Богаз-Голу. Да и все другие данные античных авторов о даях тесно связывают их с территорией Средней Азии, так что помещать даев к северу от Каспия на левом берегу Волги нет никаких оснований.
Исходя из вышеизложенного, можно принять, что верхние аорсы занимали области от течения реки Кумы на северо-восток и все Нижнее Поволжье по обоим берегам Волги. Восточная граница их земель неясна, поскольку все сведения Страбона о верхних аорсах говорят об их западных и южных связях.
Очень важно по возможности точно определить то время, которому соответствует страбоновская этнокарта областей между Доном и Каспием. Вернее всего опереться на сообщение самого Страбона о том, что аорсы, сираки и верхние аорсы для каких-то целей выставляли свои войска во время царствования Фарнака (63–47 гг. до н. э.) на Боспоре (Str. XI, 5, 8). Видимо, именно в эту эпоху греки, непосредственно столкнувшиеся с восточными сарматами, зафиксировали довольно точно место обитания наиболее крупных их объединений.
Размещение народов, данное Страбоном, вероятно, сохранилось в основных чертах вплоть до третьей четверти I в. до н. э. Обычная тенденция кочевников к движению на запад сдерживалась мощью оседлых и полуоседлых бастарнов, которые в 62–61 гг. до н. э. даже разбили войско римского проконсула (D. Cas. XXXVIII, 10, 3; LI, 26, 5), и гетов, образовавших в середине I в. до н. э. мощное государственное образование во главе с Биребистой (Str. VII, 3, 13). Однако в начале третьей четверти I в. до н. э. государство Биребисты распадается, а в 29 г. до н. э. Марк Красс наносит сокрушительные поражения бастарнам и гетам. После этого сарматы начинают свободно проникать в Подунавье. Их активное выступление здесь происходит около 16 г. до н. э. (D. Cas. IV, 20), а уже в начале I в. н. э. Овидий фиксирует сарматов-язигов в Подунавье как основных и наиболее опасных врагов местного оседлого населения (Ovid. Ex Ponto I, 2, 75–80). Видимо, к началу I в. н. э. большая масса язигов перемещается ближе к Дунаю. Еще позднее, где-то между 20 и 50 г. н. э., язиги передвигаются на запад, в степи Паннонии, где их около 50 г. н. э. отмечает Тацит и где они продолжают существовать и в дальнейшем (Tac. An. XII, 29, 30).
Очевидно, к этому или несколько более раннему времени относится трудноуловимое из-за скудости источников, но несомненное передвижение мощного объединения аорсов из степей Подонья, а возможно и Поволжья, на запад. Во всех известных нам работах историков и археологов безраздельно господствует мнение, что аорсы, упомянутые Страбоном на левом берегу Танаиса, живут там и в первые века н. э., пока не смешиваются с аланами и имя их не исчезает из источников. Но анализ источников позволяет реконструировать несколько иную картину.
Рисунок 45. Карты-схемы размещения крупнейших группировок кочевников в восточноевропейских степях и некоторых их соседей в лесостепи в III в. до н. э. — I в. н. э. по данным античных источников. Роксоланы — наименование наиболее крупных объединений кочевников и их соседей; надпись занимает на карте место, которое соответствует той территории, где данное объединение выступало как господствующая сила. Стрелками показаны направления исторически зафиксированных переселений или военных походов; пунктирными стрелками показано предполагаемое направление переселений или походов
Первое упоминание об аорсах, живущих «по Танаису», принадлежит Страбону и касается событий середины I в. до н. э. Следующая яркая страница их истории, нарисованная таким внимательным историком, как Тацит, повествует о событиях 49 г. н. э. (Tac. An. XII, 15–19). По сообщению Тацита, Митридат VIII, претендующий на Боспорский престол, захватывает земли дандариев (между берегом Меотиды и устьем Кубани) и привлекает на свою сторону сираков (Страбон считает, что они жили по Ахардею, а Мела и Тацит помещают их на восточном побережье Меотиды, между Боспором и Танаисом). По данным Плиния, союзниками Митридата VIII были и другие «савроматы» в предгорьях Кавказа (Plin. NH VI, 16). Иными словами, сторонники Митридата VIII занимают все земли от берега Меотиды до Кавказского хребта. В ответ на приготовления Митридата ставленник Рима боспорский царь Котис и командир римских когорт Аквила обращаются за помощью к аорсам. Аорсы объединяются с боспорцами и римлянами и нападают сначала на западных союзников Митридата — дандариев, затем идут на северо-восток против сираков и завершают поход, остановившись на расстоянии трех дневных переходов от Танаиса.
Возникает вопрос: каким путем аорсы прибыли на Боспор и объединились там с войсками Котиса и Аквилы, если вся территория от Меотиды до предгорий Кавказа была в руках сторонников Митридата? Естественнее всего предположить, что они проникли через Перекоп, так же как раньше проникали в Крым ранние сарматы и роксоланы. Но если аорсы свободно проходили через Перекоп, то вполне возможно, что их кочевья находились уже не только восточнее Дона, но и много западнее, у северо-западных берегов Сиваша и Меотиды. Это предположение подтверждается и последующим ходом событий, изложенных Тацитом. Митридат VIII отдается в руки царю аорсов Евнону, который начинает переговоры с императором Клавдием относительно его дальнейшей судьбы. Клавдий хочет захватить Митридата силой, но его удерживает то, что войну с аорсами «пришлось бы вести в местностях бездорожных и на море без гаваней, к тому же цари там воинственны, народы кочевые, почва бесплодна» (Tac. An. XII, 19). О каком побережье «без гаваней», принадлежавшем аорсам, могла идти речь? Ведь восточный берег Меотиды аорсам не принадлежал, а в устье Дона стоял греческий город Танаис, принадлежавший боспорским царям. Речь могла идти лишь о северном побережье Меотиды, которое еще Страбон, в отличие от восточного, называл «пустынным». Именно к северо-западному побережью Азовского моря прилегает полоса малоплодородных песчаных и каштановых почв, в то время как все северо-восточное побережье — высококачественный чернозем. Все это убеждает в том, что к 49 г. н. э. аорсы распространились из степей «по Танаису», а может быть и из поволжских степей, в степи к северо-западу от Меотиды.