Учитывая это, а также археологические данные и сведения скандинавских саг, приходится признать, что только Ладога с ее окрестностями могла быть опорным пунктом тех «варягов из-за моря», которые собирали дань с племен Северо-Запада, живших вдоль торговых путей на юг и восток, и именно здесь был первый центр того этносоциального организма, который обозначается в ПВЛ как Русь, возглавляемая Рюриком. И не без использования каких-то сведений о Ладоге у арабских писателей уже в первой половине IX в. сложились представления о том, что северные русы живут на острове, вокруг которого – озеро (в более поздних редакциях – море), на острове – чащи и заросли, земля сырая и болотистая, и царь русов называется хакан-рус. Сведения Бертинских анналов о «свейских» послах от chakan-Rhos также могут быть объяснены как отдален-ные отзвуки активности скандинаво-приладожской Руси, поскольку если с уважением относиться к показаниям ПВЛ и археологии, то в 838 г. ни о каких скандинавских дружинах, сидящих в Новгороде и Киеве, говорить не приходится, а в Ладоге они были реальностью. Да и путь, избранный этими послами для возвращения на родину, – через Рейн и Северное море – естествен, если предположить, что речь идет о Скандинавии и Ладоге, а не о Киеве, как это принято считать. Наконец, и сообщение в письме Людовика Немецкого 871 г. о «кагане норманнов» явно относится к северным народам.
Все эти данные заставляют считать, что владыка северной приладожской Руси, позднее перенесший свою резиденцию в Приильменье, именовался «хакан-рус». Сведения о «хакан-рус» не во всех арабо-персидских сочинениях связываются с островом русов. В «Худуд ал-Алам» (X в.) говорится, что на север от «страны русов», царя которых зовут «хакан-рус», – «ненаселенный север», а на юг «река Рута», в которой следует видеть Западную Двину, именовавшуюся еще во II–IV вв. у прибалтийских народов «Рудон» (Птолемей, Маркиан) и в 862–882 гг. (по ПВЛ) действительно являвшуюся южной границей тоже северной, но уже ладожско-новгородской Руси, возглавляемой Рюриком и Игорем – Олегом. В таком случае возникает возможность, в отличие от традиционного объяснения, увидеть в титуловании Владимира как «великого кагана нашеа земля Владимира, внука старого Игоря, сына же славного Святослава…» в знаменитом «Слове о законе и благодати» митрополита Илариона отголосок обыч-ного в древности титула Рюриковичей «хакан-рус», в котором этносоциальное значение слова «русь» заменилось территориально-политическим «Русь = Русская земля = наша земля». Безусловно, это объяснение приемлемее, чем традиционное, когда применение титула «каган» к великому киевскому князю обусловливается культурным и политическим влиянием Хазарского каганата, с которым киевские Рюриковичи изначально находились во враждебных отношениях и который был разгромлен отцом Владимира Святославом, упомянутым в этой же формуле титулования. Однако и наше объяснение ставит вопрос: при каких обстоятельствах и почему владыку этнополитического объединения, возникшего на далеком Северо-Западе, стали именовать титулом кагана, распространенным у тюркоязычных народов степной зоны Евразии?
Впервые реальное функционирование пути, соединяющего Волго-Окское междуречье с Балтикой через Ладогу, фиксируется в известном перечне живущих вдоль него народов, помещенном у Иордана; видимо, этим кружным путем жившие в лесостепном и степном Поднепровье готы в IV в. осуществляли контакты с оставшимися в Скандинавии родичами. В эпоху Великого переселения народов этот путь утратил былое значение. «Возрождение» этого пути в конце VIII в. было обусловлено двумя различными по своей природе событиями: во-первых, тем поразительным взрывоподобным расцветом всех социальных и духовных сил населения Скандинавии, который начинается во второй половине VIII в. и порождает «эпоху викингов», эпоху грандиозных морских и речных, военных и торговых экспедиций, эпоху заселения скандинавами новых земель; во-вторых, завершением в 737 г. длительной ожесточенной борьбы между Хазарским каганатом и Арабским халифатом, что привело к установлению между ними с середины VIII в. постоянных торговых и дипломатических контактов, т. е. к возникновению волго-каспийского торгового пути, естественным продолжением которого на северо-западе был волго-балтийский путь, контролируемый приладожской Русью. В этих условиях оказывалось, что богатство, могущество и само существование приладожской (а впоследствии и верхневолжской) Руси в большой степени зависели от ее отношений с Хазарским каганатом, уверенно контролировавшим участок балто-каспийского пути. Именно в этих условиях естественным почетным титулом для обозначения владыки северных русов и мог стать титул «каган», которым именовался самый могущественный и богатый (с их точки зрения) властитель.
Относящийся к ситуации 850–880-х гг. известный отрывок «о трех группах Руси», встречающийся в сочинениях ряда восточных писателей, не обозначает главу русов титулом «хакан», однако фиксирует, что главная группа русов называется «ас-Славийя, и царь их в городе Салау», что, видимо, соответствует области словен ильменских и Новгороду, одна из древнейших частей которого называлась Славно. Отметим, что мы вслед за Г. Ф. Корзухиной и вразрез с господствующим мнением в результате изучения источников убеждены, что все три группы Руси фиксируются восточными сочинениями на севере Древней Руси (Корзухина 1954: 34), на волжско-балтийском речном торговом пути. Группа ас-Славийя давно отождествлена с Новгородом, расположенная восточнее вторая группа имеет варианты названий Арса/Арта/Артаб, которые, видимо, являются арабской транскрипцией скандинавского названия Ростова. Действительно, если славянская Ладога называлась у скандинавов Альдейгью (совпадают согласные л-д-г), то и название второй группы (и города) русов (Арта, Артаб) дают в сумме практически ту же последовательность согласных р-с(т) – б, что и в славянском названии Ростов. Территориально Ростов, с прилежащим к нему Ярославским Поволжьем (Тимеревское поселение и могильник) и Белоозером, вполне соответствует местоположению Арсы-Артаба (Новосельцев 1965: 419). Третья группа Руси, среди возможных транскрипций названия которой обычно выбирают «Куйаба», отождествляя ее с Киевом, расположена на том же водном пути еще дальше от «ас-Славийя», чем Арса, и является пограничной и ближайшей к городу Болгару областью и городом, дальше которого в глубь Руси не пускают купцов. Название его дается в разночтениях Куйаба/Куйаа/Куйана/Кукиана.
Принятие титула «хакан» главой приладожской Руси, возможно, не было простой формальностью. Ибн Фадлан, описывающий в 922 г. обычаи русов, отмечает, что их «царь» (правда, не именуемый у Ибн Фадлана «каганом» и, вероятно, уже находящийся в Киеве, «в его очень высоком замке») занимается любовью и развлечениями, а его заместитель ведет войну и замещает царя перед лицом подданных (Ковалевский 1956: 146). Сразу после этого сообщения Ибн Фадлан переходит к описанию аналогичной системы управления у хазар, состоящей из «большого хакана» и его заместителя «хакан-беха». Параллелизм этих соседствующих пассажей несомненен и дает основание полагать, что система разделения «власти сакральной» и «власти реальной» могла получить столь четкое оформление у русов под влиянием аналогичного института у хазар. Отражением этой системы разделения власти уже у новгородско-киевских Рюриковичей является существование пар Игорь – Олег, Игорь – Свенельд, Святослав – Свенельд, Ярополк – Свенельд, Владимир – Добрыня.
Таким образом, хазарское влияние на титулатуру властителей и организацию власти у русов ощутимо, но парадокс заключается в том, что это влияние (наряду с целым рядом других культурных и социальных импульсов с востока и запада) первоначально проникло на Русь не на юге, а через северные земли, через Верхнее Поволжье и Приладожье.
Итак, в силу процессов и событий, имевших место в Скандинавии и в Прикаспье, между этими областями установился интенсивный контакт, протекавший по водным маршрутам, что естественно привело к возникновению двустороннего движения по балто-ладожско-волжскому «коридору», у которого были свои главные ворота и привратник – Старая Ладога и владевший ею «хакан-рус». Но никакой социальный организм не может долго развиваться, находясь на продуваемом всеми сквозняками (преимущественно военными) проходе и не опираясь на какое-либо прочное и стабильное основание. И таким основанием, такой почвой для укоренения и развития возникших процессов стало славянство, продвинувшееся к VIII в. на север из прикарпатско-дунайских областей и оказавшееся достаточно развитым во всех отношениях, чтобы «оценить ситуацию», объединить вокруг себя разноэтничное население Северо-Запада, воспользоваться выгодами частично проходившего через его земли торгового пути, свергнуть чужеземное варяжское иго и вступить в договорные отношения с новой группой скандинавов, что и привело к новому укреплению этносоциального организма приладожской Руси, превратившегося в Русь ладожско-ильменскую и верхневолжскую, подчинившую себе также и Полоцк, стоявший на втором речном пути «в варяги».
В дальнейшем Старая Ладога и, видимо, ориентированное на нее с конца IX в. юго-восточное Приладожье, населенные смешанным скандинавско-балто-славяно-финским населением, еще некоторое время (до 1030-х гг. или до 1105 г.) представляли собой один из северных центров «внешней Руси», самостоятельную область, подчиненную непосредственно Киеву и сыгравшую значительную роль в первичном проникновении Руси к берегам северных морей (Бернштам 1978: 20–26). Однако свое истинное историческое место то само по себе непрочное этносоциальное образование, которое возникло в конце VIII – середине IX в. в низовьях Волхова, нашло именно на славянской основе, на землях словен ильменских, затем полян, а позднее и на всех восточнославянских землях, постепенно мигрируя к югу, включаясь в иные экономические и этнополитические ситуации и системы и изменяя соответственно свое содержание.