ь доносом «холопа Дудики», в 1055 г. вызвал в Киев для следствия и сместил с новгородской кафедры Луку Жидяту.
Ростислав продолжил борьбу за новгородский «стол» и, судя по всему, около 1060–1064 гг. завладел им. Очень знаковым было наречение именем Рюрик первого сына Ростислава, рожденного около 1056–1060 гг. Это был первый Рюрик в русской истории после основателя династии. Его имя говорит о том, что предание о призвании Рюрика пользовалось известностью и авторитетом в первой половине XI в. Именование Рюриком сына означало, что Ростислав убежден в своем праве и праве своих потомков на новгородский стол. Второго сына он называет в честь отца Владимиром (известен в летописях как Володарь). После вторичного свержения с новгородского «стола» около 1064 г. (Куза 1968; Мачинский 2003а) Ростислав с верным Вышатой бежит в Тмутаракань, куда еще раньше, в 1061 г., после конфликта с Изяславом бежал Никон Великий, игумен Киево-Печерского монастыря. В 1066 г. в Тмутаракани Ростислав был отравлен.
В 1064 г. начинает войну за утратившую законного князя Новгородчину полоцкий князь Всеслав, относящийся к тому же поколению Рюриковичей, что и Ростислав. В 1066–1067 гг. он берет и частично сжигает Новгород и грабит Святую Софию, но потерпев поражение от Ярославичей, заключается ими – в нарушение крестного целования – в поруб в Киеве.
В 1068 г. триумвират Ярославичей и их объединенное войско терпят сокрушительное поражение на Льте от нового врага Руси – половцев. На этом событии лежит «тень, которую отбрасывает Будущее». Оно сигнализирует об уязвимости южной Руси и трех ее столиц со стороны степи, о том, что реальный центр раздробленного на княжения государства будет перенесен в XII в. на север, но не на северо-запад в Новгород, оскорбленный и отвергнутый в качестве «второй столицы», а на отдаленный северо-восток, в конечном итоге во Владимир, построенный Мономахом в непосредственной близости от городка X в. с провиденциальным именем Куяба. Поражение на Льте предупреждает и о грядущем завоевании Руси евразийской Степью.
Предоставляю другим исследователям определять экономические и социально-политические предпосылки совершенного переворота – мой долг состоял лишь в том, чтобы выявить сам факт переворота, не замеченный многими. Полагаю, что в основе его все же лежал русский «инстинктет», который глубже менталитета и вернее чует предначертанное. Как сказал поэт, «здесь дышат почва и судьба». Но только отважное осознание поворотных моментов отечественной истории позволит нам перестать быть рабами предначертанного и стать сознательными корректорами своего настоящего и будущего. Есть основание думать, что это, в известной степени, возможно.
Эпилог[96]
Этот раздел возник не по моей воле – через меня сказалось то, что само хотело сказаться, – ведь кто-то же должен заострить внимание на многовековых болевых и иногда преступных (с европейской точки зрения) чертах русской истории, укорененной в истории первоначального славянства I–VI вв. Все сказавшееся ни в коей мере не перечеркивает то героическое и достойное, что также присуще нашей истории, – но об этом постоянно, громко и иногда преувеличенно говорят и кричат многие.
За век, со второй четверти VII в. по третью четверть VIII в., возник и совершил свою экспансию ислам, создавший собственную империю – Арабский халифат, сложилось Франкское государство Каролингов, произошло великое расселение славян на северо-восток, началась эпоха викингов, или «эпоха rōþ», на Балтике, появились первые протогорода в Скандинавских странах, возникли опорные пункты скандинавов в Европейской Скифии, и в частности в низовьях Волхова, активизировался торгово-сакральный путь Швеция – Прикамье и впервые начал функционировать торговый путь Балтика – Арабский халифат через территорию Северной Руси и Хазарии (см. рис. 9 на с. 323 наст. изд.).
Около середины XI в., в 1054 г., произошел раскол в христианской церкви Европы (раскол Европы), в 1055 г. турками-сельджуками был взят Багдад, столица халифата, в 1066 г. кончилась эпоха викингов и произошло завоевание Англии французскими норманнами, в 1055 г. на границе Руси впервые появились половцы, переселившиеся в степи Европейской Скифии, в 1054–1066 гг. произошли кардинальные изменения в структуре Русского государства.
Начало первого периода древнерусской истории – VIII в. н. э. – занимает срединное место между двумя «эпохами мощной интенсификации» в жизни человечества, отмеченной двумя плато на калибровочной кривой, которые отражают резкое возрастание космо-солярно-магнитных изменений, судя по всему, определяющее природные изменения и возрастание потенциала человечества. В пределах первой из этих эпох (около 840–320 гг. до н. э.) происходит, по мнению авторитетных и объективных лингвистов (Mažiulis 1970; Топоров 2006: 20), первоначальное выделение праславянского языка из прабалтопротославянского языкового массива, условно датируемое около V в. до н. э. Этот процесс зарождения будущего базового этноса Руси и России (и ряда других государств) происходит в пределах территории будущих Древнерусского государства и Российской империи. К близкому и чуть более раннему времени (ок. VIII–VI вв. до н. э.) лингвисты и археологи относят и выделение из североевропейского индоевропейского массива германской этноязыковой общности и обособление прибалтийско-финской этноязыковой общности, которые также сыграли свою роль в процессе сложения русских протогосударств и государства.
Развитие русской государственности продолжается вплоть до второй «эпохи мощной интенсификации», отмеченной в основном теми же признаками, что и первая, – 1600/1700–1950 гг. (точка отсчета калибровочной кривой) и, судя по всему, далее, вплоть до наших дней. В начале этой эпохи Россия совершает беспримерный рывок и переворот, именуемый «реформами Петра I», становясь внешне европейской империей, но по сути оставаясь прежней Евразийской Скифией, выражением коей на государственном уровне и стала Российская империя. После завоевания и присоединения почти всей азиатской Скифии центр Российского государства – Петербург – возвращается (через тысячу лет) почти в ту же самую точку контакта с Северной Европой, где некогда возник центр первого русского протогосударства Альдейгьюборг – Ладога, лишь переместившись из низовьев Волхова в низовья Невы из-за изменившихся осадки и размеров морских судов, и так на месте существовавших с VIII в. «ворот в Европу» возникает в XVIII в. пресловутое «окно в Европу».
В российской истории на разных этапах проявляются одинаковые тенденции, возникают как бы запрограммированные сходные болевые ситуации. В почти безнадежной попытке вырваться из них, разрушить «дурную» цикличность один способ еще почти не опробован: адекватно обрисовать болевые проблемы, назвать их своими именами (образец – Первое философическое письмо П. Я. Чаадаева) и, главное, выявить их в самом начале истории славянства – базового этноса российской государственности. Последняя треть I в. н. э. – это время первого выхода формирующегося ядра славянства на «арену истории». Поэтому наша задача – честно и, насколько возможно, точно установить основные внутренние и внешние особенности, предшествующие и сопутствующие обстоятельства этого явления, в котором, как в зародыше, «запрограммированы» некоторые сущностные черты будущей истории славянства, особенно восточной его ветви, развивавшейся и далее на той же территории Европейской (а позднее – и азиатской) Скифии/Сарматии.
Рубеж эр как время, предопределяющее важнейшие параметры последующей истории европейства и славянства
При возникновении каждой обретающей длительное (в земных масштабах) бытие этнической (суперэтнической), государственной (супергосударственной) или религиозной общности, помимо всех предшествующих и сопутствующих обстоятельств ее рождения (временных, природно-территориальных, религиозных, экономических и пр.), ей таинственно дается некое задание, некая роль в общечеловеческой драме, которая во многом определяет ее дальнейшую судьбу и характер ее исторической интуиции, иногда имеющей примитивный характер «инстинктета», постепенно и не всегда дорастающего до «менталитета». Зачастую в свидетельствах письменной традиции, подтверждаемых археологией и лингвистикой, можно уловить некую словесную формулу или образ, предвосхищающие многое в дальнейшей истории той или иной общности. Это в полной мере относится к истории славянства и Руси/России.
Но бывают такие кратковременные периоды, когда одновременно зарождается целый ряд этнических, государственных и религиозных систем, в дальнейшем играющих ведущую роль в истории человечества. Иногда такие периоды соотносятся с резкими и относительно длительными взаимосвязанными изменениями в интенсивности космического облучения, солнечной активности и напряженности магнитного поля Земли, имеющими глобальный характер (периоды ок. 820–320 гг. до н. э., ок. 1600–1950 гг. н. э. и далее). В других случаях такой взаимосвязи с космосом не прослеживается, и «взрывные» изменения подпитываются какой-то иной, еще не уловленной нами энергетикой (интересующий нас период середины I в. до н. э. – рубежа I–II вв. н. э.).
Историческое бытие и развитие этнических, религиозных и государственных общностей определяется на глубоком уровне не религией, экономикой, политикой, интересами отдельных социальных слоев или волей сильных личностей и т. д., а единым потоком жизненной энергии, с ее приливами и отливами, закономерность коих трудноуловима. Для отдельных эпох наиболее действенным проявлением этой энергии представляется один из перечисленных факторов (религия, экономика и т. д.), что иногда соответствует действительности, а иногда является лишь проекцией в прошлое представлений историков о «движущих силах истории».
Интересующее нас время насыщено весьма разнородными «предопределяющими» свершениями, трансформациями и событиями, иногда явно грандиозными, а иногда (как казалось просвещенным современникам) малозначительными, истинный масштаб коих станет ощутим позднее, начиная с IV в. и далее вплоть до наших дней, и, несомненно, будет ощущаться и в дальнейшем.