Прежде всего, автор счел необходимым подчеркнуть значение исторического источника. В самом заглавии «Скифской истории», перед именем автора и датой, указывалось, что книга написана «от разных иностранных историков, паче же от российских верных историй и повестей» (л. 1). Подобные отсылки встречались в отдельных русских сочинениях. Уже заглавие использованного в «Скифской истории» Русского хронографа 1512 г. гласило:
«Прилог, сиречь собрание от многих летописец, от Бытьи о сотворении мира, и от прочих книг Моисеевых, и от Исуса Наввина, и Судей июдейских, и от четырех Царств, и от асирийских царей, и от Александриа, и от римских царей, еллин же и благочестивых, и от русских летописец, и серпских, и болгарских». Одним из популярнейших памятников краткого летописания XVII в. был «Летописец, написан выбором из старых летописцов, что учинилося в Московском государстве и во всей Руской земле в нынешняя последняя времена»; в его названии, как видим, сочетались стремление указать на древность источников приводимых сведений и желание сделать содержание более актуальным, довести изложение до современности (что и происходило в многочисленных редакциях памятника). Еще одно популярнейшее в последней четверти XVII в. сочинение называлось «Синопсис, или краткое собрание от различных летописцев о начале славенороссийскаго народа» и т. д. В заглавии знаменитого «Слова воинству» Игнатия Римского-Корсакова говорилось, что оно «собрано смиренным Игнатием… от божественных писаний и от царственных летописцев». В то же время десятки современных Лызлову историографов не придавали своим источникам столь большого значения, чтобы ссылаться на них в заглавии сочинения или даже в тексте.
Автор «Скифской истории» пошел дальше своих предшественников. Помимо краткого упоминания об источниках в заглавии, он довольно точно перечислил их сразу после оглавления: «Книги историй, от них же сия История сочинися и написася: Степенная, {391}
Хронограф, Синопсис, Летописец, Историа, Жития святых. Бороний, Плиниус, Курций Квинт, Длугош, Меховский, Кромер, Стрийковский, Бельской, Гвагнин, Ботер» (л. 4). Шестнадцать упомянутых здесь крупных произведений русских, украинских, польско-литовских и итальянских авторов составляют солидную источниковую базу, значительную даже для более поздних исторических монографий.
Не ограничиваясь общими указаниями, Лызлов снабдил текст системой ссылок на источники. Форма ссылки с указанием автора, названия произведения (если используется несколько работ одного автора), раздела и страниц печатного текста была развита в более ранней зарубежной историографии, в том числе широко употреблялась в глубоко проработанных Лызловым сочинениях Ц. Барония, М. Стрыйковского, А. Гваньини и др. Немало таких ссылок русский читатель видел в «Синопсисе», изданном типографией Киево-Печерской лавры в 1674, 1678 и дважды в 1680 гг.: «Стрийк‹овский›, книга 1, лист 30»; «Бель‹ский›, век 2, лис‹т› 6»; «Ботер, книг‹а› 1, часть 4, лис‹т› 132 и кн‹ига› 2, часть 1, лис‹т› 65»; «Мехов‹ский›, лист… глава…» и т. п. Однако автор «Синопсиса» часто давал и глухие отсылки, например: «Мехов‹ский› и Кром‹ер›»; «Кром‹ер›, книга…»; «Длугош, Стрийк‹овский›»,- которых Лызлов старательно избегает.
Ссылки на печатные источники «Скифской истории» сделаны полно и точно. Даже когда источник упоминается в тексте, на полях следует пометка о части и страницах произведения, например: «…яко о том пишет летописец полский Александр Гвагнин в Кронице полской» (на поле: «Лист 60»); «той же летописец Гвагнин на ином месте пишет» (на поле: «О венгрех, лист 40»); «его же Ботер поведает быти на реке Яике» (на поле: «Часть 1, лист 166»); «Сего Азбека Стрийковский (на поле: «Лист 416») называет сыном Батыевым, такожде и Гвагнин, о татарех пишущи» (на поле: «Лист 6»); «Тело же его скверное отвезено и погребено бысть в земле татарской, ю же Ботер (на поле: «Часть 1, лист 167») называет Загадай, во граде Самаркандии, который Гвагнин (на поле: «О татарех, лист 18») называет столицею всех градов татарских» (л. 19, 21об., 22, 24, 30).
В отличие от многих европейских историков XV-XVII вв., в том числе Бельского, Гваньини, Стрыйковского и др., А. И. Лызлов не допускает так называемых «ложных отсылок» на памятники, использованные опосредованно, в передаче других авторов, делавшихся с целью преувеличения числа использованных книг и придания сочинению более солидного вида. В то же время, ссылаясь на свой действительный источник, автор «Скифской истории» часто указывает, откуда его автор заимствовал сведения. Упоминая имена Вергилия и Гомера (л. 5-5об.), Геродота (л. 6 об.) и Овидия (л. 130 об., 131), А. И. Лызлов отнюдь не старался сделать вид, будто использовал их непосредственно и, {392} соответственно, не дает на них ссылок. Напротив, он стремился не допустить приписывания себе, например, любопытного мнения М. Ю. Юстина (л. 3) или красноречивого высказывания пророка Иеремии (л. 14об.), отметил, со ссылками на Ц. Барония, принадлежность других мнений Дамаскину и Евлогию (л.172-172об., 174об.). Точные ссылки отмечают, что сведения «ордынских повествований», Птолемея и Плиния были заимствованы из сочинения Гваньини (л. 12об., 14), а Длугоша - из книги М. Кромера (л. 18 об.).
Имена авторов, чьи сочинения не являлись непосредственным источником «Скифской истории», приводятся обычно с целью более глубокого анализа исторических сведений. Так, Диодор Сицилийский упоминается в связи с тем, что его мнение было отлично от мнений многих других авторов, но, на взгляд Лызлова, заслуживало внимания; ссылка на полях отмечала источник сведений о Диодоре («Гвагнин, О татарех, лист 1»; л. 1), к которым автор «Скифской истории» прибавил, что это был «историк вельми старовечный, иже писал книги о деяниях разных народов во времена кесаря Августа»
1. Со ссылкой на примечание к л. 263 в Хронике Стрыйковского Лызлов приводит мнение М. Меховского, противоречившее сообщению М, Бельского (л. 9об.); в другом случае он упоминает М. Меховского и Я. Длугоша в составе аргумента М. Кромера о единодушии авторитетных авторов при определении даты нашествия татаро-монголов на Польшу (л. 18об.). Приводя, по Гваньини, сообщение Герберштейна, автор «Скифской истории» отмечает, что тот, в свою очередь, «приводит на свидетельство Мефодия епископа Патавского» (л. 8-8об.); в другом месте Лызлов указал, что «свидетельством» Стрыйковского является сочинение Б. Ваповского (л. 13).Автор считает важным выяснить происхождение используемых им сведений, авторитетность источников, подчеркнуть согласие или противоречия между разными историками. Его источниковедческий подход к упоминанию опосредованных источников заметно отличается от традиционного. Особенно ярко это проявляется в достоверности ссылок. Все непосредственные источники, в том числе, например, книга Квинта Курция Руфа, процитированная с точной ссылкой трижды (л. 3, 4, 5об.), отмечены в списке источников «Скифской истории». Но в случаях, когда сведения такого источника привлекались Лызловым в контексте чужого повествования, ссылка давалась на последний текст.
Этого правила Лызлов придерживался и тогда, когда приводил мнения широко использовавшихся им в оригинале сочинений М. Бельскиго или М. Кромера по Хронике Стрыйковского, и тогда, {393} когда обращался к малозначительным для «Скифской истории» книгам: например, Плиния Старшего (на которую имеется только одна точная ссылка и одно упоминание со ссылкой на Гваньини, л. 184об., 14) или М. Меховского (использованную дважды по сочинениям Стрыйковского и Кромера и только один раз цитированную по оригиналу: «Книга 3, глава 36, лист 120» - л. 13об.).
Если форму ссылок на печатные издания А. И. Лызлов получил в готовом виде и лишь углубил их источниковедческое значение, то в описании рукописных сочинений ему пришлось столкнуться с серьезными трудностями. Автора «Скифской истории» не могли удовлетворить глухие указания польско-литовских и белорусских сочинений на некие «русские летописи», летописцы или хроники. Все русские источники «Скифской истории» были рукописными, и перед автором встала принципиальная задача их атрибуции.
Некоторый опыт ссылок на рукописные сочинения имелся в русской историографии. Довольно обычным было указание на рукопись, в которой читатель может найти более подробные сведения. Например, в использованной А. И. Лызловым «Истории о великом князе Московском» А. М. Курбского (далее: ИАК) говорилось: «…сие оставляю, краткости ради Истории, ибо широце в летописной руской книзе о том писано»
2. В 1680-х гг. автор Мазуринского летописца писал, что «подлинно обо всем ево (Батыя.- А. Б.) похождении и о войне писано в другом летописце, в моем же, Сидора Сназина» 3. Составитель Новгородской 3-й летописи в рассказе о Кирилле Новоезерском отмечал, что «в Прологе пророчество его о Русской земли» 4. В одно время с Сидором Сназиным множество ссылок на рукописи делалось в черновом автографе Новгородской Забелинской летописи: «И о сем писано есть инде пространнее, о недоставшем злате, о строении монастыря»; «о сем пространнее пишет в житии его» (т. е. Александра Свирского); «и о сем писано в книге Страннике подробну»; «и о сем есть и гистория»; «и о сем есть истолкование с немецкого на русский язык, чего ради сие знамение бысть и что ему толк»; «писано о том в ином месте, на листе» (лист не указан) 5.По ссылкам в русских исторических сочинениях на рукописи легче всего устанавливаются грамоты, приказные документы и памятники агиографии. В ссылке на житие указывался обычно его персонаж, а иногда и дата, под которой оно помещалось в книгах, построенных соответственно церковному году. Описание грамоты подразумевало упоминание адресата, отправителя и даты. В ссылке на документ, помимо даты, часто упоминалось о подписи; в «Созерцании кратком», написанном Сильвестром Медведевым около 1688 г., в ряде случаев назывался также {394} приказ-изготовитель документ