Конь моргнул. Это означало, что он ничего не имеет против сочной травы. Теперь оставалось ждать.
Впрочем, ожидание оказалось недолгим. Очень скоро люди ночи возвратились в пещеру. Они шли с пустыми руками — очевидно, на этот раз их охота была неудачной. Гуськом подойдя к стене, все пятеро исчезли в черном проеме. Через миг послышался скрежет и плита стала на место.
Скилл не спешил. Он дал людям ночи время вернуться к себе. Не следовало торопиться еще и потому, что загадочные существа могли возвратиться в пещеру. Кто знает, могло случиться и так, что они выходили на свою зловещую охоту по нескольку раз за ночь. Тьма снаружи уже приобрела сероватый оттенок, когда скиф наконец начал действовать.
В отличие от своего предшественника-контрабандиста Скилл не успел заметить, какого места следует коснуться, чтобы плита отодвинулась. Поэтому ему пришлось изрядно попотеть, прежде чем раздался знакомый скрежет и стена раскололась надвое, образуя вход. Здесь видимость была лучше, чем в пещере, хотя никаких источников света скиф поначалу не заметил. Присмотревшись повнимательней, Скилл обнаружил причину загадочного явления. Стены подземного тоннеля оказались сплошь покрыты гладким камнем, испускавшим зеленоватое мерцание. Оно было слабым, но вполне достаточным, чтобы рассмотреть путь на десяток шагов вперед. Скилл попробовал, легко ли выходит из ножен акинак, и шагнул в тоннель, ведя на поводу Черного Ветра. Они успели отойти совсем недалеко, когда плита со скрежетом вернулась на прежнее место.
Тоннель уводил вниз — в основание горы, а возможно, и еще ниже. Он был узок и концентрировал звук. Цокот копыт Черного Ветра разлетался по нему звонкой капелью. Это не беспокоило скифа. Почему-то он не сомневался, что тоннель не охраняется и что ему не грозит пока никакая опасность. Кроме того, хотя каменный коридор и оказался довольно извилист, но не настолько, чтобы нельзя было рассмотреть, что творится за ближайшим поворотом. По мере того как друзья продвигались вглубь, свечение становилось все более ярким. Камень, испускавший его, оказался на редкость прочным. Скилл из любопытства попробовал отковырнуть кусочек, но не тут-то было — акинак оставил на стене едва различимую царапину.
Вскоре впереди забрезжил белый свет. Скилл замедлил шаг. С каждым шагом световой овал становился все больше, а белый свет сливался с зеленым мерцанием, пока не поглотил его совершенно. Тоннель закончился. Скилл осторожно выглянул наружу и обомлел.
Он очутился в сказке, больше, чем в сказке! Желавший поразить воображение слушателей бактриец, вне всяких сомнений, приукрасил свой рассказ, но он не предполагал, насколько близким к истине окажется его повествование. Это был самый прекрасный мир, когда-либо виденный Скиллом. Все утопало в зелени, вечной зелени: траве, деревьях, кустах. Зелень выглядела по-майски свежей, но в нее были густо вкраплены яркие пятна цветов и спелых плодов.
Скилл засмотрелся на это великолепие, отчего в следующий миг едва не полетел на землю. Черный Ветер, узрев такое невиданное обилие пиши, не сумел сдержать восторга и боднул хозяина головой, сообщая, что ему не терпится вкусить сочной травы. Скиф с улыбкой наблюдал за тем, как конь, словно серпом, срезает зубами напоенные влагой стебли и, почти не разжевывая, отправляет их в желудок. Подождав немного, он подошел к позабывшему обо всем на свете Черному Ветру и легонько прикоснулся к его шелковистому боку. Конь обернулся к хозяину. Скилл укоризненно покачал головой, отчего жеребец, смутившись, потупился. Затем скиф взялся за узду и направился к видневшемуся невдалеке лесу, в глубине которого смутно просматривались очертания какого-то строения. Черный Ветер послушно трусил за хозяином, время от времени пытаясь ухватить на ходу макушки растений. Место, где они очутились, явно пришлось коню по душе. Скилл же был более осторожен в оценках.
Нет, конечно же загадочный подземный мир поразил его воображение, но в то же время скиф ощущал, что от этого мира исходит аура искусственности, более того — враждебной искусственности. Трава была чересчур зеленой, ядовито-зеленой, вода в роднике, мимо которого они шли, блистала, словно бриллиант, но Скилл не заметил, чтобы в ней резвились рыбки. Отовсюду доносился птичий щебет, однако самих птиц не было видно, словно хозяин подземного мира скрыл услаждавших его слух певцов в тщательно замаскированных клетках. Еще более неприятным показалось Скиллу то, что он не обнаружил солнца. Оно отсутствовало, а свет, наполнявший подземный мир, исходил от свода, испускавшего свечение, подобное тому, что порождали стены тоннеля. Только это свечение было золотистым и во много раз более ярким.
«Странный мир», — подумал Скилл, входя под крону дерева, которое совершенно не отбрасывало тени. Этот мир походил на живой, но был мертв. Он не мог дать счастье, в лучшем случае он даровал равнодушие, которого следовало опасаться.
Скилл неторопливо шагал от дерева к дереву, крутя головой по сторонам. Он ощущал опасность, но не мог понять, откуда она исходит. И тут Скилл увидел дворец — непропорциональное огромное строение, походящее на перевернутую чашу для жертвоприношений. «Ножками» гигантской чаши являлись четыре пузатые башни из розового камня, купола которых отливали мягким желтым блеском. Укрывшись за стволом дерева, Скилл с вожделением разглядывал эти аппетитные луковки, в каждой из которых было золота не меньше, чем в царской казне. Ох, как же ему понравились те луковки!
За спиной послышался шорох. Скилл моментально обернулся и увидел продирающегося через кусты громадного человека в черной одежде. Это было безрадостное открытие, но самое неприятное заключалось в том, что человек тоже увидел Скилла.
Глава 3ДВОРЕЦ
Существо выглядело малосимпатичным, а его намерения вряд ли следовало считать дружелюбными. Оно устремилось вперед с таким азартом, словно перед ним был не человек, а сдобренный пряностями кусок мяса. Но Скилл не тронулся с места. Несмотря на свою комплекцию, человек ночи, по мнению скифа, не представлял опасность, от которой следовало спасаться немедленным бегством. Как у любого опытного лучника, движения кочевника были отработаны до автоматизма. Громила в черном не успел сделать и двух шагов по направлению к незваному гостю, а Скилл уже натягивал тетиву.
Тонко свистнув, стрела впилась недругу точно в левый глаз. Человек ночи остановился как вкопанный, Скиллу даже почудилось, что тот начинает валиться наземь, однако это предположение так и осталось в пределах желаемого. Гигант выпрямился, яростно ухватился за стрелу обеими руками и единым махом вырвал ее, издав при этом утробный рык. Затем он стремительно бросился вперед с явным намерением посчитаться с обидчиком. Ступал верзила тяжело и основательно, вбивая ноги с такой силой, что сотрясалась земля. Из пораженной глазницы сочилась желтая вязкая жидкость.
Живучесть существа неприятно удивила скифа, но не ввергла его в панику. Скиллу доводилось иметь дело с совершенно неуязвимыми на первый взгляд созданиями, но, в конце концов, он находил способ победить и их. И вообще скиф был твердо убежден, что в мире нет ничего, что могло бы устоять перед его метким луком. Два быстрых движения — и новая стрела устремилась в живот существа. Она полетела с такой скоростью, что должна была войти в утробу гиганта по самое оперение, но вместо этого, глухо звякнув, упала на землю. Существо издало победный рев. Оно было уже совсем рядом. Тогда скиф, не мешкая, выхватил новую стрелу и выбил ею второй глаз недруга.
Воя, человек ночи упал на колени и попытался вырвать пронзившее его мозг острие. Пока он, вцепившись в древко, мотал головой, скиф сунул лук в горит и подскочил к врагу. Стрелы причиняли существу вред, но не могли умертвить его; следовало проверить, устоит ли его бронированная шкура перед акинаком. Размахнувшись, Скилл обрушил клинок на голову человека ночи. Ощущение было такое, словно сталь наткнулась на гранит. Выругавшись, скиф ударил еще раз, теперь по шее. Результат оказался тот же.
Тем временем существо избавилось от стрелы, переломив ее пальцами с такой легкостью, словно это была соломинка, и, вскочив на ноги, попыталось заключить скифа в свои ласковые объятия. Скилл благоразумно уклонился, шагнув назад, но тут же очутился на земле, поваленный ударом могучей груди Черного Ветра, некстати вмешавшегося в события. Видя, что хозяину приходится туго, скакун поспешил на помощь. Его проявленная не ко времени инициатива могла повлечь последствия, весьма неприятные для Скилла, но Черный Ветер исправил свой промах. Встав на дыбы, он с размаху врезал копытами по голове существа, отчего то вновь рухнуло на траву. Не давая врагу опомниться, конь проскакал по нему, смачно впечатав копыта в широченную грудь. Этих нескольких мгновений оказалось достаточно, чтобы Скилл вскочил на ноги. Существо тоже начало подниматься. И меч, и конские копыта все же принесли ему хоть небольшой, но вред. Из многочисленных ран сочилась слизь, хотя, по всей вероятности, раны эти не причиняли человеку ночи особого беспокойства. Скилл ощутил невольное уважение к своему могучему противнику. Будь у того глаза, исход поединка был бы однозначен. Странно, но их яростную возню еще не заметили из дворца. Скилл решил не испытывать более судьбу и побыстрее покончить с ослепленным недругом.
Он уже понял, что имеет дело с магическим существом. Неестественное равнодушие к ранам и нечувствительность к боли ясно указывали на это. Как любому человеку того времени, Скиллу было известно, что магическое существо не может быть абсолютно неуязвимым и непременно имеет хоть одно слабое место. Не дожидаясь, пока человек ночи поднимется, Скилл принялся колоть его акинаком. Он наносил удар за ударом, а меч все с тем же звоном отскакивал от бронированной плоти. Внезапно существо извернулось и схватило Скилла за ногу. Яростно размахнувшись, скиф рубанул по запястью, но примерно с тем же успехом можно было пытаться перерубить стальной стержень. Но Скилл продолжал рубить эту громадную руку, чьи пальцы стиснули его лодыжку с такой силой, что скиф чуть не выл от боли. Существо стало на четвереньки и повернуло к человеку свое обезображенное лицо. На плоских, словно у змеи, губах появилась злорадная ухмылка. Вторая рука потянулась к шее Скилла. Это была смерть. Пытаясь увернуться, скиф рванулся вправо и с остервенением ткнул мечом в грудь чуть пониже бледной, иссеченной канатами жил шеи. Клинок вошел в плоть едва ли не по самую рукоять. Существо содрогнулось, и в тот же миг Скилл почувствовал, что его нога свободна. Выдернув меч, он поспешил отползти в сторону.