Вольга бросила на него строгий взгляд.
– Воин, будь почтительнее к богам.
– Конечно, – проговорил Любко и поставил вопрос прямо: – Ну так что – грузить истукана на корабль? Или нет?
Вольга еще раз на секунду задумалась и наконец выдохнула:
– Камень брать не будем. А чтобы богиня не гневалась, то, когда осядем на новом месте, поставим ей другое изваяние. Еще большее.
Любко едва заметно улыбнулся. Вольга заметила его улыбку и развела руками.
– Это не мой выбор – богиня Макошь сама хочет, чтобы наш народ отправился на новое место.
Глава 30
Все шло по плану. К концу второй недели погрузка на корабли Вольги была завершена, и караван только ждал сигнала к отплытию.
Из городов и сел люди также перебирались в полевые лагеря. Словен особенно настаивал, чтобы люди оставили свои жилища. Другие смысла в этом не видели, но Словен знал, что из полевого лагеря легче тронуться в путь, чем из обжитого веками дома.
Кроме того, он хотел убедиться, что народ готов к переселению. А пара дней жизни в поле покажет людям, чего они не учли при подготовке к походу.
Так оно и случилось: в первый и особенно второй день народ то и дело возвращался в свои дома, чтобы забрать забытое. Но на третий день лагерь почти никто не покинул.
Когда пожелавшие уйти в новые земли собрались в лагерях, стало ясно, что многие люди все же не пожелали покидать насиженные места. Глядя на остающихся, и другие начали сомневаться – не вернуться ли им домой.
Все это ставило замысел Словена под угрозу, и потому он решил ускорить уход.
Вечером перед началом похода Словен пригласил к себе на ужин старшин и старших дружинников. Это был не пир, но первым делом была обнесена круговая чаша во славу добрых богов – каждый произнес над чашей хвалу добрым богам, затем вторая – с проклятиями злому богу.
После этих обязательных процедур Словен завел разговор о деле, ради которого и собрал гостей.
– Господа старшины, ответьте мне, все ли готово к выходу? – задал он вопрос присутствующим.
Старшины закивали головами, но за всех ответил Мойска.
– Народ может идти в поход. К выходу все готово, – сообщил он.
– Однако, как я вижу, многие не захотели идти с нами, – сказал Словен.
– Не захотели, – сказал Мойска.
– Но разве на сходах не договорились действовать миром сообща? Ведь так народ раскололся, – упрекнул Словен.
– На сходах в селах решили миром идти в новые земли. Никто не пошел против общины. Но вот в городах… – проговорил Мойска и развел руками. – А в городах народ сам по себе. Как их заставить идти с нами? Никак!
– Это означает раскол народа, – проговорил Словен и, немного подумав, продолжил: – Что ж. Каждый выбирает свою судьбу… Мы не можем тратить время на уговоры тех, кто не хочет идти с нами. Если все готово к выходу, то надо выходить. Завтра выходим.
– Мы не можем завтра, – неожиданно подал голос Грозыня.
– Почему? – удивленно спросил Словен.
– Потому что еще не вернулись разведчики. Мы договаривались, что выйдем, как только вернутся разведчики, – сказал Грозыня.
– Когда должны были вернуться разведчики? – спросил Словен.
– Срок им давался две недели, поэтому они должны были вернуться вчера, – сказал Грозыня. – Надо было бы подождать их.
– Зачем нам ждать разведчиков? – спросил Мойска.
Грозыня снисходительно улыбнулся, но подчеркнуто уважительно поклонился и ответил:
– Потому что без разведчиков мы не знаем дороги. И какие нас опасности подстерегают.
– А если они не вернутся совсем? Если они погибли? – спросил Мойска.
– Не зная дороги, опасно отправляться в путь, – сказал Словен. – Но старейшина Мойска прав. Разведчики могли погибнуть…
– В разведку ушли сильные богатыри во главе с Данавом, – напомнил Грозыня.
– Даже самые сильные богатыри могут погибнуть, – сказал Словен и продолжил мысль: – Конечно, не зная дороги, опасно отправляться в путь, но народ уже оставил свои города и села и вышел в лагеря. Зачем жить в поле, когда рядом твой дом? Скоро они начнут возвращаться в свои дома. Второй раз вывести людей из их жилищ будет намного тяжелее. Поэтому мы должны завтра же отправиться в путь. А разведчиков, если они живы, мы встретим по дороге. Они могли задержаться – мало ли что может их задержать.
Грозыня встал.
– Князь, позволь мне оставить тебя, я схожу и сейчас же отправлю на разведку новый отряд, чтобы к моменту выхода нам была уже известна дорога хотя бы на день пути.
– Иди, – сказал Словен и обратился к остальным: – И вы, старшины, идите и соберите народ, чтобы сказать, что утром мы выходим. Пусть за ночь люди приготовятся к выходу.
Так закончился княжеский ужин.
Как только старшины ушли, лагерь заволновался, словно разворошенный муравейник: люди сновали туда-сюда; раздавались возбужденные людские голоса; ревел скот; ржали лошади, весело лаяли собаки. Наступила темнота, но тут же разгорелись многочисленные костры.
Шум стоял такой, что Словен даже забеспокоился, что до утра они не угомонятся. В тревоге он вышел из шатра. Сначала стоял и смотрел вокруг.
Вскоре к нему подошел Грозыня и сообщил, что разведчики уйдут еще до восхода солнца. Пойдут они недалеко и к обеду вернутся назад.
– Хорошо, – сказал Словен.
Он присел к горевшему недалеко костру. Грозыня присел рядом.
Глядя на огонь, Словен проговорил:
– В первый день мы все равно будем идти по знакомой местности, и, пока эта огромная масса людей сдвинется, пройдет много времени, а потому мы за первый день пройдем не так уж и далеко. Поэтому сведения, что принесут эти разведчики, в сущности, не будут иметь особой ценности. Но главное на сегодня – сдвинуть народ с места. Как только сдвинем народ, дальше пойдет легче.
– Я завтра пошлю вперед новых разведчиков, которые уже уйдут дальше, – сказал Грозыня.
– Это нужное дело. А постепенно какие-то отряды вырвутся вперед: такое огромное количество людей, что мы подняли, не удержится в одной массе – и они уже будут вести разведку сами, – проговорил Словен.
Словен повел головой в стороны.
– Что-то они никак не утихомирятся. А завтра рано утром выходить.
– Угомонятся они скоро, – сказал Грозыня. – Ты бы шел, князь, в шатер, сам поспал. Завтра день будет беспокойный.
– Надо, но я тоже не хочу спать. Посижу немного у костра, – проговорил Словен.
Постепенно все стихло. К полуночи костры погасли и лагерь накрыла темнота. Вскоре только стук колотушек сторожей свидетельствовал, что в лагере не все спят.
Теперь Словен решил, что и он может идти спать.
Глава 31
Любко объявил, что утром караван выходит в поход. Поэтому вечером Вьюн решил сбегать в последний раз на малом струге на тоню, чтобы запастись в дорогу свежей рыбой. Ведь в пути некогда будет заниматься рыбалкой.
Поставив сети, Вьюн и Мал стали ждать рассвета. Вьюн планировал вернуться к каравану на рассвете.
Ночью небо странно светилось, воздух сделался словно мед – вязкий и недвижный – такое происходит перед надвигающейся бурей, поэтому встревоженный Вьюн начал снимать сети еще до рассвета, как только глаза стали что-либо различать. Когда Вьюн закончил, то обнаружил, что сети оказались пустыми.
– Надо же – ни одной рыбешки! – изумился Мал, просто не веря своим глазам.
Вьюн, задумчиво глядя на ком пустых сетей, снял соломенный бриль и зачесал лысый затылок. Наконец промолвил:
– В моей жизни такого еще не бывало! Ну, чтобы мало было рыбы – бывало. Но чтобы совсем ни одной рыбешки не попалось – не бывало. Для этого надо, чтобы море совсем вымерло.
– Но вот такое случилось, – сказал Мал и принялся раскладывать сеть по днищу. – Так быстрее просохнет.
– Не нравится мне все это – как бы не быть беде, – задумчиво бормотал Вьюн, наблюдая, как Мал укладывает сеть. Он чувствовал, как в его сердце нарастает беспокойство. Наконец не вытерпел и решительно распорядился: – Ты вот что, сынок, оставь сеть. Садимся на весла и скорее возвращаемся домой. Что-то тревожно мне. Чует моя душа большую беду.
Они стали грести в сторону берега. Но скоро море озарила вспышка молнии и воздух разорвали тяжелые раскаты грома.
Налегая на весла, Вьюн ругал сам себя: «А зачем я вчера решился выйти в море?! Ведь видел же, что змеи лезут из земли, куры беспокоятся, да смутило меня – ветер к вечеру стих».
Но, когда берег приблизился, вспышки молний и раскаты грома зачастили так, что вскоре стал слышен лишь один гул. Вот теперь Вьюн совсем перепугался – он лихорадочно бил веслами воду, так что они гнулись, словно были выструганы из гибкого тростника.
Внезапно молнии прекратились и гром стих. Ярко светило солнце. Почудился небольшой ветерок. Караван кораблей был рядом.
– Кажись, спаслись! – облегченно выдохнул повеселевший Вьюн. Он подогнал струг к своей большой лодке, из-за борта которой испуганно смотрели женщины.
– Не бойтесь! – подчеркнуто бодро крикнул Вьюн, перебираясь в большую лодку.
Однако как он только перебрался в лодку, так сразу почувствовал, что течение потянуло ее в море.
Вьюн с изумлением наблюдал, как близкий берег стал медленно удаляться. Женщины неуверенно завыли.
– Отец, что это? – дрожащим голосом спросил Мал. – Море уходит от берегов.
– Не знаю, – бормотал совершенно обескураженный Вьюн. Он видел, что многие окружавшие их лодки стали ложиться на обнажившееся морское дно. Люди, сидевшие в лодках, бросились на берег.
Вьюн взялся за весла.
– А ну-ка, давай-ка, сынок, уходить в море, – дрожащим голосом застонал Вьюн и заохал: – Ох, пришла большая беда! Старики рассказывали, что вот так же когда-то мертвое море поглотило многие города. Ох, как бы это не повторилось!
Между тем горожане, увидев множество рыбы, застрявшей в морской тине, побежали ее собирать.
Течение помогало Вьюну отогнать лодку в море, но вот вода успокоилась, затем начала вспухать горой, которая вскоре обрушилась огромной волной. Словно обиженная вынужденным отступлением, волна ревела и мчалась на берег.