ковывать Джамалю все эти премудрости – тот еле шевелился и слабел с каждой секундой.
Придется седлать волну, понял Кирилл. Рискованный способ – тут все зависело от удачи и от умения удержаться на гребне хотя бы минуту-другую, пока волной не вынесет на берег. Он повернулся к Джамалю, нащупал его плечо, подтянул князя поближе и крикнул:
– По моей команде греби! Греби сильнее, ногами и рукой, иначе нам крышка!
Тот что-то промычал в ответ – видно, понял. Лицо у него совсем побледнело, глаза блуждали.
Раскачиваясь вверх-вниз, Кирилл выбирал волну. До пляжа было метров двадцать, и тут полагалось действовать с осторожностью: если врежешься головой в камень, второй попытки не будет. А камней здесь хватало! Они торчали у самого уреза воды – буро-зеленоватые, обросшие водорослями, шершавые… Будто туши больших мохнатых чудищ, погрузившихся в море и выставивших на поверхность крутые спины и хребты с острыми шипами.
Накатился вал, еще один и еще… Сейчас! Кирилл вскрикнул, потащил Джамаля вперед. Тот догадался, что пора пришла, яростно заработал ногами, вспенивая воду. Волна подняла их, швырнула к берегу, ее прозрачный край затрепетал крыльями бабочки, потом начал скручиваться в тугой валик тарана, готового обрушиться на камни, гальку и песок. И в этом мире, как на Земле, воды и твердь вели свой вечный спор за господство, море, изменчивое и бурное, штурмовало сушу, суша оборонялась, подставляя под удары волн скалистые бастионы, песчаные отмели, груды земли и валунов. В этой борьбе гигантов люди были всего лишь крохотными мошками, захваченными ураганом, их ловкость, упорство и сила не значили ничего.
Почти ничего! Почти!
Им удалось удержаться на гребне. Огромный вал прокатился по пляжу до самого берегового откоса, внизу стремительно промелькнули мохнатые каменные спины, потом длинные пучки водорослей, скатанная водой галька, серая песчаная поверхность… Кирилл перевернулся, принял завершающий удар плечом, прикрывая собой Джамаля. Они рухнули на песок, вцепились в него скрюченными пальцами, уперлись ступнями в податливую, пропитанную влагой массу. Волна с шорохом откатилась назад, вылизывая пляж прозрачньш языком, и Кирилл, пошатываясь, поднялся.
– К скале! – Он помог спутнику встать. – К скале! Быстрее!
Серый утес был совсем рядом. Он нависал над морем, вдавался в воду, словно исполинская гранитная башня, прикрывая своей массивной тушей маленький клочок земли – расселину между скалой и береговой кручей. Перед ней желтела полоска песка и неровной грядой торчали каменные обломки – довольно большие, человеку по грудь. Волоча за собой Джамаля, Кирилл бросился под их защиту.
Они успели добежать, ускользнув от очередной волны, с гулом прокатившейся по камням и песку. Она, однако, была пониже той, что выбросила их на берег. Ударившись о гранитную стену и обессилев, вал сполз в море с раздраженным шипением. Кирилл сделал несколько шагов, ощущая, как босые ступни вязнут во влажном песке, и выпустил плечо Джамаля – тот тряпичной куклой рухнул вниз. Лишился чувств? Кирилл с тревогой склонился над своим клиентом, нащупывая пульс, но князь был жив-здоров, только грудь у него ходила, как кузнечные мехи. Крепкий мужик! Против Самума не потянет, но в триарии сгодится вполне! Кирилл размышлял об этом без тени сарказма, к счастью, для своих сорока пяти Джамаль находился в отличной форме, иначе оба они уже кормили бы рыбешек в этих теплых водах.
Внезапно ему стукнуло в голову, что во время недавнего заплыва он даже не вспомнил ни про Харану, ни про спасительный пароль. Он боролся за свою жизнь и жизнь спутника так, словно это не было игрой, словно они могли умереть по-настоящему, погибнуть необратимо и навсегда, потерпев поражение в бескомпромиссном споре с волнами и ветром. Тревожный признак! Нельзя так забываться… и нельзя забывать, что возвращение всегда гарантировано, что все опасности этого мира – или этого сна – всего лишь лекарство от скуки, источник сильных ощущений, но никак не гибельной угрозы…
Ощущения в самом деле оказались сильными – его клиент лежал от них пластом. Размотав ремень, прикрепленный к ножнам катаны, Кирилл стянул комбинезон и рубаху, пристроил свое добро на ближайшем валуне и вновь склонился над спутником. Дыхание его уже стало успокаиваться, но глаза были еще закрыты, и сейчас, всматриваясь в побледневшее лицо торгового князя, Кирилл понял, что тот красив. Казалось, перенесенное напряжение смыло, стерло все чуждое и наносное, приоткрыв истинную сущность этого человека, – здесь, на диком берегу, у мятущегося моря. В своих пещерах Али-Бабы он был другим – капризным, высокомерным, самоуверенным… Но сейчас пышные перья опали, смылись яркие краски, и на поверхность проступило иное: мужественная красота, зрелое достоинство, упорство и бесконечное терпение горца. А также нечто таинственное, почти неощутимое, нечто такое, что находилось за гранью понимания и чувств… Отблеск древней крови? Печать бесчисленных поколений, вдруг проступившая в момент смертельной опасности?
Может, он и в самом деле князь, в смущении подумал Кирилл, настоящий князь, последний в роду великого Саакадзе? Биографию картлийского моурави он представлял весьма смутно, но, кажется, у него были сыновья… много сыновей… Вот только кто из них выжил в те далекие страшные времена?
Присев на корточки, он похлопал Джамаля по щекам. Глаза клиента приоткрылись, он глубоко втянул воздух, закашлялся и попробовал сесть. Кирилл помог ему, придерживая за плечи, потом снял ножны с японским мечом, расстегнул лямки комбинезона и содрал рубашку. На голой груди князя болталась витая цепь с вычурным медальоном – похоже, старинной работы.
Минут пять Джамаль не мог произнести ни слова. Он судорожно кашлял, сплевывал, пытаясь избавиться от соленой влаги – судя по всему, воды он наглотался изрядно. Наконец его вытошнило, и после этого дела пошли на лад: он перестал трястись, глаза обрели осмысленное выражение, на щеки начала возвращаться прежняя смуглота. Вскоре ему удалось прохрипеть:
– Ты… ты меня вытащил? Вах, генацвале, ты меня вытащил?
– Вы выплыли сами. Я немного помог.
Некоторое время Джамаль сидел, уставившись взглядом в море и собираясь с силами. Вроде бы скандалить и предъявлять претензии он не собирался, но Кирилл, выждав немного, решил, что пора поддержать престиж фирмы.
– Все, как вы заказывали, – сухо произнес он. – Море – теплое, шторм – самый настоящий, и корабль, на котором мы плыли – как бы плыли, – уже на дне. Мы – два морехода, два воина или купца из неведомых краев, которым повезло остаться в живых. Все остальные, похоже, погибли, и некому нам объяснить, где находятся те края и куда шло судно… Вот так, мой князь.
– Слушай… – Джамаль откашлялся, прочищая горло. – Слушай, дорогой, мы не в том месте, чтоб выкать и поминать, кто княз, кто поп, а кто холоп. Не надо, прошу! Мы здесь компаньоны. Так что обращайся ко мне по-людски.
– Но вы старше на семнадцать лет…
– И вот этого тоже не надо, генацвале! Старше, но еще не старик… – Он сильно надавил на голый живот и сплюнул, избавляясь от остатков влаги. – Вай, что за гадость! Совсем не похоже на «Букет Абхазии», да?
– Ну, чего ты хотел, то и получил. – Кирилл усмехнулся, решив, что клиент и в самом деле прав: на этом диковатом берегу «вы» звучало как-то неуместно.
– А разве я что сказал? Разве я недоволен? – К Джамалю быстро возвращались силы. – Разве я не весел? – Он оскалил белоснежные зубы, но улыбка получилась какой-то вымученной. – Подарки вот жаль… Ай, какие подарки! Изумрудный браслет, кольца, серьги! Любая женщина душу отдаст! И все на дне… Лишь это осталось. – Он смял в горсти висевшую на шее цепочку и сокрушенно помотал головой.
– Мои слитки были в нагрудном кармане, – сказал Кирилл, покосившись на свой комбинезон.
– Вах, это только золото! Только золото! А кольца, браслет, камни… То была красота, дорогой! Красота! Понимаешь?
– Все вернется, Джамаль, все вернется вместе с нами. А здесь… Ты ведь не потонул вместе с кольцами и браслетом, верно? И твоя красота при тебе. Чего еще надо?
Компаньон, внезапно приободрившись, кивнул.
– Хорошо сказано, дорогой! Но запомни: покорив женщину, ты должен сделать ей подарок, красивый подарок. Иначе какой ты мужчина?
– Вот лучший подарок для амазонки. – Кирилл пнул валявшийся на песке меч. – Они больше всего любили оружие.
– Ты думаешь? – Джамаль недоверчиво уставился на него.
– Знаю. Хороший клинок они предпочитали любым побрякушкам.
Князь вздохнул.
– Молодой ты еще, генацвале, хоть и эх-перд… Понимаешь, женщина есть женщина, и блестящий камешек она не сменяет на ножик… Ну, ладно! – Джамаль с кряхтеньем поднялся, бросил взгляд на светлеющее небо. – Что будем делать? Поднимемся наверх, да?
– Обождем. Снимай комбинезон, клади на камень, пусть сохнет. А мы пока что проверим, чего удалось спасти. Потом вычистим одежку, и в путь! – Кирилл всмотрелся в солнечный диск, золотившийся среди облаков, – похоже, в этом мире, как и на Земле, миновал полдень. Его часы показывали сорок минут первого. Всего сорок минут! За это время они едва не отдали концы и распрощались с большей частью своего имущества.
Но кое-что осталось – два великолепных клинка, зажигалки, компас, нейлоновый шнур, перочинные ножи, таймер в наколенном кармане – в его окошечке ярко горели цифры «01». День первый! Двухсотграммовый кисет с небольшими золотыми слитками сейчас особой ценности не представлял, лучше бы сохранилась обувь или аптечка. Впрочем, стоило благодарить судьбу и за то, что есть: они могли развести костер, вырезать себе дубинки, сплести сандалии, сделать луки. Из лука Кирилл умел стрелять – не очень хорошо, но с сорока шагов смог бы подбить птицу размером с фазана. Если тут водятся фазаны… Ну не фазаны, так будет другая дичь! Наверняка в местных лесах найдется что-нибудь съедобное – плоды, Ягоды… Волнение на море успокаивалось, с суши потянуло ветерком, и Кирилл, принюхавшись, различил запахи леса, свежей листвы и хвои и еще какой-то незнакомый аромат, сладкий и возбуждающий – от него слегка кружилась голова.