пребывает сила. Пусть не затупится меч, не споткнётся любимый конь.
— Ты осмелился, назвать повелителя стран и владыку земель просто царём? — прервал мальчонку опомнившийся вазир.
— Разве в моих словах прозвучала неправда?
— Милостью бога Ахурамазды великий Дарий, сын Гистаспа, является царём Персии, Элама, Вавилонии, Ассирии, Египта, Лидии, Мидии и всех Восточных земель вплоть до Гандхары. Он единственный повелитель гор и равнин по ту и по эту сторону моря, по ту и по эту сторону пустыни.
— Прости, великий царь многих стран, я не знал, что твоему народу требуется столько земли. Скифы довольствуются степью. — Отвечая, мальчонка смотрел прямо на Дария, и от этого всё, что он говорил, звучало дерзко.
— Тебя прислал царь Иданфирс? — глухо выговорил Дарий.
— Скифский царь Иданфирс велел передать тебе, великий царь многих стран, знаки скифской земли.
Мальчонка достал из кожаного мешка, подвешенного к поясу, клетку и небольшую корзинку, не торопясь отстегнул горит, извлёк оттуда пучок перевязанных стрел. Всё это он положил на ковёр перед троном.
Бэс немедленно оказался рядом.
— Пять, — сказал он, пересчитав стрелы, и вдруг защёлкал по-птичьи, запищал, заквакал.
— Трр-тцы-тцы, уи-уи, ква-ке-кес! — понеслось по шатру.
— Что такое? — воскликнул Отан.
— Царь Иданфирс прислал тебе, повелитель многих земель и стран, пять стрел, птицу, мышь и лягушку. — Сказав так, мальчонка заносчиво вскинул голову.
— Вот это дары Иданфирса? — Отан указал рукой на ковёр.
— Да.
— Что твой царь велел передать на словах?
— Царь Иданфирс сказал: «Персы поймут значение наших даров». Других слов царь Иданфирс не добавил.
— Разгадай загадку, мудрый вазир, ква-ке-кес, уи-уи. — Бэс пищал, и квакал, и прыгал вокруг посла. Вдруг на запястье мальчишеской крепкой руки карлик увидел браслет. По концам золотого обруча, запрокинув рога, мчались навстречу друг другу олени. Их бег-полёт казался неудержимым.
— Скифская работа? — спросил Бэс шёпотом.
— Первый во всей степи мастер делал. Я у него обучаюсь.
— Я тоже был ювелиром.
Бэс уселся, у ног посла, превратившись в маленький пёстрый холмик, и приготовился слушать.
Отан и Дарий молчали. Первым заговорил начальник «бессмертных» Видарна. По его мнению, всё было просто.
— Загадка проста, — сказал он. — Скифы своими дарами хотят сказать, что перед нашими стрелами они ничтожны, как лягушки и мыши, и беспомощны, как птицы, угодившие в западню.
— Вряд ли «бессмертный» прав, — сказал Луконо-сец. — Если бы речь шла о наших стрелах, то скифы послали бы наши — с железными наконечниками, а не свои — с медными. Моё мнение, повелитель стран, что знаки раскрываются так. Мышь живёт в земле и питается её плодами. Мышь — это земля. Обитательница озёр и болот лягушка означает воду. Конь летит по степи, как птица в небе. Стрелы и птица — это скифская конница. Всё вместе выходит, что скифы отказываются от сопротивления и в знак покорности кладут к ногам повелителя стран землю и воду. Впрочем, как ни толкуй, — победа наша.
Слова Луконосца повисли в воздухе, слишком они оказались лёгкими. Все, кто был в шатре, это почувствовали.
Дарий смотрел прямо перед собой, Отан уставился под ноги. Тогда заговорил Гобрий.
— Аспафин разъяснил нам тёмный смысл скифских даров. Хотелось бы верить благоприятному толкованию, а веры нет. — Гобрий задыхался. Копьеносца душила ярость. — Скорее дары говорят другое, обидное нам: «Если вы, персы, как птицы не улетите в небо, или как мыши не зароетесь в землю, или как лягушки не поскачете в болото, то не вернётесь назад, поражённые этими стрелами»[13]. Так ли, посол, растолковал я знаки?
— Так.
В шатре сделалось тихо, и вдруг словно грянул и раскатился гром. Все сорвались с места, проталкиваясь к трону; со всех сторон понеслись гневные крики.
— В бой, в бой! Оружие с нами!
— Уничтожим скифскую землю! Перебьём всех до единого!
— Сотрём саму память о Скифии! В бой, в бой!
— Уходи, — шепнул Бэс мальчонке-послу.
— Казнить посла лютой казнью! — закричал кто-то.
Но посла в шатре не было. Он исчез на глазах, как не раз исчезала в степи скифская конница.
— Вернуть! — приказал Дарий.
Он произнёс короткое слово тихо и страшно. «Бессмертные» рассыпались по лагерю, оглядывая и ощупывая всё, где мог бы спрятаться человек. Были осмотрены все шатры, вверх дном перевёрнут обоз. Была осмотрена каждая пядь земли. Куда мог скрыться мальчонка, не успевший покинуть лагерь? Проказливому карлику, выскочившему из шатра раньше «бессмертных», пришлась по душе поднявшаяся суматоха. Он взобрался на ванну, сохнувшую за шатрам. Маленькие ножки упёрлись в головы бронзовых данников. Ручки то вскидывались над головой, то ударяли одна о другую.
— Скиф превратился в лягушку — ква-ква! Скиф обернулся птицей! Эй, «бессмертные», где ваши луки! Перестреляйте всех ласточек в небе! Мышь! Мышь!
Бэс кричал и кривлялся всё время, пока велись поиски, потом по головам данников спустился вниз и вернулся в шатёр. В шатре находились теперь лишь высшие военачальники. Вместе с Дарием они разрабатывали план дальнейшего продвижения войск.
— Им помогают местные боги, они окутывают их туманом и делают невидимыми для человеческих глаз, — задумчиво произнёс Дарий, когда ему доложили, что мальчонка исчез.
— Ничего, стрелы и копья пробьются сквозь этот туман, — зло отозвался Гобрий. Он места себе не находил от ярости.
Был отдан приказ тронуться в путь до зари. Лагерь затих. Бодрствовали лишь Дарий с военачальниками, сторожевые посты, да карлику не спалось. Он снова вскарабкался на край бронзовой ванны, только на этот раз тихо, чтобы не привлечь внимания «бессмертных», охранявших вход в царский шатёр.
— Держи, — прошептал Бэс, едва раздвигая губы. — Платье поверх куртки надень, волосы под шлем спрячь.
В ванне послышалась возня.
— Тише. Готов, что ли?
— Готов.
Перемахнув через высокую стенку, кто-то мягко спрыгнул на землю.
— Как кошка, — прошептал Бэс. — Если остановят, говори: «Бэс идёт». Пароль: «Быстротекущий Истр», ответ: «Шестьдесят узелков». Запомнишь? И говори, как я, тонким голосом.
— Пусть боги за твою доброту снова сделают тебя мастером, и возьми браслеты. — В руках говорившего зазвенело золото.
— Оставь при себе. Помни пароль: «Быстротекущий Истр».
— Помню. Прощай.
Фигура в длинном до пят наряде растаяла в темноте. Бэс обогнул шатёр и, откинув полог, вошёл вовнутрь. Дарий с военачальниками продолжали держать совет. Фитили, горевшие в бронзовых светильниках, освещали усталые бледные лица.
— Теперь наш черёд, — пробормотал карлик.
Он поднял с ковра не прибранные корзинку и клетку и заспешил к выходу, торопясь, чтобы его не остановили.
— Куда потащил чужое? — крикнул вдогонку Дарий.
— Будь спокоен, великий царь, темницы я тебе возвращу, только пленников выпущу на свободу.
Дарий в гневе вскочил.
— Так это ты, недомерка-карлик, помог мальчонке уйти?
— Благодари богов, царь царей, что недомерка Бэс удержал великана Дария от убийства ребёнка, — прокричал Бэс с порога. Он поднял над головой клетку и выломал прутья — птица взвилась в воздух. Он опустил на землю корзинку, Опрокинул набок — лягушка и мышь юркнули по сторонам.
Глава XVIIIКибитка понеслась
Арзак проскользнул через лагерь тенью. Все спали, никто его не окликнул. Неспешную поступь дозора и мягкое чавканье конских копыт он слышал издалека и, переждав, когда дозор удалится, быстро шёл дальше. Ходить бесшумно — с пятки на носок — умел каждый скиф, будь хоть малый мальчонка. Позади остался последний ряд походных палаток. Тёмной громадой открылась степь. Трава уходила в чёрное небо.
Арзак сдёрнул с себя персидское платье, которое бросил маленький человечек, затолкал платье в сумку и пустился бегом. Но не успел он пробежать расстояние в перелёт стрелы, как перед ним вырос всадник. Арзак различил в темноте тускло мерцавшую упряжь и, затаив дыхание, замер. Дозорный тоже не двигался с места. Конь стоял, опустив голову, шлем всадника свесился на грудь. «Спят! — догадался Арзак. — Самое время коня добыть». Он достал аркан, определил расстояние: ночь обманщица — близкое с далёким путает. Верёвка свистнула, конопляный змей обвился вокруг плеч и выдернул дозорного из седла. Пучок травы в рот, путы на руки и ноги. Убивать связанного Арзак не стал, хоть и мог бы украсить свой пояс скальпом. Зато конь ему достался красивый, рыже-бурого цвета, с узкой головой, стройными ногами и широкой, как у оленя, грудью. «Имя его будет Сака — Олень», — решил Арзак, впрыгнув в седло.
Сначала он ехал медленно, прислушиваясь к каждому звуку, потом дал Олешке волю. Через пять перелётов стрелы, там, где оставил пастись Белонога, он натянул поводья и свистнул длинным посвистом. В ответ прозвучало далёкое ржанье, послышался топот копыт. Арзак снова свистнул. Топот всё ближе, рядом… И вот уже умный, преданный и выносливый Белоног ткнулся в колено хозяина. Арзак потрепал Белонога по шее, пересел в собственное седло, повод Олешки намотал на запястье.
Пять дней Ксанф и Филл скакали вслед за дружиной. На шестой день открылось зрелище удивительнее любого представления, разыгранного актёрами в масках.
Раздвигая зелёные волны травы, плыл, извиваясь, огромный, радужный змей. Он состоял из кибиток и ярко одетых всадников. Вопли и звон висели над змеем, как длинное облако.
— Торжественно, правда, Ксанф? — сказал Филл. — Ты бы хотел, чтобы тебя хоронили с такими почестями?
— Разыскать бы скорее кибитку, — с трудом отозвался Ксанф. От усталости его лихорадило. Филл в седле оказался выносливей, как ни обидно было это признать.
— По таким приметам, как женщина со шрамом и женщина в золоте, быстро отыщем. Вперёд!
Ксанф и Филл, отстав от дружинников Иданфирса, двинулись вдоль ползущего змея. Они разглядывали каждую кибитку, но ту, которая быланужна, не находили. Арзак забыл им сказать, что кибитка царской жены едет близко от царской повозки. Вдруг среди неумолчного звона Филл расслышал знакомую с детства песню.