– Это нам ведомо, – склонила голову Вольга.
Словен продолжил:
– Как знаешь, к нам приехал посол из северных стран, где живут наши соплеменники. У них много земли. Там много леса, рек и озер. Земля богата зверем и рыбой. Но у них появились враги, которые жаждут этих богатств. Наших соплеменников мало, и они просят у нас помощи. Я не могу повести дружину им на помощь, из-за того что у нас множество врагов и здесь. Но я нашел выход. Сегодня я предложил совету увести наш народ в новые земли.
Вольга покачала головой.
– И что старшины?
– Отказались.
– Предложение твое и в самом деле необыкновенно. Не было еще такого, чтобы народ сам уходил со своих земель. Поэтому старшины и не хотят оставлять свои исконные земли.
– Такое уже было, – возразил Словен, – наши предки уходили с этих земель и снова возвращались.
– Это было очень давно.
– Давно было. И тогда вокруг моря было множество наших городов, сел и полей.
– Люди тогда ушли не по своей воле – боги разгневались и затопили землю водой. Погибло множество людей. После этого нечего стало терять людям и они ушли. А сейчас людям есть что терять.
– И что же?
– Города, села, поля. Все, во что вложено столь много труда, – задумчиво проговорила Вольга.
– Поля уже который год бесплодны – солнце выжгло их. Начнется голод, и люди вымрут. Так для чего сохранять города и поля, если в них не будет людей?
– Неужели ты сможешь бросить дворец, который построил твой прадед?
– Я? Я – смогу! Города и села можно построить на новом месте.
– А поля, пастбища?
– Там земли много.
– А храмы? А священные рощи?
– И храмы построим, и священные рощи найдем. Боги живут везде.
– Но разве Болгар позволит нашему народу уйти миром?
– Я заключил с Болгаром мирный договор. Я пообещал, что осенью наш народ уйдет, а Болгар до весны не будет вторгаться в наши земли и препятствовать нашему исходу.
– Ты дал смелые обещания, но народ сам решает свою судьбу. И захочет ли он пойти с тобой или нет, то не тебе решать, – проговорила Вольга.
– Я попытался убедить старшин на совете, но они не услышали меня, не поняли моих доводов.
– Что ж, это не удивительно. Я и сама бы, прежде чем уйти со своей земли, задумалась бы.
– Тогда в гневе я сказал старшинам, что если они не захотят идти со мной, то я уведу на новые земли тех, кто хочет. Остальные пусть же остаются и живут как могут.
– И чего же ты хочешь от меня?
– Сомнения у меня в душе остались. Поэтому, чтобы утвердиться в своем решении, я хочу, чтобы ты спросила у богини-праматери ее волю: хочет ли она, чтобы наш народ ушел искать себе счастье в других землях, или нет?
– Не спросив богов, нельзя совершать столь большое дело. Спрошу, – кивнула Вольга.
– Когда ты скажешь мне ее волю?
– Ты что сейчас собираешься делать?
– Разведчики говорят, что Сыроядец вышел на нас войной. Надо отразить его нападение. Да и добить Ахея и Пания следовало бы.
– Зачем они тебе, если ты собрался уходить?
– Если их сейчас не прогнать, то они нападут на нас, когда мы меньше всего будем готовы к этому.
– Зачем им нападать, если им выгодно, чтобы наш народ ушел?
– Паний хочет отомстить за прежние обиды.
Словен поднялся.
– Мне надо идти.
Вольга также встала.
– Когда вернешься из похода на Сыроядца, я тебе скажу волю богини-праматери.
Глава 97
Так как ночью плавание по морю было опасным, то в те далекие времена корабли на ночь обычно приставали к берегу. После сражения с ополченцами корабль Пания также далеко не ушел и остановился на ночевку недалеко от места сражения.
Это казалось кстати, так как к кораблям начали подтягиваться остатки разгромленного ассирийского войска, а затем пришло сообщение и о подходе отрядов ахейцев.
Узнав, что скифы празднуют победу над Панием, Ахей решил использовать это и напасть на скифов ночью, когда те не будут ожидать нападения.
К этому времени и Паний пришел в себя и в полной мере оценил достоинства плана Ахея – атака на врага, потерявшего бдительность, не требует больших сил, а только наглости. Чего-чего, а уж наглости Ахею было не занимать.
Паний и сам принял бы участие в ночном нападении. Но на то, чтобы собрать разбежавшееся войско, ему требовалось время, поэтому в его распоряжении почти ничего не было. Впрочем, и Ахей не горел желанием делить с кем-либо победу – к тому же он надеялся, что ему достанутся трофеи, которые скифы добыли у ассирийцев.
Тем не менее Паний все же решил поучаствовать в вылазке хотя бы теми силами, что у него были.
Ночное нападение на лагерь скифов и в самом деле оказалось удачным. Когда скифы были прижаты к горе, Паний был уверен, что они были обречены. Оставалось только перебить их стрелами. Но когда Паний узнал, что приближается очередной отряд скифов, он сел в боевую повозку и приказал своим людям поскорее уходить к кораблям.
Ахей тут же последовал его примеру и увел свои отряды в горы.
Вскоре Паний был на берегу моря. Корабли терпеливо дожидались возвращения его войска в сотне шагов от берега. Они отошли от берега, из опасения внезапного нападения. Чтобы египтяне не сбежали совсем, Паний предусмотрительно оставил на кораблях надежных людей.
Увидев подходящее войско, начальник охраны приказал спустить лодку и поспешил встретить царя.
– Царь, корабли готовы отправиться в плавание, – сообщил начальник охраны.
– Хорошо, – сказал Паний, но в лодку не стал садиться.
– Кораблям подойти к берегу? – спросил начальник охраны.
– Пусть стоят на месте, – сказал Паний и задумался над тем, что ему делать дальше.
Он помнил свой договор с Болгаром, по которому он должен был ударить в тыл войску Словена, и желал его исполнить – уж слишком был случай подходящим. Но любой полководец после неудачных сражений невольно задумается, стоит ли ему ввязываться в новые рискованные затеи.
Паний хотел бы вернуться домой. В его голове шевелилась мысль, что в его отсутствие обязательно должен был возникнуть заговор с целью его свержения. Люди не любят неудачников.
Но Паний хорошо также понимал, что, пока Словен не разгромлен, спокойной жизни ему не будет. Непобежденный Словен обязательно вернется, чтобы привести ассирийцев к покорности. И второй раз он не оставит в живых непослушного данника.
Пока Паний размышлял, рядом собрались начальники отрядов. Они ожидали, что Паний отдаст приказ садиться на корабли, чтобы уйти на родину, однако Паний молчал, а корабли оставались на месте.
Это вызвало недоумение у начальников отрядов, но, видя, что царь задумался, они побоялись его беспокоить вопросами.
Наконец Паний очнулся.
– Сколько у нас войска осталось? – спросил он.
Начальники отрядов начали докладывать.
Доклады не слишком порадовали Пания, судя по докладам начальников отрядов, – а они были слишком приблизительны, так как часть ассирийцев прятались в горах, – от войска осталось не больше трети.
По неуверенности докладов Паний чувствовал, что сообщаемые сведения не совсем соответствовали реальности.
Впрочем, результат двух неудачных сражений Пания не удивил: наоборот, он посчитал счастьем сохранить даже то, что ему сообщали, потому что, несмотря на то, что от войска осталась всего лишь треть, войско все еще представляло довольно внушительную силу.
Когда же один из начальников отрядов заметил, что о точной численности своего отряда он сможет доложить к утру, Паний принял решение:
– Разбивайте лагерь на берегу и за ночь соберите людей. Утром постройте все войско, я хочу увидеть своими глазами, что у нас осталось.
Вскоре на берегу вырос лагерь, в центре которого был поставлен шатер для царя. Загорелись костры, в воздухе почувствовался запах горячей пищи.
Два дня неудач, балансирование на грани гибели вселили в тело Пания усталость, казалось, что все клеточки тела налились свинцом. Мучительно болела голова.
Поэтому пока готовился ужин, Паний прилег на лежанку и велел прислать жреца-лекаря.
Пока жреца искали, слуги поставили перед Панием кувшин с вином и чарки.
Вскоре появился жрец. Он зашел в шатер и остановился около входа. Из-за его спины выглядывал начальник личной охраны; он держал руку на рукояти меча, готовый его пустить в дело, если жизни царя появится угроза.
Жрец был немолод. Его одежда состояла из белого полотнища, перекинутого через плечо и обматывающего дряблое тело. Белая длинная борода на морщинистом лице была тщательно расчесана.
Жрец поклонился, прижав ладонь к груди.
– Великий царь нуждается в моей помощи? – задал жрец лишний вопрос.
– Голова болит, и тело ломит, – коротко ответил Паний.
– Позволь приблизиться и осмотреть тебя? – спросил разрешения жрец, и оглянулся на начальника охраны. Тот положил руку на плечо жреца.
– Позволяю, – проговорил, морщась, Паний.
Начальник охраны легонько подтолкнул жреца.
– Подойти к царю, – сказал он и многозначительно напомнил: – Но будь осторожен…
Жрец мелкими семенящими шажками приблизился к Панию и наклонился над ним, внимательно рассматривая его лицо и тело.
От жреца пахло ладаном.
– Ты устал, царь, – огласил он результаты осмотра спустя небольшое время.
– Я это и так знаю, – сказал Паний.
– Дать снадобье, чтобы оно вернуло тебе силы? – спросил жрец.
– Давай, только поскорее, – сказал Паний.
Жрец сунул руку в складки накидки, вынул серебряный кувшинчик и поискал глазами, во что бы налить снадобье.
Паний кивнул на золотые чаши. Жрец взял одну из золотых чаш и перелил из кувшинчика в нее жидкость. Затем он сделал глоток из чаши и, склонив голову, подал двумя руками чашу Панию.
Паний взял чашу. Жидкость была прозрачная с зеленоватым оттенком, и пахла чесноком.
Видя, что царь не решается отпить из чаши, начальник охраны проговорил:
– Дозволь, царь, испробовать этого напитка?