Легкие поспешно сделали могучий вдох: воздух здесь чистый, прохладный, напоенный запахами моря и хвои. Сам кабинет волшебно преобразился: втрое просторнее, отделан темным деревом, паркетный пол, везде пахнет евроремонтом.
Прежний обшарпанный стол уступил место роскошно-деловому: из темного ореха, зеленое сукно, в правом углу обязательный комп, по отсвету на стекле Крылов понял, что там крутится шарик скринсэйвера, но комп самый дорогой, мощный, с наворотами и прибамбасами, абсолютно ненужными для работников таких служб. А слева скромно открыт ноутбук последнего поколения, за который легко отдадут пять вот таких компов, что справа.
Свет падал из окна на огромный портрет за спиной сидящего чиновника. Портрет написан маслом, в безобразно дорогой раме из красного дерева, с позолотой. С полотна на Крылова свирепо глядел могучий дядя монгольского типа, в монгольском малахае, жидкие усы, как у китайского мандарина, узкие щелочки глаз, зато в руке хорошо выписанный короткий меч, похожий на длинный десантный нож. Даже с зубчиками на тыльной стороне.
На правой стороне стола полуметровая бронзовая статуэтка другого татаро-монгола. Приземистый, коротконогий, в длиннополом халате, он опирался на копье и всматривался в даль, наверное, в даль степей.
В непомерно огромном кабинете была еще одна статуэтка. Точнее, статуя. Чугунная, массивная, высотой около метра, в углу на отдельной тумбочке. Изображен немолодой угрюмый монгол, тучный и озлобленный на весь мир. Он опирался одной рукой на пирамидку из черепов, другой придерживал меч на поясе.
— А это кто? — поинтересовался Крылов.
— Царь, — ответил чиновник гордо. Одним глазом посмотрел на экран ноутбука, уточнил: — Царь Атей, гроза иноверных.
Крылов всмотрелся в его лицо, в удивлении отшатнулся:
— Вы?.. А вы здесь почему?
Чиновник скромно улыбнулся:
— Простите, не понял?
Крылов повторил яростно, быстро накаляясь:
— Я спросил, какого черта вы здесь?.. Я хорошо помню ваши речи про общечеловеческие ценности. И про то, что скифов нужно уничтожать… как вы сказали тогда: потому что есть Вещи, Которые Терпеть Нельзя!
Ему казалось, что чиновник должен провалиться сквозь землю, рассыпаться в пыль, сгореть от стыда или хотя бы пасть в ноги и униженно молить о прощении, однако чиновник важно кивнул:
— Да-да, вы оказались правы. Вы оказались чудовищно правы! Нашему обществу нужна была подобная перестройка, нужна. Совершенно верно, я бы даже сказал — необходима! Не так ли? Необходима. Потому мы, спасая нашу многострадальную родину, перестроились. Можно даже сказать, приняли новые ценности. Да-да, нужно было сделать жизнь простого народа счастливее… И мы это делаем, скажу вам!
Крылов покосился по сторонам. Кабинет на треть просторнее за счет того, что коридор сузили, убрав стулья под обеими стенами. Он вспомнил, что один стул все-таки видел: возле лестницы, над ним еще табличка красными буквами: «Только для инвалидов!»
Сволочи, подумал Крылов с бессильной яростью. Как же они ухитряются всегда оказываться первыми? Будь это коммунизм, капитализм, церковь, фашизм, реформы Петра Великого… К тому же всегда у самого руля!.. Нет, не у руля, руль им на фиг не нужен, а у рычага. У рычага, которым могут кому-то перекрыть кислород, кому-то открыть золотой ручеек. А то и золотую реку.
— А что с народом? — спросил он. — Я вижу, посетителей стало намного больше. Ведь, насколько я понимаю, когда мэром Москвы стал скиф… вам дали полномочий больше, чем раньше?.. Можно без волокиты решать быстрее?
Чиновник поморщился. Видно было, что этот посетитель, некстати напоминавший о его нескифском прошлом, уже неприятен.
— Вы не понимаете, — изрек он. — Трудящееся население скифов нуждается в юридической помощи и правильном обслуживании ничуть не больше, чем всякие там неправильные россияне. Я бы даже сказал с полной уверенностью, что больше. Наше внимание к трудящимся скифам, простым нашим скифолюдям должно быть повышенным! Потому и очереди возросли. Не понимаете? Каждому человеку уделяем больше внимания. Каждый вопрос рассматриваем со всех точек зрения, не упускаем ни одну из мелочей.
Крылов до скрипа стиснул челюсти. Рассматривать до мелочей — это ничего не решать, затягивая решение любого вопроса до бесконечности. Отправлять несчастных посетителей, среди которых две трети стариков, за все новыми справками, бумажками, рекомендациями…
Ну и что, подумал с бессильной злостью. Расшибу этой сволочи голову, выброшу из окна… или вообще сотру в порошок, но тут же сядет такая же сволочь! Таких вот лакомых мест, где можно показать власть над беззащитными стариками, много, за всеми сволочами не уследить. Но что, что сделать?
Он вытащил из кармана мобильник, нажал пару кнопок.
— Алло? Это я… Поднимись на второй этаж. Можешь захватить пару крепких ребят.
Чиновник насторожился. Тимоноф ворвался в кабинет первым, за ним так же стремительно вбежали трое не просто крепких, а звероподобных монстров, в бронежилетах, в черных масках, на плечах надписи: «ОМОН», «Скифы».
Крылов кивнул на чиновника:
— Этого взять. Если есть возможность, расстрелять во дворе прямо на виду очереди. Обвинение: саботировал скифизацию, сознательно вызывал у населения недовольство новыми порядками.
Чиновника скрутили, заломили руки за спину. В распахнутую дверь заглядывали из очереди. На измученных потных лицах появилась свирепая радость. Чиновник раскрыл и закрыл рот, его повели к выходу. Он заверещал:
— Я не саботировал!.. Я старался!.. Да здравствует Великая Скифия!
Третий из спецназовцев догнал и коротко двинул прикладом в жирный затылок. Послышался сухой стук, словно раскололи гусиное яйцо. Чиновник всхлипнул, обвис. Из двери его потащили волоком.
Тимоноф оглянулся на опустевший стол:
— А дальше что?.. Люди зря стояли?
Крылов оглянулся. На лицах молчаливой очереди все явственнее проступало молчаливое покорное отчаяние. Бессилие перед властью. Властью начальства, какой бы она ни была, как бы ни называлась.
— Вот что, — сказал Крылов с неясным чувством вины. — Ты сядь сам, ладно? Там в столе все печати. Отпусти по-быстрому всех, понял?
— Но как же…
— А ты не вникай, — посоветовал Крылов. — Ставь печати всем. Конечно, пара жуликов на такую очередь попадется, но ввиду революционной ситуации… Нам сейчас важнее массовая поддержка населения. К тому же просто людей жалко. А когда все устаканится, тогда и будем с каждым индивидуально.
В офисе уже ждала толпа. Непростая, очень непростая. Простые люди не ездят в лимузинах. Вернее, их не возят на заднем сиденье лимузинов, прикрыв со всех сторон широкими, как сараи, телами шофера и телохранителей.
Самый бойкий, правильно оценив обстановку, перехватил Крылова еще на улице, едва тот выбрался из машины.
Энергично пожал руку, представился, весело блестя черными как терн живыми глазами:
— Остап Зозуля, глава скифской администрации Приморья! Счастлив доложить, что уже две трети Дальнего Востока под нашим влиянием!
Зубы у него сверкали, как у африканского негра, он часто и весело улыбался, в нем ключом била энергия.
— Поздравляю, — сказал Крылов с чувством.
— Вас тоже, — откликнулся Зозуля. — Судя по результатам, мы побеждаем. Дальний Восток, знаете ли, подал пример!.. У меня к вам очень серьезное дело…
— Я слушаю, — сказал Крылов.
Он поднимался по ступенькам, а Зозуля, нимало не смущаясь неформальной обстановкой, на ходу начал излагать суть проблемы.
На Дальнем Востоке, где население почти сплошь украинское, в шестнадцатом году были созданы огромные склады с оружием для украинских националистов. Планировалось поднять восстание против царского правительства, объявить о создании Украины, а затем с оружием в руках сражаться, если обессиленное войной правительство решится послать туда войска. Руководил всем этим молодой талантливый писатель и журналист Симон Петлюра, уже побывавший в тюрьмах и ссылках, боевой, тертый, умелый руководитель. Вдоль всей железной дороги, единственной артерии, связывающей Москву и всю Центральную Россию с далеким Дальним Востоком, были созданы хорошо вооруженные и обученные отряды боевиков. Ждали только сигнала…
Но тут случилось несколько неожиданное. В Петербурге самодержавие пало, царь отрекся, власть перешла к Временному правительству, которое сразу объявило всяческие свободы. Петлюра тут же отбыл в Малороссию, намного более крупный и лакомый кусок, с ним отправились небольшие отряды боевиков. В Малороссии подняли восстание, сбросили власть ставленника России гетмана Скоропадского, Украина стала вольной и независимой… Правда, вскоре туда двинулась Красная Армия, у большевиков интересы оказались такие же имперские, как и у царя. Украина долго изнемогала в борьбе, Киев восемь раз переходил из рук в руки, но все же повстанческая армия была разгромлена.
А через несколько лет другая армия уже вторглась на Дальний Восток и принесла Советскую власть и туда. Украинское население «зеленого клина», так назывались самые плодородные земли Приморья, заселенные почти исключительно украинцами, стало просто советским.
И вот теперь украинцы Приморья и всего Дальнего Востока, в числе первых создав ячейки и группы скифов, просят принять их в состав Великой Скифии на правах автономии.
В кабинете Валентина принесла им кофе, свежие расстегаи, сдобные булочки, пучок пикантных охотничьих колбасок, до которых Крылов, оказывается, охотник.
Зозуля жадно и с удовольствием поедал, запивал, смуглое лицо на глазах ожило еще больше. Жизнь в нем била ключом.
— Прекрасный кофе, — сказал он с чувством. — Почему мои не умеют готовить так вкусно?
— Это с дороги, — произнес Крылов. — Это с дороги…
Он торопливо размышлял, не зная, в какую сторону метнуться. В числе первых городов, где мэрами стали скифы — они сразу же назвали себя посадниками, — оказались Владивосток, Посьет, Находка. Сейчас там власть принадлежит скифам во всем, начиная от милиции и прокуратуры, кончая медицинскими учреждениями. К власти там пришли самые радикальные, которые не страшились принимать крутые решения. Судя по информации независимых источников, благосостояние разом приподнялось за счет освобождения от уродов и сокращения связанных с ними расходов, освободились ква