— Уходи! — прошептала она с таким ужасом и безнадежностью в голосе, словно увидела перед собой погибель всего Дарсара, которой никак невозможно избежать. — Оставь себе свои деньги, добрый Кирлстар. Сегодня я не могу предречь тебе будущее.
— Что? — возмутился разозленный купец, чувствуя себя одураченным. — Как это не можешь? Посмотри на эти карты, женщина! Мешки Золота, Водопад Самоцветов, Корона и Рубины — все вместе и в самом сердце расклада! — Кирлстар сознавал, что почти умоляет гадалку, но тем не менее продолжал: — Да мне никогда в жизни не выпадали такие чудесные карты! И ты говоришь, что не можешь предсказать по ним мое будущее? Что ты имеешь в виду? Почему ты не можешь сказать, что все эти богатства станут моими? — Он ткнул пальцем в карты, но из них выскочила яркая голубая искра и больно ужалила его в палец. Потрясенный купец отшатнулся и замолчал.
— Прошу тебя… — прошептала ведьма, а карты вдруг начали искрить и дымиться.
Купец увидел, что гадалка плачет. Слезы стекали по ее щекам и капали на разложенные карты.
Внезапно Кирлстар испугался, сам не зная почему. Он поспешно сгреб монеты, бросил на ведунью тревожный взгляд и, не говоря больше ни слова, выбежал из маленькой палатки на улицу Гремер. Тяжелые занавеси заколыхались, когда он вышел.
Оратли Мудрая снова посмотрела на карты, а потом дрожащей рукой потянулась за колокольчиком, чтобы позвать своих дочерей. Если она верно прочитала этот расклад карт, им следует немедленно собрать вещи и до вечера покинуть этот город. И Дракон На Рассвете, и Утро Над Башнями — такое предупреждение Владычицы невозможно растолковать точно. Опасность может обрушиться внезапно, подобно молнии с ясного неба. Беда случится либо где-то совсем рядом, но не в самом Силптаре, либо прямо здесь, в этом городе, и нынче же утром.
— Драконье Пламя… — прошептала ведунья, позвонив в колокольчик. Она услышала, как ее дочери, встревоженные неожиданным зовом, быстро бегут к ней. Оратли снова посмотрела на карты, не веря своим глазам, и сокрушенно покачала головой.
Драконье Пламя.
Карты не лгут.
Это не может быть ничто другое.
Много веков прошло с тех пор, как выпадал такой же расклад. Гадатели по картам тантор утверждали это совершенно определенно. В тот раз два дракона разорвали друг друга в клочья над славным королевством Лоронсель, и в смертельной схватке сожгли все королевство, оставив на его месте бесплодную выжженную пустыню. Там и по сей день безжизненная пустыня.
А в предыдущий раз… О, Оратли прекрасно помнила эти уроки, потому что истории, которые рассказывали наставники, были слишком увлекательны. И как же им не быть увлекательными — ведь все это случалось с кем-то другим, где-то далеко-далеко и в незапамятные времена. В предыдущий раз этот расклад возвестил не о битве настоящих драконов, а об ужасной буре заклинаний, когда чародеи не сумели совладать со слишком могущественной магией. Множество злобных чародеев сошлись в битве… Они, себя не помня от ярости, творили ужасные заклинания одно за другим — пока сама их магия не превратилась в кошмарное создание, уничтожающее чародеев. Пелена «драконьего огня» затопила высокие башни Халсимбрила, города волшебников, и погребла его под волнами, на дне моря, вместе с воюющими чародеями и всем остальным. На месте города остались только рифы и водовороты. Моряки называют это место Потерянным Халсом и стараются держаться от него подальше, потому что там очень часто гибнут корабли.
Корабли! Нужно успеть на ближайший корабль, отходящий от пристани, куда бы он ни направлялся. Даже если капитан продаст ее и дочерей в рабство — они, по крайней мере, останутся в живых. Дочерям, конечно, придется несладко, но сама Оратли уже была когда-то рабыней.
Она подняла голову, когда Мелейра и Талас вбежали в комнату, встревоженные, с кинжалами в руках.
— Драконий огонь, — снова прошептала Оратли, с горечью сознавая свою беспомощность. Что можно сделать, когда боги так гневаются?
Темнота развеялась очень быстро — словно с покойника сдернули саван. Свет восходящего солнца хлынул сквозь окна на галереях и вновь озарил тронный зал Аглирты. Легкие тени заиграли среди пыли и наваленных грудами камней, вокруг разрушенного трона.
Ролин моргнул и уставился на пустое место возле Тшамарры Талазорн — на то место, где только что стоял король. Сараспер смотрел туда же, окаменев от отчаяния и безнадежности. Целитель быстро изменил облик — отрастил себе перья, а потом снова сбросил их и остался тем, кем был на самом деле, — печальным стариком, который, сокрушаясь, покачивал головой.
Гларсимбер завершил разворот и пробежал пару шагов, а потом остановился, вглядываясь в тени в дальнем конце зала. Да, вон там — за камнями! Он не сразу отважился идти дальше — но, разозлившись, зарычал и бросился вперед, туда, где что-то увидел. Велика ли цена баронского титула, если его обладатель не смеет сделать то, что нужно Аглирте?
Эмбра Серебряное Древо и Хоукрил Анхару лежали рядом, их тела причудливо переплелись. Высочайшая Княгиня лежала ничком, широко раскинув руки, ее волосы обвились вокруг валявшихся вокруг камней. Латник лежал на спине, частично придавленный телом Эмбры. Его лицо виднелось между сапогами Эмбры. Хоукрил уже открыл глаза, но смотрел куда-то в потолок, растерянно моргая.
Когда барон наклонился над ним, на лице Хоукрила быстро сменилось несколько выражений, он болезненно скривил губы и тихо застонал. Эмбра не издала ни звука, но внезапно согнула руки и колени и немного проползла вперед. Она пристально смотрела на дальнюю стену тронного зала и не обращала внимания на друзей.
— Леди Эмбра! — громко окликнул ее Гларсимбер, осторожно подходя поближе.
— Я видела… дракона, — пробормотала Эмбра, а потом резко повернулась лицом к барону. — Здесь, в этой комнате, — он стоял вон там, громадный… Но этого не может быть!
— Эмбра! С тобой все… в порядке? — мрачно спросил барон Яркое Знамя.
Владычица Самоцветов несколько мгновений смотрела на него безо всякого выражения, а потом ее губы искривились в улыбке.
— Если бы я была Краером, я сказала бы, что у меня все даже более чем в порядке, — пробормотала она. — Но на самом деле… Кажется, да, Гларсимбер. Я… надеюсь, что так.
Она немного неуклюже поднялась на ноги, снова отвернулась и сделала несколько неуверенных шагов.
— По крайней мере, у меня ничего не сломано, — сообщила Эмбра, поправляя растрепавшиеся волосы.
Потом она вздохнула, наклонилась, опершись руками о колени, и спросила:
— Ястреб, ты как?..
— Я жив — иначе я бы тебя не услышал, — простонал латник и потер ладонями лицо. — А насчет того, как я себя сейчас чувствую и что у меня болит, лучше спроси у богов.
Почему-то его слова показались Эмбре очень смешными. Она хихикнула, прикрыв рукой рот. А потом опустилась на колени возле латника и положила обе ладони ему на лицо. Хоукрил посмотрел на нее в буквальном смысле сквозь пальцы, и Эмбра рассмеялась еще сильнее. Отсмеявшись, она наклонилась и поцеловала друга.
— Я вижу, вам смешно? — раздался насмешливый голос где-то поблизости от Гларсимбера. — Не могу не заметить, что ко мне почему-то никто не спешит и никто не интересуется, в каком я состоянии!
Барон улыбнулся.
— Это потому, мой Высочайший Князь Делнбон, — ответил он, поворачиваясь к квартирмейстеру, — что все мы более чем уверены, что вы в полнейшем порядке. Даже более того, мы нисколько не сомневаемся, что ваш недавний полет к дальней стене зала — не опасная случайность, а некий хитрый тактический трюк, который вы исполнили с подобающим вам блеском.
— Милостивые Трое! — воскликнул Краер, выпучив глаза. — Стоит сделать человека бароном, и он сразу же обучается разговаривать как бароны — ну надо же!
— Я учился у лучших в мире учителей, — ответил Яркое Знамя, выпятив грудь и в шутку притворившись напыщенным и самодовольным. — У вороватых квартирмейстеров — то есть, простите, у разведчиков!
— Охотно верю, — согласился Краер и печально улыбнулся. — Это сразу заметно. В последние годы слишком многие бароны прислушивались к тому, что говорят разведчики, — и довели Аглирту до… — Он показал рукой на разрушенный тронный зал, — …до этого.
— Король… — внезапно сказал Ролин из-за спины барона Гларсимбера. Он едва не плакал. Красивый голос барда дрожал. — Король умер. Я видел, как он… убил себя!
— Да, — печально подтвердил Сараспер из дальнего конца зала. — Я тоже это видел… Мы.
Гларсимбер и Краер повернулись к целителю, чтобы посмотреть, почему он говорит «мы». Сараспер и Тшамарра Талазорн стояли лицом к лицу и пристально смотрели друг другу в глаза, не говоря ни слова, потрясенные произошедшим.
— Это было… — начала говорить чародейка Талазорн. От волнения ее голос дрогнул. Тшамарра замолчала, сглотнула и заговорила снова: — Это было величайшее…
— Жрецы Змеи разрушат узы, которые связывают Келграэля с их госпожой, — резко сказала Эмбра. Ее голос прозвучал в огромном зале словно удар пастушьего бича. Эмбра поднялась на ноги и подняла руки. — Они скоро будут здесь… Мне понадобится вся магия, какую я сумею собрать, чтобы была хоть какая-то надежда выстоять против них!
Шесть человек повернулись к Владычице Самоцветов и уставились на нее — в том числе и Хоукрил, который лежал у ее ног. Высочайшая Княгиня продолжила:
— Король умер, но Аглирта пока еще жива. Он поручил нам — не считая вас, госпожа, — заботиться об Аглирте. Мне нужна ваша помощь, милорды!
Эмбра, судя по всему, никак не могла понять, почему никто из ее друзей не сражается с последней чародейкой Талазорн и почему та, в свою очередь, не пытается их заколдовать. Но сейчас не было времени для объяснений, история, какой бы значительной она ни была, могла подождать. Высочайшая Княгиня приняла все как есть без комментариев.
— Когда этим замком владел барон Серебряное Древо, маги, состоявшие у него на службе, связали меня заклинаниями с этим местом, — продолжила Эмбра. — Я знаю, где хранятся некоторые магические предметы. Те артефакты, которые надежно спрятан