— Беги, придурок! — крикнул я, покосившись на него. Но он будто не слышал меня, а истошно верещал, глотая слёзы вперемешку с кровью.
В этот момент один из подростков воспользовался тем, что я отвлёкся и скользнул лезвием ножа по рёбрам. Тут меня мгновенно накрыл раж берсерка. Мир погрузился во тьму. Не знаю, сколько она продлилась, но в себя я пришёл уже стоя посередине двора. Вокруг без чувств лежали «бараны». Они красочно устроились в разных фантастических позах — таких затейливых «узлов» не сыщешь даже в книгах, учащих нас, как заниматься сексом. Многие едва дышали, испуская надсадные хрипы. Мля, лишь бы не убил никакого, а то сука начнётся: мы шли никому зла не делали, а тут эти двое как выскочат и давай нас бить…
Неожиданно, позади, раздался робкий голос:
— Ли?
Обернулся, увидев на асфальте Мика. Он одной рукой зажимал хлещущую из носа кровь, а другой — держал возле груди собаку, которая с ужасом смотрела на меня.
— Откуда она? Зачем ты её взял? — удивлённо просипел я, испытывая чудовищный голод. — Ты пытался ей отбиваться?
— Не взял, а спас, — болезненно ухмыльнулся друг, горделиво задрав узкий подбородок. — Ты на неё бросился, когда она хотела заступиться за этих уродов.
— А-а-а, — протянул я, готовый прямо сейчас сожрать её, настолько сильно хотел есть.
«Так и было, — подтвердил Дьявол, а затем восторженно добавил: — А ещё твои психические отклонения породили удивительный феномен…»
— Давай потом, — раздражённо перебил я чип.
— Что «потом»? — не понял Мик, вставая на ноги.
— Брось ты эту шавку и валим отсюда. Кто-нибудь из жильцов мог вызвать полицию. Опять в тюрьму не хочу.
— Убедил, — прохрипел парень, сплёвывая кровь.
Я быстро подошёл к нему, схватил за плечо и почти поволок за собой. Собака в мгновение ока куда-то испарилась. Мы преодолели злополучную арку — и вышли на улицу. Яркие огни чуть не ослепили. Пришлось прикрыть глаза ладонью, поморгать, а уж потом убрать руку. Вот теперь органы зрения чувствовали себя в порядке.
Тревожно покосился на Мика. Он еле ковылял рядом, опустив голову, чтобы травмы не бросалась в глаза прохожим. Не стоит привлекать внимание. Я по этой же причине не смотрел, что там с рёбрами, которые близко познакомились с ножом. Судя по ощущениям — ничего страшного, так что дома можно будет разобраться с этой царапиной. Удар пришёлся вскользь. От подобных ран не умирают.
Друг произнёс, не отрывая руки от разбитых губ:
— Если полицейские остановят то, что скажем?
— Ну, например, что ты неудачно пошутил и нас за это отпинали, — натянуто хохотнул я, криво усмехнувшись. — Похоже ведь на правду. Ты сразу можешь полицейским монолог свой прочесть. Тогда ещё раз отхватим.
— Ты что-то не сильно-то и отхватил, — подозрительно протянул парень, разглядывая меня.
— Как это?! — преувеличенно возмутился я. — А ты руки-то мои видел? Вон на мизинце кожу содрал.
— У моего соседа такая же рана была… завтра хороним, — попытался пошутить Мик, а потом серьёзно предложил: — В аптеку зайдём?
— За презиками? Шучу. Конечно, зайдём, — в том же ключе ответил я, тревожно посматривая на парня. Ему досталось по первое число. Хорошо хоть ничего не сломали.
— Ли, — жалобно простонал тот, сморщив физиономию. — У меня зуб, по-моему, шатается.
— Это фигня, — беспечно отмахнулся я, глядя на то, как он двумя пальцами шатает передний зуб. — Ты чего, вообще, сутулишься? Идёшь, как знак вопроса.
— Так меня сейчас в подворотне отмудохали. Хорошо ещё, что твой внутренний псих проснулся, а то бы сейчас там лежали, — выпалил на одном дыхании Мик, сжав кулаки.
— Но ведь это не повод сутулиться, — улыбнулся я, пытаясь поднять парню настроение. — Представляешь, если завтра в новостях увидим сводку о том, как благородный карликовый кобель завалил семерых дебилов в масках?
— Да ты шутишь ещё хуже меня, — безапелляционно заявил он, шмыгнув носом.
— Иди ты, — притворно обиделся я и вытащил из кармана коммуникатор.
Он опять каким-то чудом не разбился. Немного подрагивающими пальцами открыл карту и сверился с ней. Да, всё отлично, правильно идём, уже скоро мост, а там как раз рядом круглосуточная аптека.
Вскоре наш дуэт добрался до неё. Мик вошёл внутрь, а я остался стоять возле фонарного столба. Мой рассеянный взгляд неосознанно вычленил среди прохожих парочку, держащуюся за руки. Девушка влюблённо смотрела на парня. Он отвечал ей тем же. Я поморщился и раздражённо сплюнул под ноги. Идиотская привычка плеваться где ни попадя. Надо отвыкать от неё, как и он сигарет. Ладно, не буду ждать до понедельника — решительно вытащил из кармана измятую пачку и выбросив в урну.
В этот момент из аптеки вышел Мик. В носу парня торчала вата, а одна бровь оказалась заклеена пластырем: если верить рекламе, он мёртвого из могилы поднимет, а уж срастить пустяковую ранку — так это как два пальца об асфальт.
Друг протянул небольшой зелёный прямоугольник. Я взял его, приподнял майку и двумя пальцами аккуратно приклеил пластырь. Он мигом начал действовать. Порез охватил приятный холодок, который быстро притупил боль, а потом и вовсе прогнал её. Я благодарно кивнул Мику за пластырь, после чего потопали домой.
Жутко хотелось есть. Вот прям весь организм жил одной только мысль — пожрать! Я торопил Мика, чтобы он шёл быстрее, а сам едва не бежал. Такой темп позволил нам быстро добраться до дома, а потом прыгнуть в лифт и оказаться в квартирах: он у себя, я у себя.
Очутившись на кухне, принялся уничтожать все имеющиеся запасы. Только спустя несколько полных тарелок, желудок сыто успокоился. Дьявол сообщил, что ядро Ву начало заполняться энергией. Я устало откинулся на спинку стула, закинув руки за голову.
«Лион, — позвал чип. — Вернёмся к феномену?»
«Давай», — благодушно согласился я, поглаживая округлившееся пузо.
«Твой недавний приступ ярости, породил любопытный эффект, — стал рассказывать Дьявол, используя профессорский тон. — Он заставил уменьшиться ядро Ци до трёх единиц и в то же время увеличил Ву до тридцати. А потом, когда приступ прошёл, всё вернулось на круги своя. Поразительно, не правда ли?»
— Да это же охрененно! — радостно выдохнул я, предвосхищая какие дивиденды, может принести подобное явления. — Вот только… как мне управлять той энергией, которая возникает во время ража? Я же ничего не соображаю в такие моменты.
«Ну, я могу, — скромно сообщил собеседник. — Например, в этот раз мне пришлось действовать самостоятельно, иначе ты бы не победил тех людей. Я кратковременно повышал силу твоего удара».
— Так вот почему у них рожи стали такими… эм… деформированными, — мудро выразился я, закатив глаза к потолку, на котором между стыков появилась зелёная плесень. — Это ты молодец, что сообразил помочь.
«Спасибо, — принял он похвалу, имитируя радость. — Но если ты захочешь, то можешь запретить мне так делать».
— Нет, меня устраивает, — благодушно заявил я, хрустнув шеей.
В этот момент раздался несильный стук в дверь. Я даже сначала подумал, что переусердствовал с похрустыванием и сломал шею. Но нет — стук повторился. Кто бы это мог быть? Я поднял свою пятую точку, прошёл в коридорчик и посмотрел в монитор, который передавал картинку с камеры над дверью. Каково же было моё удивление, когда увидел ребёнка лет семи, который стоял возле квартиры. Он оказался в сером зимнем брезентовом комбинезоне из блестящей ткани, а на голове — капюшон с меховой оборкой. Тут малец поднял моську и постучал.
Я ошарашенно выдохнул, раззявив рот:
— Срань господня.
Это был самый настоящий маленький уродец. Мне далеко не сразу удалось признать в нём Мартыша. Что он тут делает? Его послал Скальпель, чтобы обезьяна убедила меня заскочить к нему? Но ведь Мартышу опасно передвигаться по городу. Его схватят блюстители порядка — и тогда Скальпелю придётся совсем несладко.
Обезьяна снова постучала. Помявшись пару мгновений, открыл дверь. Мартыш тут же проскочил в образовавшуюся щель и хрипло прорычал, возбуждённо сверкая звериными глазами:
— Отца убылы! Отца убылы!
Он, повизгивая от избытка чувств, подпрыгивал на одном месте, хренача кулаками по паркету.
— Скальпеля завалили? — изумился я, поспешно захлопнув дверь, а то соседи услышат визг обезьяны и подумают, что Сэм окончательно превратился в животное.
— Убылы! Убылы, — не унимался Мартыш. — Это всё ыз-за тебя, человек!
— Не понял, — протянул я, нахмурив брови и пятясь в сторону кухни; уж больно вид у обезьяны был воинственным.
— В наш дом прышлы люды. Сталы расспрашывать о Лыоне Грейте. Отец не выдал тебя. А потом оны сказалы, что тебя выделы возле нашего дома. Отец отпырался. Оны началы пытать его, а меня застрелылы. Когда я очнулся, то он был мёртв, — мрачно прорычал Мартыш, запрыгнув на стул.
— Застрелили? А как ты выжил-то? Ты Супермен, что ли? То есть Суперобезьян? — ошарашенно уточнил я, двигаясь кормой к столу: там, в ящике, хранились ножи.
— Нет. Оны стрелять сюда, — лихорадочно произнесла обезьяна, расстегнула молнию и показала кровоточащую отметину на лысой груди. — Я впал в анабыоз, а затем, когда органызм регенерыровал — очнулся. Тебя ясно, человек?
— Ага, — кивнул я, заведя руку за спину и открывая ящик. — А ко мне ты как попал?
— Раз оны расспрашывалы о тебе. Значыт, прыдут за тобой. Я хочу покарать ых, — прорычал Мартыш, обнажив крупные жёлтые зубы.
— Они что-нибудь говорили об Антикваре? — тревожно спросил я, облизав пересохшие губы.
— Да. Оны от него.
— Нам надо бежать, — твёрдо выдохнул я, мигом позабыв о ноже и рванув в комнату. Там стал торопливо собирать вещи, засовывая их в спортивную сумку. — Они завалят и тебя, и меня. Надо валить из города.
— Я разорву ых! — проверещал Мартыш, ударив себя кулаком в грудь.
— Ага, разорвёшь, — саркастично бросил я. — Ты адрес-то как мой узнал?
— Ыз компьютера. Отец всегда сохранял адреса тех, кто был его пацыентом, — объяснило животное, не прекращая воинственное порыкивать.