— Нам надо поговорить, — Рогнеда поймала меня, когда я чистый, распаренный, расслабленный и почти счастливый выползал из ванной.
— Надо — говорите, я-то тут при чем, — решил, используя древний анекдот, ускользнуть от любопытного и пылающего решимостью узнать ответы на все вопросы взгляда. Не тут-то было. Княжна, извернувшись змеей, заступила мне дорогу. Никогда! Слышите, никогда! Не пускайте женщину в дом, если не хотите, чтобы она осталась у вас навсегда! Через час она наденет твою рубашку, через два, переложит по-своему твои вещи, через три — переставит мебель. Через четыре она уже здесь хозяйка, а ты прислуга. Хотя нет, погорячился. Этот момент наступает вместе с надеванием рубашки. Интересно, а халат можно считать за рубашку или нет? Еще через какое-то время она с ногами забирается в твою душу и устраивается там поудобней, свернувшись там теплым уютным клубочком. Ты не замечаешь, как рядом появляется еще один поменьше, второй, третий… Твоя жизнь наполняется счастьем, теплом и радостью. А потом ты уходишь на перерождение, и с тобой остаются только пустота и боль, которую очень долго лечит единственный доктор — время. И лечит так себе, если честно.
– Я серьезно.
Какая она все-таки милая и домашняя в моем халате. Не ходить же ей в форме по дому, правда ведь? А другой одежды у них нет. У меня есть, но я не дам. Мне так больше нравится. Хотя гвардейцы же ходят в своих камуфляжах с родовыми гербами. Но они, в отличие от княжон, парни воспитанные и тактичные. В дом не полезли, расположились в холле. Кинули на пол спальники, там и живут. А вот Рогнеда с Зоряной заселились во вторую спальню, где до этого обитала одна блондинка. Хищницы, как есть хищницы! Но красивые. Ох, чувствую, мне срочно надо в Кочки! А еще мозги видимо на место полностью не встали. Потому что витает в них сейчас такое, что лучше не надо!
— Я тоже! — не менее ловким, чем у нее движением быстро обогнул девушку и рванул к спасительной двери.
— Как ты себя чувствуешь?
— Спасибо, княжна, лучше, — схватившись за ручку, обернулся и увидел горящую праведным гневом валькирию, — После обеда. Я постараюсь ответить на Ваши вопросы, после обеда. На какие есть ответы, — и скрылся за дверью.
Фух! Это было… опасно. Но, черт побери! Дожился! В собственном доме прячусь! Срочно к папе! Срочно! А для этого надо подготовиться. Больше в авантюры я не полезу! Только почему я сам себе не верю?
Зоряна, усевшись на кровати по-турецки, читала учебник по Истории Великого княжества Новгородского за 5-ый класс общей школы. Гору подобной литературы вывалил, как обычно из ниоткуда, Федор во время одного из редких своих появлений из спальни, пробормотав при этом что-то типа: «Чтобы не скучали». Когда-то она училась по такому же, а сейчас, пролистывая параграф за параграфом, вспоминала школьные забавы, проказы и шалости. Даже на Ирку Порфирьеву обида прошла. Осталась лишь тихая грусть и странное ощущение. Словно та, школьная Ирка — вечная подружка и соучастница во всех авантюрах, которые только могли придумать две неугомонные шустрые девчонки — это один человек. А продавшая ее Лакапиным Ирина — совсем другой.
Неожиданно, хлопнув дверью, стремительным вихрем в комнату ворвалась сестра:
— Сволочь, гад, ненавижу!
— Недка, ты чего? — недоуменно уставилась на нее Зоряна.
— Сбежал.
— Кто?
— Раевский?
— Куда сбежал?
— К себе в комнату сбежал, куда же еще?
Зоряна недоуменно хлопала ресницами, ничего не понимая.
— От кого?
— От меня! — видя, что сестра все равно ничего не понимает, она плюхнулась на кровать рядом с ней, — Я в гостиной была. Слышу шаги, глянула, он в душ пошел. Уже не так, как вчера, будто мертвец оживший. Бодро…
— Ему лучше⁈ Правда⁈ — расплылась в радостной улыбке Зоряна. Трое суток она пыталась помочь своим даром Федору. Но тщетно. У него даже источник не чувствовался. А раньше чувствовался? Зоряна не могла сказать. Специально она не проверяла, это неприлично. Расценивается как агрессия или претензия на более близкие, интимные отношения. А когда понадобилась ее помощь как лекаря, поняла, что не знает, был ли у него источник и какой. Хотя, что гадать, конечно, был. Он же пользовался магией. А значит парень выгорел, спасая их. И теперь ее переполняли чувства вины, жалости и желание помочь, согреть, ободрить. Только она была твердо уверенна, что парень не потерпит к себе такого отношения. Все что угодно, только не жалость. Потому и пыталась себя отвлечь от тяжелых переживаний другими, не менее тяжелыми.
— Лучше, — весь запал Рогнеды куда-то пропал, — Но все равно — гад! Завел неизвестно куда. Где мы? Кто он? Как отсюда выбраться? Откуда в Заброшенных землях такое жилье?
Зоряна, улыбнувшись, покачала головой. Она прекрасно понимала Рогнеду. Ее съедало точно такое же любопытство.
— Он не расскажет. Я пыталась.
— Так, то ты.
— А тебе тем более не расскажет.
— Это еще почему⁈ — старшая вперила в младшую тяжелый прищуренный взгляд.
— Вот поэтому. Грубиянка ты! — Зоряна показала сестре язык и заливисто рассмеялась.
— Ах, ты! — и в девушку полетела подушка. Не осознавая того, этим ребячеством они спасали друг друга от давящего на сердце тяжелого груза неизвестности, неопределенности и вины за судьбу парня, ценой дара, спасшего их.
— После обеда, — произнесла Рогнеда, отдышавшись после эпичной битвы с сестрой.
— Что после обеда?
— Он сказал, что ответит на вопросы после обеда.
— Рогнеда Ярославна, склоняюсь пред Вашей мудростью и красноречием, — Зоряна вскочила и вытянувшись, отвесила церемониальный поклон, по всем правилам этикета, от чего халат немного распахнулся, и из него вывалилась упругая девичья грудь.
— Княжна, спрячьте сиськи, это неприлично! — надула губки старшая и прыснула смехом, — И вообще, нас пригласили к обеду, а мы абсолютно не готовы. Не выйдем же мы к столу в таком виде!
И в комнате закружилась круговерть из тряпок, расчесок и всяких других женских мелочей. Только откуда это все⁈ Неужели тащили с собой в Дикие земли?
Организм, идущий на поправку, требовал топлива. Меня просто выжигало изнутри чувство голода. Поэтому решил устроить себе праздник живота. Размороженное мясо, это конечно не свежая дичь, но ничего другого у меня нет. И на охоту не сходишь, обложили паразиты какие-то.
Эх, все хорошо в моем уютном гнездышке, но почему здесь нет стазис-камеры? Не продумали создатели! Надо написать рекламацию! Шучу. Скорее всего, для тех, кто создавал это жилье, это походный вариант — палатка для рыбалки. Холодильник есть с морозильником, а на стазис-камеру энергии надо прорву, овчинка выделки не стоит. А может, и другие, какие, резоны были, теперь уже не узнать.
Разморозить кусок лосятины дело не долгое, и спустя полтора часа на сковороде шкворчали, источая умопомрачительный аромат, аппетитные отбитые стейки, маринованные в приправах, которых нет, и никогда не будет на этой планете. А у меня запас на три-четыре жизни. Потом придется искать что-то новое.
На запах из холла выглянули две алчно двигающие носами гвардейские морды. Что-то они сильно робкие стали? С чего бы это?
— Что встали, как бедные родственники, — машу рукой Буйносову, — Давайте сюда. Помогать будете. Пайку отрабатывать.
Не знаю почему, но мне в голову ударила блаж. Просто захотелось шикануть. Да и смысл уже наводить тень на плетень? Все равно в мою простоту не верят даже эти двое, мнущиеся сейчас на пороге роскошной кухни, которую я обустраивал под себя. Тут, помимо базовой комплектации, что прилагалась к апартаментам, еще куча всяких разных приспособлений, специальной утвари и прочей ерунды, необходимой для готовки и собранной мной по разным мирам.
— И какого замерли⁈ Не гвардейцы, а девственницы перед брачной ночью! — парни, словно не слыша, уставились на мою руку с лопаткой, которой я переворачивал мясо. Что они там такого страшного увидали-то? Ну золотая, и что? Я этот набор брал специально для готовки, одного экзотического блюда, а там ингредиенты только золото любят, при взаимодействии с другими материалами, теряется вкус, а с некоторыми и вовсе, еда становится ядовитой. У меня еще где-то полный комплект золотых кастрюлек, чашек и сковородок.
Может их герб смутил? Так у меня все отмечено моим гербом. Крылатая тварь похожая на смесь дракона с птеродактилем. С огромным клювом, мечом в когтистых лапах и графской короной на голове. В мире, где я получил этот герб, зверюга эта зовется фиериз и является символом гордости, верности и еще чего-то там жутко звучного и пафосного. Было время, был я самовлюблен и очень амбициозен. Вот и тыкал графский герб куда можно и куда нельзя. А потом это стало привычкой. Суеверием. Ритуалом на удачу. Вроде как не помеченные вещи не будут служить как надо, могут подвести и все такое прочее.
— Рыжий, штопором пользоваться умеешь?
— Обижаете, — прогудел гвардеец, отмирая.
— Держи. Вино открывай, — я махнул на стол, где стояли заросшие пылью и паутиной, с залитыми сургучом горлышками, бутылки из моих графских подвалов. Между прочим, у меня были одни из лучших виноградников в королевстве, — И не вытирай их, чудище! В этой пыли веков самый смак. Только горлышко оботри, и бери бутылку, обернув салфеткой, — я не помню, как правильно разливать такое вино, это чисто моя придурь. Мне действительно нравится этот запах подвала и времени. К сожалению, он уже стал выветриваться. — Вот молодец. Две бутылки вам с Буем, а эти ставь на разнос. Буй, а ты давай тащи все, что буду подавать на стол. Ставь как умеешь, все равно потом переделывать буду.
— Вообще-то мы дворяне. И в гвардии этикету обучают, — обиделся здоровяк.
— И что, помнишь, как стол сервировать для высшей аристократии? — вояка замялся, — Вот и не трынди давай! И как тебя Гуннар терпит? Все время пререкаешься!
Настроение, не смотря на навалившиеся проблемы и передряги было преотличнейшее. Видимо, так реагировал организм на выздоровление. Пока гвардейцы суетились, припаханные мной, как прислуга, мясо приготовилось. Хлеб, правда, распаковал длительного хранения, безвкусный, как вата. Зато салаты консервированные имелись вкуснейшие. В общем, нормальный обед получается. И стейки удались, я уже успел умять парочку. Пошел, проверил сервировку, кое-что поставил правильно, а так нормально справились парни. Я даже не уверен, что я верную расстановку сделал, может здесь у них как раз правильно, как Буй разложил приборы. Вояки, прихватив тарелки с мясом, рванули, было, к себе.