— Скиталец по Пыли. Выглядишь лучше, чем вчера вечером, когда пришел, — сказал Военачальник с нейтральным выражением лица.
— Я тоже это чувствую, — Ронин встретился взглядом с оптикой каждой из шестеренчатых головок, прежде чем снова сфокусироваться на Военачальнике. — Просто пришел убедиться, что меня отремонтировали?
— Ты расширяешь границы, скиталец. Может, снаружи это и хорошо. Может, поэтому ты такой продуктивный. Но мы это уже обсуждали.
— Ты же знаешь, в каком состоянии я был, когда вернулся, а солнце еще не взошло.
— Я имел дело с такими, как ты. Я понимаю тебя. Я говорил тебе, что моим правилам нужно подчиняться, не так ли? Я не думаю, что моя память была повреждена за последний месяц. Может быть, ты сможешь освежить мои воспоминания, чтобы мы могли быть уверены.
— Ваши боты пропустили меня без единого слова. Они…
— Ты знаешь, что дело не в этом! — Военачальник зарычал, тыча пальцем в Ронина и делая шаг вперед. — Ты умнее этого, скиталец. Или, по крайней мере, ты так думаешь.
Процессоры Ронина прошлись по данным, анализируя каждое мгновение, проведенное им в Шайенне. Разговоров с Военачальником было не так уж много, но всегда существовали правила, которые редко излагались с ясностью.
Военачальник поджал губы и, отвернувшись, зашагал мимо железноголовых.
— Ты думал, мы не заметим, Ронин?
— Что?
— Ты покупаешь много еды, учитывая, что не можешь есть. Одежда меньших размеров. За последние две недели ты провел в Шайенне больше свободного времени, чем с тех пор, как впервые приехал сюда.
Осознание ударило молотком в разум Ронина, вызвав перегрузку его процессора. Было слишком много возможностей для оценки. Слишком много вещей, которые они могли с ней сделать.
— Ты провел человека сквозь мою стену. Никто из моих людей не видел, как она уходила. Это значит, что она осталась у тебя.
Железноголовые неуловимо сменили позу, расставив ноги и расправив плечи. Их чрезмерно мрачные выражения могли бы показаться комичными в любой другой ситуации. Что они могли сделать? Любая боль, причиненная Ронину их руками, мгновенно уйдет в глубины его памяти.
С Ларой дело обстояло иначе.
Его процессоры наложили ее лицо на изуродованное тело Табиты. Принимал ли кто-нибудь из этих железноголовых участие в том жестоком избиении? Кто из них причинил вред единственной семье Лары, позаботился о том, чтобы страдания Табиты были глубокими и продолжительными перед ее возможной смертью?
— Если бы у меня была женщина, почему это было бы проблемой? Я видел людей на руках у ботов внутри Стены, и все прямо на виду у твоих людей.
— Я начинаю сомневаться, научишься ли ты когда-нибудь, скиталец. И это чертовски обидно, потому что боты с твоим талантом — благо для этого сообщества, — Военачальник подошел к Ронину, прищурив глаза, и понизил голос. — В Шайенне ничего не происходит без моего разрешения. Особенно то, что один из тех паразитов, поселился за моей стеной. Их место там, в мире, который они разрушили.
— Значит, я должен знать обо всех твоих правилах, даже если мне о них не скажут? — вопрос был рискованным, но он почти открыл рот, чтобы сказать что-то еще. Они мало что могли с ним сделать — включить или выключить, — но они многое могли сделать с Ларой.
— Валун. Северная сторона, — Военачальник указал на пару своих головорезов; Нортсайд, охранял ворота в район Ботов в ту ночь, когда Ронин привел Лару внутрь.
Каждый из ботов схватил Ронина за руку и толкнул. Он зафиксировался на месте, сопротивляясь им. Военачальник не отвел взгляда, выражение его лица не изменилось, когда он жестом подозвал двух оставшихся ботов вперед.
Еще больше рук вцепились в Ронина, и через мгновение ноги подкосились. Он сильно ударился об асфальт, и железноголовые наступили коленями на его конечности, прежде чем он смог подняться.
Военачальник медленно приблизился, как будто ему больше нечего было делать, негде было быть, и навис над Ронином.
Ронин вложил избыточную мощность в свои приводы и попытался сесть. Железноголовые закачались, быстро перераспределяя свой вес, чтобы прижать его к земле.
Военачальник присел на корточки.
— От тебя ожидали, Ронин, что ты избавишься от этого никчемного мешка с мясом. Ты хорошо поработал для нас здесь, предоставил ценные ресурсы… поэтому я готов оказать тебе свою щедрость в этот, последний раз. В тебе есть сила, и я могу восхищаться этим… но это ни хрена не значит, если ты попытаешься бороться со мной. Избавься от мяса, или это сделаю я. А потом мы разорвем тебя на части, по кусочку за раз.
Ронин уставился в лицо Военачальника, в нем бушевала ярость. Разум подсказывал вежливо согласиться и покончить с этим; обман и очарование были подходящим способом выпутаться из этой ситуации. Но что бы ни пробудила в нем Лара — огонь, эмоции, любовь — он не мог принять угрозу кивком и фальшивой улыбкой, не мог вынести мысли о том, чтобы позволить этому случиться без протеста.
— Ты можешь процветать с нами или стать тем мусором, который подпитывает нас. Никогда не говори, что я не давал тебе выбора, — Военачальник встал и ушел, стуча сапогами по тротуару. Железноголовые задержались на пятнадцать секунд, прежде чем последовать за ним.
Ронин сел и смотрел, как группа уходит, их тени протянулись поперек дороги в лучах заходящего солнца. Они повернули на восток, когда достигли главной улицы; они не направлялись к резиденции Ронина, по крайней мере, не напрямую.
Но были ли они уже там? Причинили ли они вред Ларе?
Он вскочил на ноги и побежал. Он должен был послушаться ее, должен был забрать ее отсюда раньше. Не должен был отправляться в свою последнюю вылазку. Чего им стоила эта задержка?
Входная дверь была заперта. Он с силой распахнул ее, дерево треснуло, и она с силой ударилась о стену.
— Лара!
Войдя в главную комнату, он обвел ее взглядом. У них было очень мало времени, чтобы собрать припасы, и ему придется расставить приоритеты, исходя из ее потребностей. Еда, вода, одежда. Пыль не простила бы ей этого.
Шаги на лестнице. Он резко повернул голову в сторону, когда Лара сбежала вниз.
— Что? Что случилось? — спросила она, широко раскрыв глаза.
На этот раз он был рад видеть ее одетой. Кольцо висело у нее на шее на толстом куске бечевки. Ронину хотелось, чтобы она могла надеть его на палец, но это была слишком очевидная мишень.
— Нам нужно идти.
— Разве это уже не входило в план?
— Сейчас, — он прошел мимо нее, поднимаясь по ступенькам, перепрыгивая через три ступеньки за раз.
Лара поспешила за ним.
— Что значит — сейчас? На улице все еще светло, и мы ничего не обменяли.
Он вошел в свою спальню. Она уже упаковала его рюкзак и разложила их свернутую одежду на кровати. Его инструменты были разложены в подсумках на поясе, пистолет в кобуре рядом. Он направился прямо к шкафу, снял запасные сумки с верхней полки и сорвал с вешалок два пальто.
— Что, черт возьми, происходит, Ронин?
— Нам нужно уходить, — ответил он.
— Ты это уже говорил.
— Он знает, что ты здесь, Лара, — он повернулся к ней лицом. Краска отхлынула от ее лица. — Я думаю, он не знает, что это ты, но это неважно. Мы должны собрать все самое необходимое и убираться отсюда.
Он поднял меньшее из двух пальто, чтобы сравнить его с ее телом. Оно все еще было ей великовато, но это была ее единственная реальная защита от неумолимой погоды.
— Может, нам хотя бы дождаться темноты? — она взяла у него пальто и прижала его к груди.
— Нет, — накинув другое пальто, он вернулся к кровати и взял пистолет, протягивая его Ларе рукоятью вперед. — Это нужно сделать сейчас. Мы срежем через задние дворы, пока не нужно будет перейти улицу, затем свернем на юг, через трущобы, пока не окажемся вне поля зрения стены. Затем срежем на запад.
— А как насчет охранников?
— Большую часть времени они дежурят только у ворот.
— И мы собираемся перелезть через стену.
Он кивнул и слегка поднял руку.
— Возьми это.
Она сомкнула пальцы на рукоятке пистолета и уставилась на него.
— Я… пойду приготовлюсь.
Когда она уходила, Ронин положил руку ей на плечо, поворачивая к себе. Подойдя ближе, он взял ее лицо в ладони и прижался своим лбом к ее лбу. Его огромное облегчение от того, что он увидел ее невредимой, ничего не значило, пока Шайенн не остался далеко позади, но он мог насладиться единственным моментом единения, ее красотой.
— Я позабочусь о твоей безопасности, Лара Брукс.
Она улыбнулась, ее дыхание защекотало его кожу, и положила руку ему на предплечье.
— Я знаю.
— Возьми с собой как можно больше еды. Выбирай все, чего хватит больше, чем на день или два. И наполни водой столько емкостей, сколько сможешь найти.
— Хорошо, — Лара вышла, все еще перекинув пальто через руку, и вышла из комнаты.
Он не поворачивался к своему снаряжению, пока она не добралась до лестницы и не исчезла из поля его зрения.

— Готова? — спросил Ронин.
Лара запрокинула голову и уставилась на Стену. Она видела ее только снаружи, где разрозненные части каким-то образом сошлись вместе, образовав почти сплошную поверхность. Ее ни с какой натяжкой нельзя было назвать красивой, но эта сторона была намного хуже. Не было никакой попытки добиться единообразия; в некоторых местах из него торчали куски металлической обшивки и труб, в других — деревянные рейки и куски бетона.
При виде ее так близко, когда в небе все еще горел свет, остальная часть района Ботов казалась еще более уродливой. Как будто вся его чистота была всего лишь фальшивым прикрытием.
После того, как они срезали через аллеи и задние дворы, чтобы избежать железноголовых, это должно было быть самой легкой частью. Но отсюда было ощущение, что Стена вот-вот рухнет и раздавит ее насмерть.
— Готова.
Ронин опустился на колено и переплел пальцы.