Она уставилась на него, качая головой.
— Это так по-мужски.
— Я не могу понять, обидел я тебя или нет.
— Это еще одна мужская фишка.
— Тогда, возможно, я смогу немного утешиться тем, что человеческие мужчины так же невежественны в отношении женщин, как и боты.
— На самом деле, нас не так уж трудно понять, — сказала она, ухмыляясь, несмотря ни на что.
Его единственным ответом была недоверчивая усмешка.
Всякий раз, когда они останавливались, она знала, что события последних нескольких дней обрушатся на нее, но сейчас она могла немного успокоиться с Ронином.
Глава Двадцать Третья
Они часами шли в темноте, и каждый шаг давался Ларе тяжелее предыдущего. Пальто помогло справиться с пронизывающим ветром, но с наступлением ночи температура еще больше упала, и воздух, просачиваясь сквозь слои одежды, холодил кожу. Она опустила голову, чтобы прикрыть щиплющие глаза, наблюдая, как земля — каждый дюйм ее покрыт той же грязью, той же травой — медленно проползает мимо.
Лара всю свою жизнь имела дело с холодом и ветром, но постройки вокруг Шайенна защищали от худшего, и даже четыре шаткие стены были лучше, чем это широко открытое ничто.
Она подняла воротник пальто, натянув его на шею, чтобы хоть немного согреться. У нее онемели пальцы, а щеки и нос горели под шарфом, которым она обмотала нижнюю часть лица. Ее рюкзак провис; она подпрыгнула, чтобы поднять его, схватившись одной рукой за лямку, чтобы удержать его на месте.
Следы Ронина продолжались в грязи. Она последовала за ними, успокоенная тем, что хруст его ботинок раздавался всего в нескольких футах впереди; поднять голову, чтобы проверить, было слишком большим усилием, и она только подверглась бы ударам жгучей пыли.
— Р-Р-Ронин! — позвала она, задрожав подбородком.
Его уверенные шаги прекратились, и она рискнула поднять взгляд и увидела, что он повернулся к ней. Его рот и нос были скрыты под маской.
— Что случилось?
— Х-холодно…
— Мы должны продолжать двигаться, Лара. Ты сильнее замерзнешь, если остановишься.
Она двинулась в его сторону, дрожа всем телом.
— Сколько е-еще идти?
— Очень далеко, — она услышала его хмурый тон. Щурясь от ветра, она смотрела, как он поправляет рюкзаки, чтобы распахнуть полы пальто. Он привлек к себе Лару, обняв ее за плечи, и ее наполнило его тепло. Она прижалась лицом к его боку и обняла его.
Глаза Лары закрылись, и она прислонилась к нему. Ее ноги затекли и ослабли после долгих миль пути по пыли. Если бы только она могла поспать, хоть немного…
Ронин сжал ее руку.
— Пойдем, — он пошел вперед, и она заставила свои ноги двигаться вместе с ним, чтобы оставаться поближе к его теплу. — Это будет самая трудная ночь, если нам повезет.
Она проглотила чувство вины — он мог идти всю ночь и весь следующий день, не сбившись ни с шага, а она просто замедляла его — и сосредоточилась на ходьбе, на его тепле, на шорохе ткани, когда он двигался. На всем, чем угодно, только не на том, насколько замерзшей и измученной она была.
— Отвлеки меня, Ронин.
— Какие места ты хотела бы увидеть?
— Океан, — ответила она без колебаний. — Я видела картинку в одной из книг на чердаке, — Он был такого красивого, яркого синего цвета.
— Фотографии не передают этого должным образом, — он вытянул свободную руку, обводя ею весь горизонт. — Он такой огромный, что тебе пришлось бы неделями плыть по его водам, чтобы добраться до другого берега. Все так ничтожно, по сравнению с океаном. Мы, все наши заботы, потребности, проблемы…
— Продолжай.
— Все это кажется мелочью на фоне нечто столь грандиозного.
— Ты был? С другой стороны?
— Если и был, то я не помню. Но я знаю, что он там есть.
— Вода действительно такая голубая?
— Иногда. С оттенками зеленого или серого. Я думаю, в некоторых местах он вообще не имеет цвета. Он такой прозрачный, что можно видеть дно.
— Я бы хотела увидеть это все.
Он провел рукой вверх и вниз по ее плечу, создавая дополнительное тепло.
— Это не маленькое желание, Лара Брукс.
— У нас весь мир впереди, не так ли? — она откинула голову назад и ухмыльнулась ему, хотя он не мог этого видеть из-за ее шарфа.
— Весь, — согласился он, — но я оставляю за собой право не водить тебя в некоторые части.
— Какие части?
— Пыль — это только одна часть этого мира. Большая, если быть точным, и там не намного хуже… но и не намного лучше. Есть места, которые убьют тебя, если ты подойдешь слишком близко.
Лара прижалась к нему щекой, закрыв глаза и вызывая в памяти картины океана.
— Пока я с тобой, мне все равно, какие места мы пропустим.
Ее слова унесло ветром, и они долго шли в уютном молчании. Веки Лары отяжелели, а ноги с каждым шагом становились все слабее. Его хватка на ней усилилась, когда она постепенно обмякла на нем.
— Как ты научилась танцевать так, как умеешь?
Его вопрос вывел ее из состояния полусна, и ее усталый разум изо всех сил пытался понять, о чем он спрашивает.
— Когда я была маленькой, я увидела танцующую женщину. Я шпионила за ней… как ты за мной. Я не знала, для чего она это делает, только то, что это выглядело красиво. Поэтому, я тоже начала так делать. И я почувствовала себя такой… свободной. Мне это понравилось.
— Я никогда не видел ничего подобного. Женщины танцуют в таких заведениях, как «У Китти», но это не идет ни в какое сравнение с тем, что делаешь ты.
— Такие места, как «У Китти», да? — внезапно внутри у нее образовалась тяжесть, а в груди вспыхнул огонь. На скольких женщин он смотрел?
Скольких из них он трахнул?
— В большинстве поселений есть похожие заведения. Никогда не представляли для меня особого интереса. Обычно они выглядят такими… безжизненными на сцене.
— Наверное, в постели они не такие безжизненные, — пробормотала она. Ей не нравилось это чувство, эта ревность, но оно не уходило. Стиснув зубы, она отстранилась. Лара знала, что не имеет права расстраиваться из-за его прошлого, но она не могла вынести мысли о том, что он занимался любовью с другим человеком — или ботом — так, как он это делал с ней.
Ронин не дал ей далеко уйти, прежде чем снова прижал ее к себе. Было трудно протестовать, несмотря на ее пылкие эмоции, учитывая жар, который он излучал.
— Последней женщиной, с которой я спал до тебя, была синт. Это было за четыре тысячи сто двенадцать дней до того, как я встретил тебя. Когда мы закончили, каждый из нас пошел своей дорогой, не оглядываясь назад.
Лара не была удивлена, что он знал это с точностью до дня, но неужели прошло так много времени?
— А как насчет человеческих женщин? — на самом деле она не хотела знать, но вопрос все равно прозвучал.
— За эти годы их было две. В обоих случаях та же ситуация, что и с синтом. Ни с одной из них никогда не было связи.
Как бы легко ни было разозлиться на него, обвинить во лжи о природе его прошлых связей, она не могла. Он был честен, и как она могла винить его за то, что, вероятно, произошло еще до ее рождения? Его разум фиксировал все, каждую мельчайшую деталь каждого переживания.
И, несмотря на женщин, с которыми у него был секс в прошлом, он выбрал быть с Ларой. Он заботился о ней, и она любила его.
— Я уверен, что я был активен до Отключения, хотя я не знаю, как долго и какой цели я мог служить тогда.
— Это не имеет значения, верно? Прошлое осталось в прошлом, — произнесение этого вслух помогло ей ослабить оставшееся напряжение. Если бы она перестала думать об этом по-настоящему, она была уверена, что все еще ревновала бы к тем другим женщинам, но с этим ничего не поделаешь. Ронин был ее.
— Женщина, за которой ты наблюдала, тоже была не такой? — спросил он.
— В чем отличия?
— Ты движима эмоциями. Растворяешься в них. Была ли она такой же?
— Да, — воспоминания были нечеткими, как будто из другой жизни. — «У Китти» мы танцевали, потому что должны были. Это был единственный способ заработать кредиты на покупку еды. Никого не было рядом, чтобы посмотреть, как мы выражаем свои чувства. Они просто хотели, чтобы мы трясли сиськами.
— Мне действительно нравится твоя грудь, — задумчиво сказал Ронин. Лара шлепнула его по груди. — Но сначала мое внимание привлекло не твое тело. А то, как ты им двигала. Этот танец сказал все, что было в твоем сердце, прежде чем ты впервые сказала мне «Убирайся блядь».
Она рассмеялась, качая головой.
— Это не первое, что я тебе сказала.
— Нет. Сначала ты спросила, кто я. Потом было «убирайся», за которым последовало «Я знаю, кто ты»…
— Ладно, ладно, я поняла. Я не знаю, хорошее это твое воспоминание или нет, — она мельком взглянула на него, прежде чем зарыться лицом в его тепло.
— Я помню все, что произошло с тех пор, как я проснулся. Всю боль, борьбу, ужасные сцены. Но и все хорошее тоже. Этого не так уж много… но, оно кажется гораздо более значимо.
— Будешь ли ты помнить меня, когда я покину этот мир?
Его шаг замедлился, тело напряглось, прежде чем он остановился. Она снова подняла глаза и обнаружила, что он смотрит на нее.
— Даже через еще одно «Отключение» я никогда не смогу забыть тебя, Лара Брукс.
У нее защипало глаза, и на этот раз она не могла винить в этом ветер. Она снова спрятала лицо, не желая, чтобы он видел ее слезы. Любил ли он ее?
Они продолжили путь. Он успешно отвлек ее, разум не спал и лихорадочно соображал, анализируя то, что он ей сказал, то, что он для нее сделал…
Прошло еще несколько часов, и только когда первые серые лучи рассвета коснулись неба, Лара пошатнулась. Ее ноги подкосились.
Ронин поддержал ее, наклонившись, чтобы подхватить на руки, не сбиваясь ни на шаг.
— Еще немного. Впереди есть место, где мы сможем укрыться на время.
Она прижалась к нему, и повернулась к его теплу, положив руку ему на плечо. Единственным ответом, который она смогла выдавить, был слабый кивок.