— Ничего, — ответил он. — Мой центральный процессор и хранилище данных расположены в моем торсе.
Она ухмыльнулась.
— Это поговорка. Ты всегда все воспринимаешь так буквально, — она толкнула его локтем, прежде чем сесть на кровать.
— Возможно, тебе стоит получше ознакомиться с моей анатомией, — Ронин тоже ухмыльнулся.
Смеясь, она откинулась назад, опершись на локти, и пошевелила бровями.
— Может и стоит.
Несмотря на игривый тон, ее улыбка была натянутой, а в глазах таилась тень. Она всегда излучала силу и упрямство, никогда не отступала от борьбы. Но это не означало, что она была лишена страха.
Он опустился рядом с ней.
— Честно говоря, в этом дне, месяце или году недостаточно времени, чтобы рассказать тебе, что происходит у меня в голове. Ты настаиваешь на том, чтобы отправиться завтра, и я знаю, что ничто из того, что я скажу, не остановит тебя. Мы будем в милях друг от друга, среди врагов. Я должен признать, что не смогу быть рядом, чтобы защитить тебя, и должен каким-то образом доверить эту задачу другим.
— Это правильный поступок, Ронин. Большинство этих людей знают меня. Они, скорее всего, будут доверять мне, зная, что я жила в той же дыре, чем каким-то незнакомцам с оружием.
— Я знаю, что это правильно, — сказал он. Он опустился на колени и склонился над ней, запустив пальцы в ее волосы. Он пристально посмотрел в ее глаза, в их замысловатое, нежное переплетение яркого голубого и едва уловимого серого. — Но я не хочу этого делать.
Эти глаза пробежались по его чертам, словно ища на них ответ, и между ее бровями появилась небольшая складка. Она пошевелилась, высвобождая руки из-под себя, и прижала ладонь к его щеке.
— Почему?
— Потому что ты — слишком большая цена, чтобы заплатить за их свободу.
Она отвела взгляд, нахмурившись, и складка между ее бровями стала глубже. Ее нижняя губа задрожала.
— Я не хочу умирать, — сказала она хрипло. — После всего, через что мы прошли, после того, как я нашла тебя… Я хочу жить. Больше, чем когда-либо, — слезы навернулись у нее на глаза, когда она снова посмотрела на него. — Но моя жизнь — мгновение по сравнению с твоей. Ты будешь продолжать жить, а я умру через пятьдесят лет, или тридцать, или десять. Или завтра. И все эти люди тоже. Они тоже заслуживают шанса.
Ронин откинул волосы с ее лица, большим пальцем вытирая падающие слезы. Когда он впервые встретил ее, он не понимал таких вещей. Он был ботом без истинной цели. Несмотря на его не поддающиеся логике походы в пустоши, он никогда не смог бы понять причин, по которым она хотела вернуться в Шайенн.
— Твоя жизнь — моя цель, — сказал он, — и я думаю, что понимаю, почему ты готова рисковать ею. Я не согласен с тем, что ты подвергаешь себя опасности, но поскольку это важно для тебя, я пойду и сделаю все необходимое. — Ронин прижался своим лбом к ее лбу. — Пока я функционирую, ты не умрешь ни завтра, ни в какой-либо другой день в течение многих-многих лет.
Лара прерывисто выдохнула и обняла его.
— Я постараюсь держаться подальше от неприятностей.
Ронин улыбнулся.
— Не лги мне, Лара Брукс. Ты идешь туда специально для того, чтобы создавать неприятности.
— Хорошо, тогда постараюсь избежать ненужных неприятностей.
Она просунула руку ему под рубашку, кончики пальцев задели живот. Ощущение заплясало по его сенсорам. Ее глаза и щеки покраснели от слез, но он никогда не видел ее такой красивой, какой она была в этот момент.
— Что мы будем делать после всего этого? — спросила она.
Это было то, о чем он еще не думал, его вычислительные мощности были настолько поглощены бесчисленными сценариями следующего дня, что он не уделял никакого внимания будущему. Их успех и их выживание были слишком неопределенными.
— Я не знаю, — сказал он после долгой паузы.
— Я хочу вернуться в твой дом.
Ронин наклонил голову.
— После всего этого ты все еще хочешь вернуться в Шайенн?
Она прижала ладонь к его животу.
— Дело не в месте, а в правителе. Без Военачальника Шайенн можно отстроить заново. Твой дом… он стал для меня домом. Настоящим домом, и именно там я влюбилась в тебя.
Безумное моделирование замедлилось, его процессоры переключились на настоящее. На Лару.
Смерть не была проблемой для ботов. Как он однажды сказал ей, есть включение и выключение. Несмотря на склонность его основной программы — часто игнорируемую — допускать ошибки в целях самосохранения, он не боялся своей возможной деактивации. Черт возьми, он прошел через это уже, по крайней мере, дважды.
Но мысль о ее смерти, о будущем без Лары… Это вселило в него настоящий страх. Иррациональный страх, тот, что шептал в отдаленных уголках его сознания, наживаясь на его неадекватности. Как он мог вернуться к бесцельной жизни после того, как она уйдет?
— Тогда мы останемся там, — ответил он. — Хотя… если ты все еще хочешь идти, я ведь обещал, что отведу тебя к океану.
— Да. Я хочу увидеть бескрайний океан, как в той книге, — ее рука скользнула выше, прошлась по его груди и коснулась сосков. Она повела бедрами, юбка сползла, обнажив их, и провела ступней по его икре. — Мы можем увидеть океан, а потом вернуться домой. Мы могли бы даже рассказать об этом соседям, но большинство из них, вероятно, нам не поверили бы.
Электрические разряды удовольствия пульсировали в теле Ронина, когда она ласкала его кожу. Приподнявшись на одной руке, он положил ладонь ей на бедро и провел ею к бедру, натягивая ткань ее юбки вокруг своего запястья. Она задрожала под его прикосновением, испустив тихий, прерывистый вздох.
— Неважно, что они подумают, — сказал он, фокусируя свою оптику на ее губах.
— Ни капельки, — она раздвинула колени, открываясь ему.
— Ты — это все, что имеет значение, Лара Брукс.
Она улыбнулась. Ее рука остановилась в центре его груди, прямо над сердцевидными процессорами.
— Люби меня, Ронин.
Он наклонился над ней, устраиваясь между ее бедер.
— Даже после того, как Пыль заберет меня.
Глава Тридцать Вторая
Лара провела бесчисленное количество ночей, прижимаясь к Табите то в одном, то в другом укрытии, продуваемом сквозняками, отчаянно нуждаясь в тепле. Они страдали от обжигающей жары и ледяного дождя, тела были изуродованы голодом, усталостью и болью. Вместе они пережили все самое худшее, что мог подкинуть им Шайенн, за проведенные в нем годы.
Несмотря на пережитые годы трудностей, Лара оказалась не готова увидеть свой старый дом после нескольких месяцев отсутствия.
Утреннее солнце еще не поднялось над горизонтом, оставляя небо тусклым, уныло-серым. Покосившиеся лачуги казались темными силуэтами на фоне этого неба, могильными знаками для еще не умерших. Даже те люди, которые не болели и не голодали здесь, умирали. Она никогда не забудет отчаяния и безнадежности, которые охватили ее во время пребывания в трущобах. Только Табита удержала Лару от того, чтобы поддаться им… Но и ее тоже забрало это место.
Еще одно тело на свалку.
Ньютон и несколько человек остановились, чтобы подождать на окраине трущоб, пока Лара вела Купера и его команду по узким грязным тропинкам между лачугами. Прежде чем она повела их в центр города, к единственному месту, куда каждый должен был пойти — к водокачке, — им нужно было сделать остановку.
Твердый металл кольца скользнул по коже Лары под рубашкой, напоминая о том, что она могла потерять — все. Они с Ронином не попрощались. Все, что им нужно было сказать, было сообщено прошлой ночью, через их слова и тела.
Она поправила капюшон и опустила руку к пистолету на бедре, сосредоточившись на ощущении его рукояти, а не на зловонии гнили и человеческих отходов. Люди только начинали выходить из своих домов. Даже в тусклом свете Лара заметила узнавание в глазах некоторых из них. Что они увидели? Худую, отчаявшуюся беспризорницу, которой она была, или здоровую, упитанную женщину, которой она стала?
Или кто-то из них видел ходячий труп?
Приближаясь к месту назначения, Лара заставила себя смотреть вперед. У нее была четкая миссия, и она должна была полностью сосредоточиться. Гэри и Кейт уважали и любили многие, и они всегда были добры к Ларе, если бы она смогла убедить их присоединиться к ней, это было бы чертовски хорошим началом.
Ее шаги замедлились, когда показалась их хижина.
— Нет, — выдохнула она.
Символ Военачальника был у них на двери, красная краска стекала, как кровь.
Она бросилась преодолевать оставшееся расстояние и на ощупь попыталась оттолкнуть дверь в сторону.
Отвратительный запах застарелой крови ударил ей в ноздри, когда она вошла. Позади нее раздавался неистовый топот ее сопровождающих, которые спешили догнать ее. Слабый свет исходил из маленькой второстепенной комнаты. Мужчина выступил вперед. Его темная фигура приблизилась, в его руке блеснула сталь клинка. Она резко втянула воздух.
— Лара? — он резко остановился.
Когда ее глаза привыкли, она поняла, что фигура принадлежала Гэри.
— Что случилось?
Он прошел мимо нее к выходу. Она жестом велела солдатам отойти, пока Гэри не задвинул дверь на место.
Гэри повернулся к ней. Он был изможденным, с темными кругами под глазами. В его взгляде светилась печаль, но было что-то более глубокое в нем — что-то огненное.
— Они ушли, — проскрежетал он.
Сердце Лары дрогнуло.
— Мэгги?
Опустив глаза, он покачал головой.
Милая Мэгги, которая всегда дарила Ларе поцелуй и белозубую улыбку? Единственный источник света и радости в Шайенне, единственная невинная жизнь, которую еще не коснулись трудности?
— Кейт тоже? — у Лары пересохло в горле.
Гэри провел дрожащей рукой по лицу.
— Я не… Я не знаю. Она… нездорова.
— Она жива?
Он кивнул.
Лара колебалась, подавленная ужасом от своего следующего вопроса.
— А… ребенок?
— Они узнали, — он зажмурился, из уголков глаз потекли слезы. — Каким-то образом они узнали. Мы были так осторожны, Лара, но эти ублюдки все равно узнали. Он хотел показать пример, и он…