тит.
— Бежать? — Подал голос Кла. На него тут же зашикали и разговор прервался, хотя у всех эта мысль порхала в уме калейдоскопичной бабочкой, кружила рядом, словно муха, норовящая занырнуть в кружку вина.
— Жафро, ты как попал сюда? — Спросил Эльтер, стараясь разрядить обстановку. Простодушный Жаф, хохотнув, начал рассказывать:
— Пришли военные, говорят: идёшь с нами. Я сказал — идите без меня, дел много, не до прогулок. Один меня дубинкой ударил, ну я его схватил за лицо и чуть надавил. Бросил и пошёл за косой — пора же уборочная, пора косить, а то пшеница ляжет, преть начнёт. Ну их много налетело, скрутили. Били, потом развязали, а передо мной Лесник, говорит, теперь я солдат. Ну и вот.
— Ну, а ты Кла?.. А, ладно, всё равно не поймём. Бельт? — Махнул рукой Капллеус, переводя хитрый взгляд с Эльтера на сержанта.
— Да я чего? Я служу в армии с 10 лет.
— И?
— Что?
— Ну, ты армию ненавидишь же, хоть что-то расскажи.
— С чего бы ненавижу? Кормят хорошо, одевают, учат. Вот воевать не люблю. Мне не понравилось. А ты сам-то, Кап?
— Я беглец, мужики. Сбежал с каторги, решал, как улизнуть, подвернулся набор в армию. Думал, стоит выйти за ворота, сбегу. А потом мы как-то с вами… то в одно… то в другое, и не только плохое. Я вроде и почти раб, а стал богатее в сто раз, чем на воле жил. Спасибо Дию. Я как вы. Останетесь — я с вами. Уходим — я с Дием.
— Я тоже, если что, пойду с Дием. — Внезапно на чистейшем авенди сказал Коркач.
Все замолчали. Вместо тишины повис гомон — снаружи слышались крики караульных, голоса тихонько поющих у костра песни и «тайком» пьющих вино солдат. Где-то слышался визг деревенской девки, переходящий в звонкий хохот. Дий почесал щёку и спросил:
— Вы спать собираетесь?
— Вот именно! — Раздался голос Йелно снаружи палатки. — Лучше спите, чем такие речи вести.
— Ты какого бога там подслушиваешь, а? Я сейчас встану, и вырву тебе глаза! — Повысил голос Кап.
— А причём тут глаза? — Заинтересовался денщик.
— А при том, что ими ты нашу палатку отыскал, пришёл сюда ногами, и развесил уши. Сначала вырву глаза. Во второй раз — ноги. Ну а в третий — сделаю, как у нас на рудниках.
Отделение навострило имеющиеся уши. Слышны были только сопение Жафа и шебуршанье переминающегося снаружи Йелно.
— А как делали у вас на рудниках? — Спросил Дий, не выдержав любопытства.
— Ага, как? — Поддакнул Йелно.
— В третий раз отрезали губы.
Эльтер присвистнул, а Бельт отчаянно зачесался.
— А почему ты тогда про уши сказал? — Не понял Дий.
— А что уши? Почему губы, не пойму. — Пожал плечами Йелно. Он уже проник в палатку, присел на входе, и выставил перед собой две бутыли с деревенским вином. Кап деловито установил зажжённую заново свечу, и стал метать на импровизированную из простыни скатерть — закуску.
— Что такого? Ха… Сам прикинь — слепой, без ног. Когда тебе ставят миску с баландой, ты руками держишь тело, а губами пьёшь. У нас их называли комарами. Губы тянут как хоботок. — Кап глянул на побледневшего Йелно. — А прикинь, как жить, если губ нет? Не попьёшь, не поешь — одни зубы снаружи, и не всем везёт, если передние есть. И вот ты окунаешь морду в миску с водой, а потом резко перекидываешься на спину, чтоб вода осталась во рту. Так и пьёшь. Таких мы называли колесуны.
Кап чесал бровь, всем своим видом показывая безразличие, разливая вино по кружкам.
— А что мешает рукой чашку держать? — Спросил Дий, подсаживаясь. — Зачем именно с пола пить?
— Понятия не имею. Потому что так не интересно брехать? — Пожал плечами, ухмыляясь, Капллеус.
— Боги тебя дери во все… все… Кап! Да как ты можешь так, а?.. — Схватился за сердце Йелно.
— Ха, ты просто слишком наивен, Йелно, над тобой сложно не подшутить. — Улыбнулся обычно серьёзный Эльтер, поднимая свою кружку.
— Будем! — Буркнул Жаф, и тут же опрокинул в пасть вино.
— Э-э-э? Ты же спал?.. — Удивились все.
Может Лесник и Джетсис и были пьяны до безобразия, но в их головах мелькнула здравая мысль, что выступить на штурм утром — значит подойти к вечеру. Люди будут уставшие, а противник — наоборот: отдохнувший. Именно из-за того, что были пьяны, решили атаковать после обеда, с марша. Расчёт был таков: «Утром все внимательные, к обеду уже нет, потому что не ждут нападения, ведь у противника что? Обед!» — Вещал Лесник кивающему Эре. — «А вот у НАС нет его. И мы нападаем на сытых, спящих, раздувшихся от этих своих лидландских замечательных деликатесов, людей».
Рота — это такое животное — скажет вам офицер. Заставить идти роту в ногу — это уже парад. А не заставить — ну, и нет роты… Ведь тогда она растянется на многие ходы при марше. При команде «вперёд», каждый начинает идти со своей обычной скоростью. Кому-то заданный темп высок, кому-то низок. Чтобы нивелировать эту разницу проводят регулярные марш-броски. Ну и используют барабаны, чтоб задавать ритм. Но это в больших частях. Рота тогда идёт со средней скоростью, когда никто особо не устаёт, но и сил на сражение уже нет. А если нужно бежать? Если нужно долго и далеко идти в бой? Для этого есть специальный «теневой приказ», всегда выраженный в виде присказки к основному приказу. Именно это сейчас делал «Лесник» Ист Пелль, командуя роте:
«Вперёд, льда вам в ноздри!» — Тут он уже от себя добавил: — «Сучьи вы дети…». А скажи он им, к примеру «Вперед, мать вашу растак!» — рота бы двинулась в том темпе, который бы позволил сберечь материальные ценности, ничего не поломав и не потеряв, для этого даже есть специальные термины. Капитан задал темп атаки. А при атаке очень важно не уставать до момента начала сражения. Поэтому, вопреки расхожему мнению, в атаку не бегут, а ходят прогулочным шагом, самым легким. Бегут — это уже потом, когда до врага осталось плевок да прыжок, в смысле, вот он: десять шагов и руби, убивай, калечь. Но это впереди. А пока нужно идти так, чтоб остались силы. В этом есть минус, пока все идут, они судачат о том, как пройдёт сражение. Обсуждают шансы, делают ставки, заключают пари. У новичков сносит голову от страха, у бывалых — от адреналина, от предвкушения битвы. А это уже плохо. Поддавшись эмоциям, рота станет просто сбродом орущих людей, игнорирующих приказы и сам здравый смысл.
Сейчас же рота двинулась в обратном направлении. Или, точнее — полурота. Около половины от численного состава отсутствовало — часть погибла, часть осталась в деревеньке Ворды.
— Да я задолбусь так ковылять! — Заорал Капллеус. — Мы встали в четыре утра, чтоб вот так вот дойти до Дыры?! Да я бы лучше спал ещё часа три, а потом бы вас догнал за околицей этой дыры! Я про деревню, если что…
— Горняк, заткнись! — Рявкнул ненароком оказавшийся рядом, и услышавший, Кийц.
Люди шли так медленно, что изнывали от скуки и безделья. Заметивший это Лесник отдал приказ ускорить темп. Минут через двадцать Кап заныл:
— Да куда мы так бежим? Я сдохну раньше, чем доберусь до лидландцев!
— Молча, Кепелеус. — Буркнул Кла.
— Капллеус. — Сварливо поправил тот.
— Молча, говорю. Важное скажу: к Дыре подходи надо с бокуоф. — Кла оглядел шагающих рядом товарищей. У каждого выражение лица было словно у «Дневного» Жафро Туца. — Вы дебиль.
— Верно, Кла. — Откликнулся Эльтер, легко проскальзывая в центр шагающего отделения. Говорил он не громко, так, чтоб слышали все, но не посторонние. Он ровно дышал, и совсем не выглядел так, словно чавкал битый час скорым шагом по грязи. — Основной отпор придётся по центру. Дыра наша — крепостица квадратная. Атаку будут вести по двум флангам и центру. Ну, зная затейника Лесника, может и в тыл зашлют отряд… Но Кла прав — нам лучше быть на фланге. Больше шансов выжить.
— А ведь верно. — Кивнул Бельт. — Если основной удар будет по воротам, там и будет вся защита. А на фланговых стенах оставят народу меньше. Только вот, ребята, в дыру можно напихать 300 человек. И вокруг лидландцев как блох на собаке. Когда начнётся бой, они тоже могут подумать — о, да тут у них на флангах не густо народу, ударим сюда. И тогда немногие фланговые силы окажутся меж двух огней, а в условиях численного преимущества…
— Ой, заткнись, Бельт! Мы тебя поняли! — Поморщился Капллеус. — Тогда у нас целых четыре варианта.
— Это каких? — Заинтересовался Эльтер.
— Мы можем выбрать одну из четырёх стен, которую мы будем атаковать. И мы все умрём. И выбирать надо быстрее. У нас и так не велики шансы, что получится примазаться туда, куда мы хотим. Лесник скажет первый взвод — лево, второй — право, остальные — прямо. И всё, план рухнул.
— Ты ссышь Кап, да? — Спросил внезапно Бельт. Такого вопроса от него никто не ожидал, точнее, такой формулировки вопроса.
— Да, Бельт, ссу. Через пару часов мне могут выпустить кишки мечом, или громобоем отстрелить ногу. А хуже всего, если мечом в пузо ткнут, я не умру, и потом буду гнить два месяца, медленно умирая. А громобой отстрелит…
— Заткнись, Капллеус! — Глянул хор голосов.
— Мне тоже страшно, Кап. — Отсмеявшись, продолжил Бельт. — Я просто вижу, что ты болтаешь больше обычного, это от нервов. Наш наглый и храбрый Кап чего-то боится? Удивительно. Я думал ты вообще непрошибаем.
— Непрошибаем тот, кто малосольную рыбу огурцами закусывает. Вот где бесстрашные безумцы! А я боюсь, как любой, кто дорожит своей шкурой.
— Прорвёмся. — Хлопнул его по спине Дий. — Мы же рота Лесника!
— Рота? — Хмыкнул тот в ответ. — Нас всего половина, Дий. Нас — шестьдесят человек. Даже если в Дыре сейчас половина вместимости занята — это сто пятьдесят рыл. И они за забором, который, кстати, мы же качественно починили. Что мы сможем, если там народу в двое больше? У нас нет магии. Громобои? Ну так нас всех положат со стен, пока мы подойдём на расстояние выстрела. А если там ещё и маг боевой… Я ссу. Я… Мне очень страшно. Потому что я думаю, что мы там все умрём. Это просто посыл нас на бойню.
— Тихо ты, Кап. — Снова хлопнул его по спине Дий. — Ты рассуждаешь, будто в карты играешь. Десять бьёт шестёрку. Но мы же не в картах. Мы можем не атаковать. Лесник не идиот, чтоб просто бросить всех на самоубийство. Вы заметили, думаю, он такой, что вернёт нас в Ворды, и пусть его обвинят в измене, чем он положит своих людей.