Человек закивал, расширенными от страха глазами уставившись на лезвие кинжала.
— Сколько вас?
— Тридцать человек, включая нас четверых, — выпалил разбойник.
— Точнее, исключая, — сказала Мара и вогнала ему в грудь лезвие пятипалого почти по самую рукоять.
Парень дернулся и обмяк. Смерть наступила почти мгновенно, но в открытых глазах разбойника так и застыло выражение ужаса.
— Избавьтесь от тела, — приказала орка.
— Подожди, у меня есть идея получше, — сказал я. — Нам ведь придется выманить всю банду. Можно изобразить, что крестьяне якобы взбунтовались и вышли из-под контроля. Отрубим покойнику голову и отправим в подарок атаману. Обычно люди, которые сколачивают вокруг себя подобные шайки, очень подозрительны, горды и властолюбивы. Фалир сразу двинет всю банду в деревню, чтобы приструнить зарвавшихся крестьян. Ну что, согласна?
— Да, это разумно, — недолго думая, ответила Мара.
— Даже предположить не мог, что ты так быстро согласишься на эту выходку, — удивился я. — Приготовился тебя уговаривать. И потом, ты убила пленного. Разве это не расходится с твоими понятиями о чести воина или чем ты там руководствуешься?
— Разбойники не воины. Воин никогда не станет нападать на мирных жителей, грабить путешественников и торговцев, насиловать женщин и убивать безоружных. Разбойники — такое же отребье, как и ятуны. Их надо уничтожать. Любыми способами.
— Ладно, я тебя понял. Что делаем дальше?
— А дальше мы подготовим план сражения, — ответила орка. — Эй, Тарвин, пусть трупу отрубят голову и сунут в мешок. Остальное закопайте. И пришли мне того, кто лучше всех знает местность.
— Госпожа, — отозвался староста, — здешние земли лучше всех знаю я, еще в молодости, спасите боги, обошел все вдоль и поперек.
— Отлично, тогда расскажи мне, где лучше всего устроить засаду?
— Деревня-то полностью окружена лесом. От нас тянется дорога, широкая да длинная, а потом, за лесом-то, все холмы, холмы… тоже лесом поросшие. Там, спасите боги, душегубы и устроили логово-то свое. Оттуда дорога пошла на юг, к главному тракту. А тот тракт лежит аккурат меж двух городов, соединяет их.
— Значит, дорога, — задумчиво произнесла Мара. — Тарвин, а когда разбойники должны снова прийти за припасами?
— Через четыре дня, госпожа.
— Времени достаточно. Теперь скажи мне, сколько в деревне мужчин, способных сражаться?
— Пятнадцать человек, — после недолгого раздумья ответил староста.
— Вы кормитесь в основном за счет охоты, значит, у каждого должен быть лук. Есть у селян еще какое-нибудь оружие?
— Только вилы и топоры, которые в хозяйстве нужны.
— Теперь еще есть три меча и боевой топор, — напомнила орка. — Отдашь их самым крепким мужчинам.
— Как скажете, госпожа.
— Уже вечер, на сегодня все, — сказала Мара. — Пусть люди отдыхают, набираются сил и решимости перед завтрашним днем. На рассвете пойдем к дороге, сделаем необходимые приготовления.
Староста тут же отправился передавать приказ орки. Мара вкратце описала мне свой план засады и спросила:
— Сможешь как-нибудь помочь магией?
— Да, идеальней условий для меня не придумаешь, ведь вокруг будет множество деревьев, — ответил я.
— Вот и отлично. Тогда укладывайся, а я пока пойду проверю лошадей.
Когда Мара ушла, я нашел в углу комнаты несколько тюфяков, набитых соломой. Взял один из них, постелил на лавку, улегся и накрылся плащом. Завтра предстоял подъем с рассветом и тяжелый день, так что следовало выспаться. Я немного поразмышлял о том, что нас ждало, и незаметно для себя погрузился в глубокий сон.
На рассвете меня разбудили крики петухов. Оглядевшись, я не увидел Мары. Оказалось, орка уже проснулась и ждала меня во дворе.
— Надень кольчугу, возьми шпагу, выступаем, — приказала она.
Мы пошли к окраине деревни. Лошадей было решено оставить в Полянке и идти пешком.
На окраине около дороги нас уже ждали деревенские мужики во главе со старостой. У каждого был лук и колчан со стрелами. Четверо были вооружены добытыми мечами и топором, а остальные — кто во что горазд: вилами, рогатинами. Лица у селян были угрюмыми, но решительными.
— Сегодня, — обратилась к ним орка, — вы идете сражаться за свои дома, свои семьи! Вы должны быть готовы биться до последнего и умереть за лучшее будущее!
Ее слова не особо вдохновили крестьян — и то сказать: какой прок в будущем, если за него надо умирать? Пламенные речи Мара произносить не умела. Тем не менее крестьяне то ли из вежливости, то ли из страха поддержали ее несколькими выкриками.
Мы отправились прямо по дороге искать подходящее место для засады. Остановились примерно за две мили от деревни. Пока мужики под бдительным надзором орки подрубали деревья, которые следовало повалить перед разбойниками, и устраивали себе места на ветках, откуда было удобно стрелять из луков, я спрятался под самым густым кустом и принялся за подготовку заклятия. Рядом со мной уселся староста, который всю дорогу тащил мешок с отрубленной головой. Только сейчас я заметил прикрепленную к мешку деревянную дощечку, на которой было что-то написано угольком.
— Что на доске? — спросил я.
Старик протянул мне мешок, и я наконец разобрал каракули на деревяшке. «Твоя жратва», — гласила кривая надпись.
— Я единственный в деревне, кто грамоте обучен, — сказал дед. — Подумал, что так лучше будет, спасите боги. Атаман-то ихний — чародей, сталбыть, читать умеет.
— А кто подкинет мешок в их лагерь?
— Так я и отнесу, — ответил староста. — Ты не смотри, что дряхлый уже, раньше лучшим охотником был, места хорошо знаю. Подкрадусь, мешок подкину, спасите боги, и уйду лесом.
Подивившись храбрости деда, я вернулся к работе. Несколько часов спустя мы закончили все приготовления. Большинство мужчин засели на ветвях деревьев с луками, четверо остались внизу, чтобы по сигналу повалить подрубленные стволы. Я же в любой момент был готов активировать заклятие.
Староста, беззвучно помолившись, отправился с посланием к разбойникам. Потекли тяжелые минуты ожидания. Расчет делался на то, что атаман разозлится и сразу двинет всю братию на Полянку. Иначе план мог провалиться.
Но удача сегодня оказалась на нашей стороне. Примерно через два часа я услышал отдаленные звуки шагов. В нашу сторону направлялась большая группа людей. Вскоре мы увидели врагов. Разбойники, вооруженные мечами и топорами, шли нестройной толпой, посреди которой на лошади ехал атаман Фалир — маленький жирный человек с обширной лысиной, круглым лицом, свинячьими, близко посаженными глазками и большим орлиным носом.
Когда бандиты дошли до места засады, раздался громкий свист Мары, послуживший сигналом к атаке. Тут же мужики повалили подрубленные деревья, перекрывая бандитам путь к отступлению. Два разбойника кинулись вперед и были задавлены насмерть. Не давая врагам опомниться, я активировал подготовленное заклятие, использовав для него всю мощь, накопленную в кристалле, который уже давно носил с собой. Корни деревьев стали быстро разрастаться и обхватили ноги врагов, сжимая их, словно тиски. Началась паника, душегубы, крича и сыпля ругательствами, ринулись в разные стороны. От воплей лошадь атамана взбесилась и встала на дыбы, скинув своего седока. Селяне слаженно выстрелили из луков. Они и вправду оказались умелыми охотниками: почти каждая стрела нашла свою цель. Опомнившийся Фалир ударил пульсаром по деревьям, но деревенские успели скатиться вниз и сделали еще по выстрелу. Потом, побросав луки, подхватили с земли оружие для ближнего боя и ринулись на разбойников. Теперь уже атаману тяжело было что-то наколдовать, не задев своих.
Впереди всех неслась орка с пятипалым в руке. Фламберг она оставила в деревне: в такой каше, размахивая двуручным мечом, можно было случайно порубить зазевавшихся крестьян. Вырвав на ходу топор у раненого разбойника, Мара врубилась в толпу. Началось форменное избиение. Мало кто смог выбраться из пут моего заклятия и дать серьезный отпор.
Я увидел, как один из разбойников попытался атаковать орку. Мара отразила удар меча топором и проткнула человеку горло пятипалым. Душегуб рухнул, а зеленая исчезла в толпе. Дальше я определял ее продвижение только по хрипам умирающих. Им вторили крики боли: корни деревьев, сжимаясь, ломали кости разбойникам.
Для банды все было кончено. Так же считал и атаман. Я заметил, как чародей выбрался из толпы, перемахнул через поваленное дерево и припустил в ту сторону, откуда пришел. Один из деревенских попытался его догнать, но маг отбросил мужика стеной воздуха. Такого опасного человека нельзя было отпускать. Мало того, что Фалир мог утащить из лагеря награбленное — в будущем он наверняка заново сколотил бы банду и снова пошел грабить многострадальную Полянку. Поэтому я сразу бросился вслед за колдуном.
Несмотря на полноту, маг бегал быстро. Догнать его удалось только с третьего скачка через стволы деревьев. Появившись перед атаманом, я сразу же атаковал его огненным пульсаром. Фалир отреагировал мгновенно и отпрыгнул в сторону. Я снова слился с деревом, перескочил в другое и оказался на противоположной стороне дороги. Вовремя — в то место, где я только что находился, врезался мощный воздушный клинок, который развалил ствол пополам.
Я быстро перемещался от дерева к дереву, швырял в человека пульсары, не давая ему опомниться и заставляя только защищаться. Собирался использовать ту же схему, что в сражении с чародеем, приставленным ко мне после побега из тюрьмы. Но атаман сразу заметил, что трава у него под ногами стала подозрительно удлиняться, и одним движением сжег ее. Теперь мне пришлось хаотично метаться от дерева к дереву и атаковать чародея огненными шарами, судорожно придумывая новый план.
Выскочив из очередного ствола, я собрался было метнуть пульсар в противника, но атаман как-то предугадал место моего появления, и в меня полетел воздушный клинок. В последний момент я успел отпрыгнуть, заклятие только самым краешком задело мое плечо и оставило на нем глубокий порез. Не обращая внимания на боль, я вскочил на ноги, но поздно: ко мне неотвратимо приближалось еще одно заклятие воздушного клинка — видимо, воздух был любимой стихией Фалира. Инстинктивно я попытался уплотнить пространство перед собой, это меня и спасло. Часть удара приняло на себя вышедшее из-под моих рук жалкое подобие воздушного щита, остальное досталось кольчуге. Но сталь не выдержала удара, и я почувствовал резкую боль. Скосив глаза, увидел, что звенья кольчуги разорваны, а на груди появился длинный порез, из которого сочится кровь. Тут же в меня ударила стена воздуха, отшвырнула на несколько ярдов и крепко впечатала в попавшееся на пути дерево. В глазах потемнело, но каким-то чудом я не потеряла сознание. Только сполз на землю, прислонился спиной к стволу и, не в силах пошевелиться, наблюдал, как чародей медленно подходит ко мне.