Он снова продумал возможный курс. Карта показывала, что место аварии не так уж далеко – на краю гор, перед кратерами. Туда можно было лететь по прямой. Он мог положиться на автопилот или взять управление на себя. Анка был уверен, что легко найдет шаттл.
Капитан Фитц все еще не вернулся, но Анка чем дальше, тем больше был уверен в том, что обязан совершить этот полет.
Человек, сидевший за соседним столиком, был знаком Анке. Его фамилия была Бергер, он был подполковником, командиром капитана Фитца, а это означало, что Анка ему тоже подчинялся. Сегодня днем, когда Анка тут завтракал, он увидел, что вошел капитан Фитц и сказал Бергеру о последних срочных данных разведки. Фитц принадлежал к кругу приближенных Бергера, а всем звеном эскадрильи командовали офицеры, которым доверял Хуан, на кого он полагался. Данные разведки, к которым мало у кого имелся доступ, порой превращались в слухи в этом буфете.
Заметив Анку, Фитц на миг растерялся, но Анка сделал вид, что внимательно читает книгу. Тогда Фитц еле слышно сообщил Бергеру о том, что на шаттле, который увели двое инженеров-гидравликов с Земли, беглецы не справились с управлением и совершили вынужденную посадку вблизи от гор. Они передали сигнал SOS.
Анка посмотрел на часы. Половина четвертого. Миновало три с половиной часа.
Фитц возвратился.
Увидев Фитца в дверном проеме, Анка тут же вернулся взглядом к книге. Он старался выглядеть так, словно просидел здесь всё время.
Фитц быстро подошел к Бергеру и, не садясь, тихо проговорил:
– Поступил приказ не спасать их.
Бергер кивнул с таким видом, будто именно такого сообщения ожидал. Он спросил у Фитца, какие шаги следует предпринять. Фитц ответил не сразу, он бросил подозрительный взгляд на Анку. Анка, почувствовав этот взгляд, закрыл книгу и порывисто встал, словно только что вспомнил о важной встрече. Выходя из буфета, он обернулся. Фитц уже сидел напротив Бергера, и они взволнованно переговаривались.
Анка поспешил в спальню. Настала пора приступить к осуществлению плана.
Новость его не сильно удивила – так же, как Бергера. Это было абсолютно предсказуемо. Как только он услышал новость о побеге, у него сразу возникло чувство, что события будут развиваться именно по этому сценарию.
«Два дурака – они решили, что смогут управлять марсианским космическим кораблем, – думал Анка. – Неужели не предвидели ловушку? Но даже если предвидели, как они могли подумать, что справятся с управлением? Если посторонний человек мог так легко угнать грузовой шаттл и смыться на нем, то зачем же тогда марсианская Система Полетов тратила столько лет на обучение своих пилотов? Добраться до “Марземли” от поверхности Марса – это маневр, который не под силу даже стажерам после нескольких лет обучения, а уж что говорить о землянах, ничего не знающих об этих машинах.
С другой стороны, причина их побега предельно ясна. В последние пару дней в Системе Полетов ходили упорные слухи о надвигающейся войне. Даже работники в других системах и обычные инженеры слышали об этом. Судя по всему, эти двое землян решили, что их жизнь в опасности, и решили добраться до “Марземли”, похитив грузовой шаттл.
А потом у них случилась авария.
Хуан не станет их спасать, потому что они – идеальные жертвы. Он всем скажет, что эти двое землян похитили важнейшие секретные разведданные и пытались доставить их на Землю. Таким образом, будет обнародован тайный заговор Земли против Марса, народ настроится против землян, и тогда в Совете легко пройдет объявление войны Земле.
Даже если этот план не сработает, всё равно гибель двоих землян вызовет на Земле возмущение, и тамошним властям придется нанести по Марсу удар. А Марсу тогда придется вступить в войну, чтобы защитить себя.
Хуан ждал повода для войны очень давно, и эти двое землян очень постарались ему этот повод подарить.
Эти люди отнеслись к полету без должного уважения. Любой, кто так поступает, должен заплатить за это. Беглец рискует жизнью».
Анка надел летный комбинезон, забросил за спину ранец. Оглянулся, обвел взглядом свою комнату. Там было прибрано. Две рубашки висели на спинке стула, кровать была приготовлена для ночного сна. Он хотел было взять с собой модель самолета – подарок Люинь, но, подержав фигурку в руке, решил, что брать ее не стоит – у нее была очень неудобная форма.
Анка подумал, не стоит ли отправить Люинь сообщение, не сказать ли ей о том, что он задумал. Но взглянув на часы, Анка решил, что делать этого не будет, потому что время поджимало. К тому же сегодня Люинь участвовала в митинге протеста. Наверняка она занята по уши и вряд ли станет просматривать почту.
«Поговорю с ней, когда вернусь, ближе к ночи. Если вернусь», – подумал Анка.
Он пошел по коридорам казармы, нарочно избрав обходной путь, чтобы не наткнуться на друзей и знакомых. В этот день групповой подготовки у них не было, поэтому пилоты возвращались в казарму по двое-трое. После напряженных учений и тренировочных заданий последних дней пилотам больше всего хотелось отдохнуть и поспать. Коридоры были пустынными, все белые двери спален были закрыты.
Шаги Анки звучали, как равномерное биение холодного сердца. Он подумал о Люинь и о других ребятах из группы «Меркурий». Он гадал, что же они задумали. Участником акции протеста он не стал, но был среди тех, кому приходили сообщения при групповой рассылке, так что о планах Люинь и ее друзей он знал.
Он не знал, как сказать Люинь о своих чувствах. Она спросила его, будет ли он участвовать в акции, он ответил неопределенно. Не то чтобы его совсем не волновало то, чем занялись эти парни и девушки, но он попросту не верил в подобные движения.
«Чего они собираются добиться? Изменить систему? А что потом? Изменить образ жизни людей? Какой в этом прок? Истинную проблему они этим не решат. В погоне за совершенством люди перепробовали множество систем, и каждая из них имеет свои недостатки, свою несправедливость, свои предрассудки. Различие между системами только в том, как те, кто всем доволен, поют хвалу своему миру. Истинная проблема – природа человека. Если человек противостоит другим людям, то он будет этим заниматься независимо от того, в какой системе он живет. Какой смысл надеяться на перемены? На них надеяться не стоит.
Проблемы человеческой природы возможно было бы изменить только через посредство человеческой природы, но такого решения не существует. А вот проблемы отдельного человека можно решить, если помочь этому человеку. Если есть конкретная несправедливость, можно противостоять этой несправедливости. Вот и всё, что мы можем сделать. Больше ничего.
Даже в самом идеальном обществе будут дети, умирающие от несправедливости. Все людские старания способны только уменьшить, вычесть, как в арифметике, что-то из бесконечных страданий мира».
Анка шагал быстро и спокойно. Он совершенно не нервничал, хотя и был озабочен происходящим. Нервничать было ни к чему. Он привык сосредотачиваться на подробностях происходящего и прогонять от себя панику. Его беспокоил цвет неба. Розовые краски потемнели, а это означало, что ветер усиливается. Надвигалась пыльная буря. Она была еще далеко, но в любой момент могла набрать скорость. А ему нужно было закончить дело до прихода бури.
На летном поле не было никого. Никому в голову не пришло вылетать при такой погоде. Анка подошел к своему истребителю и открыл колпак кокпита. Вокруг стояли другие боевые машины, походившие на стаю белых акул, нежащихся на поверхности моря. На бортах каждого истребителя, ниже кокпита, красовались языки пламени, похожие на акульи зубы. На безмолвном летном поле, казалось, дремлет какое-то особое сознание и дышит во сне. После суеты подготовки к военному параду и интенсивного обучения в последние дни свирепый зверь спал.
Анка открыл багажник и засунул туда ранец. Он едва втиснул его на место. Он взял с собой достаточно еды и кислорода для двоих человек, помимо себя, – на тот случай, если им придется провести ночь за пределами города. В маленький истребитель могли сесть только двое, а в грузовом отсеке, предназначенном для того, что может понадобиться в экстренной ситуации, лежали сложенные гигантские крылья и мотор. Свободного места не было. Анка проверил, достаточно ли у него твердого топлива, убедился в том, что и система поступления воздуха, клапаны и свечи зажигания работали исправно. Похоже, всё было в полном порядке.
Починив этот истребитель самостоятельно, Анка был с ним знаком, как с собственным телом. Днем раньше он принимал участие в учениях. Истребитель вел себя хорошо – по крайней мере, он не отставал от других машин, и это придавало Анке уверенности. Он не был уверен в себе как в механике и принялся за эту работу только потому, что отказался повиноваться Фитцу, но не считал, что открыто противостоять капитану мудро.
Во время учений пилоты отрабатывали полеты в тактических формированиях. Двадцать пять истребителей летали различными группами и атаковали реактивные машины выстрелами из лазерных пушек. Учения дали командирам ценные данные о том, насколько хорошо истребители поддерживают друг друга и как быстро поражают врагов. Анка был в восторге от учений. Он должен был признаться, что маневрировать в воздухе, прикрывать товарищей по оружию и получать прикрытие от них, бить по целям, оглядываться и любоваться описываемой другом дугой в воздухе – всё это было так волнующе, что мало что могло быть лучше этого. Даже если бы он ненавидел войну, всё равно ему по сердцу было ощущение жизни при этой скорости, при таком риске.
Вокруг Анки все говорили о войне. Одни были за нее, другие против. Споры возникали яростные – такие же, как в свое время по поводу проекта по приближению Цереры к Марсу. Эта тема преобладала над всеми другими темами разговоров. Анка мог понять пыл, который охватывал многих, хотя сам был и против войны, и против таких настроений. После нескольких десятилетий жизни в мире ничто так не поднимало дух, как перспектива реальной войны. Пилоты истребителей в мирное время были шахтерами. Они либо сами добывали руду, либо служили «вьючными верблюдами». Они жаждали боя, тосковали по боям, во время которых жили на границе между жизнью и смертью, где выживание требовало работы всего ума и всей силы.