Источник воды для затопления приближался. Поющие голоса стихли. Зрители смотрели на спроектированное на куполообразный потолок изображение с разных сторон, затаив дыхание.
В космическом пространстве странствующая малая планета утратила половину своей массы. Гигантская глыба льда, смешанного с землей, находилась на орбите Марса. С помощью ядерных двигателей движение Цереры было ускорено. Словно гигантский факел, масса карликовой планеты светилась, приближаясь к атмосфере Марса. Церера попрощалась с родной планетой и отпускалась к новой обители. Еще много витков – и она опустится в самую середину кратера.
В это же самое время в космосе раскрылся тонкий и широкий парус. Он постепенно становился всё шире и ровнее, и в итоге четко сориентировался против солнца. Словно гигантское око, этот парус взирал на тех, кто смотрел на него снизу. Парус направлял солнечный свет вниз, собирая его в сияющий столп, поглощавший тех, кто на него смотрел. В древних пещерах ровным кругом выстроились мощные машины. Дома, пока что необитаемые, летками ульев испещрили склоны кратера. Турбины и водяные колеса были готовы завертеться. Лифты еле слышно исполняли музыку тишины.
Все замерли, готовясь к торжественному моменту. Консул Лаак произнес речь в Палате Совета. Это была его первая большая речь с того момента, как он принес клятву служения. Стоя в пустом зале, он смотрел вперед, и его взгляд проникал через пол, похожий на мраморный, мимо статуй основателей республики, в бесконечную даль за распахнутыми настежь дверями Палаты Совета. Он знал, что его лицо сейчас видят в каждой комнате, в каждом окне. Он ощущал важность момента, но при этом испытывал небывалый покой.
– Давайте сегодня начнем с того, что вспомним четверых людей, которые так много отдали Марсу и сегодняшнему дню. Без них мы бы не стали свидетелями этого исторического момента.
Первый из них – Ронен. Несколько десятков лет он налаживал связь Марса с Церерой, а потом присоединился к обитателям этой планеты, когда те решили покинуть пределы Солнечной системы. Ронена больше нет с нами, но «Цереалия» продолжает вершить свой путь к Проксиме Центавра. Мы отдадим им честь и благодарность от всей нашей планеты. Без их отваги и мужества нашему выживанию грозила бы величайшая опасность.
Второй из них – Гарсиа. Он был капитаном «Марземли» и нашим послом на Земле. Своими неустанными стараниями он добился для нас возможности переговоров и получения необходимых технологий, включая инженерную гидравлику, которая является ключом к успеху сегодняшнего события. Гарсиа не сумеет порадоваться нашему новому дому, но мы почтим его благодарностью от лица всей планеты. Никто, кроме него, не расширил настолько горизонты наших границ.
Третий из них – Галиман. Это он создал стеклянные дома, из которых мы построили наш старый город, который собираемся покинуть. Всю свою жизнь он посвятил улучшению условий в наших жилищах, совершенствованию экологических систем. Семь дней назад он проиграл в своей долгой битве против рака. И хотя мы собираемся расстаться с его творениями, мы и его почтим благодарностью от лица всей планеты. Мы никогда не забудем о том, что наша цивилизация началась в его городе.
Последний из них – Ганс Слоун, с которым все мы знакомы, который всеми любим. Два срока он прослужил на посту консула, десять лет руководил Марсом. В юности он был пилотом и много сделал для создания ранних поселений на Марсе. Позднее он умело руководил проектом захвата Цереры ради ее водных запасов и последующего применения этой воды для создания новых жилищ для всех нас. Самоотверженный, дальновидный, верный чести и долгу, он помогал сохранению нашего процветания и стабильности и вывел нас на дорогу, которая привела к этим историческим переменам. Теперь он взял на себя управление «Марземлей» и продолжает служить Марсу в качестве нашего посла. Его мы тоже почтим благодарностью от лица всей планеты. Всю жизнь он отдал Марсу, и Марс ответит ему на это новым образом жизни.
Руди находился в центре управления, откуда осуществлялся контроль за операцией приближения к Марсу нового источника воды. Руди смотрел на лицо Лаака на виртуальном экране. Джиэль, стоявшая рядом с ним, держала его за руку. Руди бережно отстранился и вернул свое внимание к цифрам, горящим на приборной панели. Джиэль покраснела и была готова возмутиться, но в итоге совладала с собой. Пьер, проходивший рядом с залом центра управления, на миг остановился, но тут же пошел дальше. Взгляд выдал его страдания.
Чанья, сидевшая рядом с фонтаном, посмотрела вверх. Ее пальцы перебирали водоросли. В голографической проекции чаша фонтана выглядела широким красивым озером. Рядом с Чаньей сидел Сорин, обнимавший ее за талию. Они слушали речь Лаака, но при этом еще и писали письмо Люинь. Время от времени Чанья смотрела на Сорина, и черты ее лица озарялись радостью.
Рейни смотрел на лицо Лаака, проецируемое на стену, стоя посреди книжных стеллажей. Лаак словно бы смотрел прямо ему в глаза. Звучала негромкая музыка. Страницы книг трепетали. Рейни обернулся и посмотрел в сторону двери. На пороге стояла Джанет и улыбалась ему. Она помахала ему рукой, Рейни помахал в ответ. Ни он, ни она не сказали ни слова. Они вместе пережили бурю. Осевшая пыль скрепила их дружбу.
На тренировочном летном поле Четвертой Базы Хуан смотрел вверх, запрокинув голову. С бесстрастным выражением лица он слушал речь Лаака. Лаак был не из тех, кто стал бы поддерживать Хуана. Хуан это знал, ему это не нравилось, но поделать он ничего не мог. Тем не менее он не чувствовал себя раздавленными и деморализованным. Он спокойно готовился к военному параду и инспекции. Невзирая на все перемены, никто не мог посягать на бесспорное лидерство руководителя Системы Полетов. Он всё еще был силен и властен. Он не сомневался, что в будущем ему представится немало шансов.
Лаак сделал паузу. Он огляделся по сторонам и словно бы увидел множество теней. Восемь белых колонн сияли древнегреческой горделивостью, древними мечтами и тревогами человечества. Лаак бывал здесь на бесчисленных совещаниях и дебатах – и как слушатель, и как оратор, включая и те дебаты, которые определили судьбу группы «Меркурий». Но сейчас он впервые выступал как консул, а потом, глядя по сторонам, старался запомнить все подробности этого зала.
– Мы эволюционировали вместе с нашей планетой. С самого первого дня, как только люди ступили на эту почву, она стала основой нашего выживания. Здесь мы выращивали полезные растения и животных, мы жили внутри гор, мы формировали рельеф с помощью наших машин, меняли атмосферу с помощью испарения. С сегодняшнего дня наша взаимная зависимость станет еще более глубокой. Нам придется побороться с эрозией поверхности, вызываемой ветром, увеличить плотность воздуха, согреть почву и улучшить ее качество. Наша планета даст нам жизнь, подарит возможность дышать под открытым небом. С этого дня мы больше не будем принуждены жить в изоляции, мы будем жить и развиваться вместе с нашей планетой.
Мы можем лениться, но нашей планете солгать мы не сумеем.
Бывший консул Ганс Слоун когда-то пересказал мне слова Галимана, которые я произнесу для всех вас. Вряд ли какие-то слова лучше подойдут для такого случая: «Небо безмолвно. Пусть земля примет и взвесит нашу душу».
Горящий факел, масса земли и льда приблизилась к поверхности планеты. Двигатели приступили к торможению, снижение замедлилось. У всех на глазах светящееся колесо света медленно приближалось к кольцу кратера. Малой планете предстояло удариться о плато, растаять при взрыве и стечь потоками талой воды по ущельям на дно кратера, образовать водопады, реки и – наконец – озеро.
В разных местах на Земле эту же картину можно было увидеть на самых различных экранах – но это были короткие включения, на несколько секунд. Они перемежались с выпусками финансовых новостей, но, как бы то ни было, дарили отдохновение усталым нервам. Тут и там посреди многолюдных толп кто-то поднимал голову и пытался представить себе фантастические мифы, претворявшиеся в жизнь на другой планете. Историям про Марс навсегда было суждено остаться мифами – даже если всё происходило реально.
Эко сидел в спальне и смотрел на экран компьютера. Он был ошеломлен. На экране огненно-красная планета вращалась в пространстве, а вокруг нее вертелся крошечный камешек, похожий на каплю воды. Гордость и похожее на сон ощущение нереальности охватывало Эко, когда он вспоминал, что однажды он посетил эту планету.
«Марземля» плыла в космосе – как всегда, прочная и устойчивая.
Ганс и Люинь вдвоем пришли в спортзал с невесомостью на корме корабля, чтобы посмотреть на Марс. Люинь легла в воздухе на спину и парила посередине зала. Волосы и платье парили вместе с ней, будто танцующие ленты.
Она наконец возвратилась сюда, в это место радости и движения, где сохранились самые счастливые воспоминания о группе «Меркурий». Да, здесь находилось самое спокойное место в космосе. Люинь смотрела на плавно изогнутый потолок и видела лицо дяди Лаака на фоне Красной планеты. У края зала, ближе к поручням, стоял Ганс – в парадной форме. Он отдавал честь Марсу. Люинь решила, что ее дед никогда не выглядел таким красавцем. Морщинки на его лице были словно вырезаны скульптурным ножом. Потоки воздуха развевали его седые волосы.
«Марземля» направлялась к Земле. Пустые отсеки вскоре должны были заполниться разными товарами. Фотографии на стенах изменились. Они по-прежнему были чистыми и аккуратными, но пыль с них убрали руки другого старика.
Речь Лаака приближалась к концу. В его голосе ощущалась тяжесть, а взгляд был подобен огню, пылающему под водой. Он словно бы видел всех, кто смотрит на него. Все они говорили с ним, а он – со всеми ними.
– Мы существуем подобно мгновенным встречам пылинок, ярким вспышкам фейерверков. Но каждый из нас несет в себе атомы истории всего космоса. Каждый из наших жестов отражает кульминацию движений вечного неба и моря на протяжении тысячелетий. Наши сегодняшние деяния увидят небеса, а наш дух будет высечен на земле.