Следующим оказался Сорин.
Рунге, нет причин слепо принимать точку зрения землян. Земляне в основном смотрят на нас негативно, поскольку там упорно воздерживаются от войны и мало что о нас знают. Взрослые не угнетатели. Они разработали все здешние институты, чтобы мы от этой системы только выигрывали – по крайней мере, изначально всё было именно так.
Рунге парировал:
«…чтобы мы от этой системы только выигрывали»? Ты серьезно? Нет, всё устроено так, чтобы в выигрыше оставались они. Они именуют это «идеальным образованием», а на самом деле заинтересованы исключительно в доктринерских компонентах системы и наличии как можно большего числа лоялистов. Даже наше путешествие на Землю было частью системы. Или ты правда думаешь, что это было сделано для нашего блага? Нет! На самом деле мы были всего-навсего заложниками, средством для обеспечения начала переговоров с Землей, чтобы власти сумели получить побольше ресурсов.
Люинь была в шоке. Она не могла понять, каким образом Рунге пришел к таким выводам. Неужели у него имелись какие-то доказательства? Или это была всего лишь догадка? Если его объяснение являлось только верхушкой гигантского айсберга, тогда получалось, что группа «Меркурий» – не просто учащиеся с Марса, а политическая разменная монета, и под подозрение подпадала не только ее собственная командировка на Землю, но и полет всей группы целиком. Всё начинало слишком сильно походить на теорию заговора.
Люинь попросту не знала, что думать. Она озадаченно смотрела на экран. Онемевшими пальцами она открыла последнее письмо.
Оно пришло не от кого-то из членов группы «Меркурий», а с борта звездолета «Марземля».
Дорогая Люинь!
Полностью ли ты восстановилась после перелома? Я сейчас на борту «Марземли», в компании звезд.
Пишу тебе, чтобы задать несколько вопросов – надеюсь, ты не откажешься на них ответить.
Как ты уже, наверное, знаешь, десять лет назад Артур Давоски увез на Землю технологию проекта марсианского центрального архива, переданную ему твоим отцом. Но вот чего ты не знаешь: к сожалению, из-за целого ряда причин коммерческого толка его надежда на создание подобного архива на Земле не осуществилась. Я прилетал на Марс отчасти ради того, чтобы исполнить последнюю волю моего учителя и поспособствовать исполнению его мечты. Будучи создателем кинофильмов, я осознаю важность стабильной, функциональной всеобщей базы данных, хочу дать жизнь наследию моего учителя и обеспечить людей творческих профессий пространством, посвященным искусству, основанному на свободе, без необходимости следовать принципам коммерции. (Как тебе известно, на Земле отсутствие продаж равносильно смерти.)
За последние несколько дней я обнаружил, что на пути к осуществлению моего плана стоит гораздо больше препятствий, чем я ожидал. Помимо трудностей коммерческого порядка есть еще сложные социальные вопросы. Сначала я думал, что речь идет только о творчестве, которое не будет политически ангажированным, но, когда я попытался изложить свое предложение ряду представителей власти, все они ответили отказом, но при этом четких причин не привели. Только потом я догадался, что для властей творчество – не вопрос искусства, а вопрос занятости. Единственное, что не дает представителям власти спокойно спать по ночам, – это безработица, а сетевой рынок, как главная отрасль производства в мире, также является и источником стабильной трудовой занятости. Всякая творческая личность создает вокруг себя большое число трудящихся: агентов, промоутеров, бизнес-менеджеров и так далее. Если такие профессии окажутся невостребованными, если обмен произведениями искусства и любование ими станет таким же простым и доступным, как на Марсе, то сразу возникнет массовая безработица, что приведет к панике в обществе и станет угрожать правлению любого правительства.
Видимо, у меня было слишком мало времени для изучения Марса. Стоит вытянуть одну-единственную ниточку – и пострадает вся социальная ткань. Я не знаю, сколько людей на Марсе заняты творческой деятельностью, а сколько такой деятельностью не заняты, как распределен монотонный труд, насколько он поощряется. Такой труд свойствен большинству профессий на Земле, и я не могу представить, чтобы Марс мог существовать без подобных работ. Если творчество мотивируется славой и почетом, то же движет монотонным трудом? Так что я вынужден обратиться к тебе с вопросами. Ты понимаешь Землю так же хорошо, как я. Ты знаешь, какова власть денег на нашей планете.
Желаю тебе скорейшего выздоровления, мирной и плодотворной жизни на родине.
Спасибо тебе.
Люинь прочитала письмо, всё сильнее волнуясь. Нажав клавишу ответа, она принялась набирать текст.
Дорогой Эко!
Очень приятно было получить весточку от тебя. Спасибо тебе за добрые пожелания. К сожалению, настроение у меня далеко не мирное. Я очень многим недовольна.
На самом деле, я тебе завидую, потому что у тебя по-прежнему имеется план действий. Хотя ты и сталкиваешься с трудностями, ты продолжаешь идти своей дорогой, и у тебя есть силы действовать. А я даже не знаю, в какую сторону идти.
Насчет ответа на твой вопрос – не уверена. Возможно, существует некий стандартный ответ, но я так думаю, что такой вопрос, на самом деле, никто никогда не задавал. Наверное, ты просто не в силах себе представить, как нечто столь фундаментальное можно попросту принять, как само собой разумеющееся. Но опять-таки, если бы я не побывала на Земле, я бы тоже не стала задавать так много вопросов.
На Марсе много разной работы выполняют юноши и девушки: охраняют магазины, перевозят буровые установки. Порой такая работа входит в школьную программу, а в других случаях люди просто работают без оплаты, не задумываясь ни о чем. Ты спрашиваешь, как поощряется такая работа? Что ж – дело в том, что никакое поощрение не требуется. Ученики берутся за такие труды в качестве волонтеров, и желающих больше, чем предложений. На Земле распространено мнение о том, что здесь подростков эксплуатирует правящий режим. А на самом деле для многих школьников работа – это развлечение, им это нравится куда больше, чем сидеть в классе. И поскольку за такую работу никому ничего не платят, никто и не считает, что за это надо платить.
Приведу тебе пример: Творческая Ярмарка.
Люинь остановилась. Она не могла продолжать.
Чуть раньше, когда она только начала печатать ответ, она просто позволяла словам легко течь и передавать ее мысли и чувства. А теперь, глядя на слова на экране, она стала осознавать, как они звучат. Получалось, что она говорит Эко о том, что ее народ бездумно, слепо идет за системой. Такой ответ был критикой и обвинением, близкими к точке зрения Рунге. А она не могла сказать, что доверяет этому мнению.
Просмотрев всю переписку членов группы «Меркурий», Люинь решила, что ее ответ Эко выглядит по-детски. Даже внутри группы «Меркурий» мнения по поводу Творческой Ярмарки сильно различались. Как же она могла утверждать, что на Марсе все слепо следуют за системой?
Овладев собой, она сохранила письмо в черновиках. Нужно было хорошенько поразмыслить, прежде чем отправлять ответ Эко.
Делегация землян отбыла с Марса пару недель назад, а значит, до прибытия на Землю им оставалось лететь еще примерно восемьдесят дней. Люинь мысленно представила себе «Марземлю», уплывающую всё дальше словно бы к настоящему океану. Корабль плыл одиноко и медленно, но его курс был прям и четок. Люинь еще раз перечитала письмо от Эко, и ее тронул спрятанный между строк идеализм. Она видела, что Эко пытается совершить нечто, чего, на его взгляд, его миру недостает, но необходимо. Такая вера была наделена силой, уверенностью и целеустремленностью, и это утешало.
Как сильно это отличалось от ее настроения в течение последних двух недель. Она никуда не продвигалась, но не была счастлива там, где пребывала. Она была недовольна реальностью, но не могла точно определить, чего именно ей недостает. Мир был похож на облако, окутавшее ее, но при этом она не могла ни само это облако разглядеть, ни какие-то неясные проблески, которые загораживал туман. Она плавала по кругу, словно рыбка в аквариуме, выпучив глаза, и никуда не могла деться.
Люинь затосковала по «Марземле». Она представляла себе корабль, плывущий сквозь мрак, подобно капле воды, скользящей по стеклу. Хотя единственными спутницами корабля были недосягаемые звезды, он ни на что не отвлекался, никогда не сбивался с пути. Когда-то Люинь и ее друзья прозвали этот звездолет Хароном, перевозчиком из потустороннего мира, а теперь «Марземля» казалась ей самым живым и веселым местом во Вселенной.
Она ждала возвращения доктора Рейни и очень надеялась, что он ответит на ее вопросы.
После ужина доктор Рейни отправился в клуб. По привычке он ходил туда по средам и воскресеньям. Для него это была редкая возможность поговорить с людьми.
Немногие на Марсе придерживались старинных традиций, а жизнь ученых и представителей творческих профессий не была так уж строго привязана к часам. Тем не менее унаследованная привычка считать время семидневными циклами и особо выделять выходные дни сохранялась. Воскресенье отводили для семьи и друзей, и каждый проводил этот день по-своему. Родители чаще всего устраивали развлечения и угощения для детей, а несемейные люди ходили в разные клубы, занимались спортом, обменивались новостями или просто болтали о чем-то интересном. На Марсе не было бассейнов и полей для гольфа, но хватало площадок для других видов спорта.
По воскресеньям в клубе всегда было полным-полно знакомых лиц, звучали разговоры на какие-то новые темы. Одни хвастались своими достижениями и собирали аудиторию сногсшибательными отчетами. Другие отвечали им насмешливыми комментариями. Третьи жаловались на свою работу. Так что атмосфера не слишком сильно отличалась от какого-нибудь аристократического салона в старинном Париже, битком набитого завсегдатаями чайного домика в старом Пекине или бара в Хоккайдо для тех, кто хотел пропустить пару-тройку рюмочек после работы.