Когда перед ними медленно разъехались в стороны массивные створки ворот аэрокосмического центра, он увидел ряды новеньких истребителей, стоявших, словно шеренга отважных воинов в серебристой броне по стойке «смирно». Серебристые концы крыльев сияли в ярких лучах солнца. Невыразимые радость и надежда охватили Хуана. Для него словно открылся занавес перед началом нового акта драмы под названием «история». Драма была безмолвной, но полной величественного смысла. Хуан точно знал, что ни один космический флот в истории не превзойдет этого. Он уже писал историю.
После инспекции Хуан отправился в центр наблюдения. Теоретически, безопасность города не являлась частью сферы ответственности Системы Полетов. Однако Хуан постоянно настаивал на том, чтобы мастерская, подотчетная Системе Полетов, разработала еще более совершенную систему наблюдения в реальном времени, чем та, которая использовалась в данный момент. Цель была ясна: заложить основы для будущих потребностей флота и разработать технологии, необходимые для шпионажа и контршпионажа.
В центре наблюдения имелось помещение, находясь в котором можно было видеть любой уголок Марс-Сити на экранах – в точности, как в главном городском центре наблюдения. Это происходило не в соответствии с законами и правилами республики, но Хуан, пользуясь своей властью, всегда отстаивал право этого центра на существование.
У него почему-то возникло ощущение, что в городе что-то не так. Хотя инспектирование новых истребителей ничего подозрительного не выявило, Хуан решил заглянуть в центр наблюдения и проверить свои подозрения лично.
В центре работала новейшая электронная система слежения «Рой». Она транслировала на экраны видео в реальном времени со всех концов города. Сначала, глядя на экраны, Хуан ничего особенного не замечал. Горожане трудились на рабочих местах или наслаждались отдыхом и находились там, где им полагалось находиться. Хуан молча просматривал изображения на экранах. Восток, юг, запад, север. Три грузовых судна стартовали с восточной окраины города. Через двенадцатые ворота на юге проходил буровой катер.
Странное чувство привлекло внимание Хуана к двенадцатым воротам. Он попросил увеличить изображение на экране. Каждый день город покидали буровые катера и корабли-разведчики, но в этом корабле было что-то такое, что заставило Хуана забеспокоиться – то ли внешний вид судна, то ли беззвучные переговоры молодых людей на транслируемом видео.
Камера увеличивала изображение, и вскоре уже можно было ясно различить лица переговаривающихся парней и девушек. Хуана порадовало качество передачи изображения электронными «глазами». Он стал присматриваться к молодому человеку, показавшемуся ему знакомым, а в это время на экране возникло лицо Люинь. Она вышла из шахтерского корабля, встала рядом с парнем и, лучисто улыбаясь, о чем-то заговорила с дежурным у ворот.
– Включите звук, – прошептал Хуан.
Оператор кивнул и включил звук.
– Спасибо. Мы это примем к сведению.
Вот и всё, что он услышал. Эхо голоса Люинь всё еще звучало в кабинете наблюдения. Молодые люди взошли на борт корабля. Словно неуклюжий престарелый динозавр, буровой катер медленно двинулся вперед и прошел под поднятым полотном ворот.
Хуан позвонил Гансу по видеосвязи и сообщил об увиденном.
– Она тебе точно ничего такого не говорила?
– Честное слово, понятия не имею, что бы это могло значить, – сказал Ганс.
– Тогда, быть может, мне стоит начать расследование? Или послать команду за ними?
Ганс растерялся. Немного помолчав, он спокойно ответил:
– Пока ничего не предпринимай. Я кое-что проверю и перезвоню тебе.
Лицо Ганса исчезло с экрана. Хуан удивился тому, что консул не пришел в ужас, не разволновался. Сидя за пультом управления видеокамерами, Хуан сдвинул брови. Ярость жгла его сердце. Ему было безразлично, зачем эти юнцы покинули город – причины были не так уж важны. Небезразлично ему было другое: как можно было так легко и просто обойти правила безопасности. Если молодежи удалось покинуть город без официального разрешения, это был знак того, что меры безопасности в Марс-Сити слишком мягкие. Город протекал, как дырявое решето. Ни дисциплины, ни сформированного отношения к безопасности. Хуан стукнул кулаком по пульту управления.
Но выбора у него не было. Он обязан был ждать ответа Ганса. Глядя на клавиши пульта, Хуан гневно размышлял о спокойствии консула.
Для большинства взрослых обитателей Марса этот день был самым обычным и ничем не отличался от сотен других дней в году. Молодежь была охвачена волнением из-за финала Творческой Ярмарки, а взрослые чаще всего были попросту заняты своей работой, и на них ажиотаж финала конкурса никак не влиял.
Радиоантенны, аккуратно установленные по периметру города, работали без устали, словно плетущие свои коконы шелковичные черви. Антенны посылали данные в буферные хранилища. Из хранилищ потоки данных стекались в центр обработки, где преображались в плотные блоки на экранах исследователей. Исследователи трудились изо всех сил, стараясь опережать потоки данных, и непрестанно сами себя подгоняли. В шквале информации прятались важные открытия, и нужно было торопиться, чтобы в этом желобе с пустой породой не упустить алмазы. Новое оборудование, новые приборы, новые методы – всё это возвращало в ушедшую, донаучную эпоху, когда документы и информация превосходили способность человечества их обрабатывать. Марсианские исследователи данных жалели о том, что они не наделены даром интуиции, и еще глубже погружались в свою работу.
Молекулярные линии сборки по всему городу осуществляли свои операции аккуратно и четко. Один за другим электроны протекали по микроканалам, направлявшим их с изумительной точностью. Молекулы танцевали, словно миллионы вальсирующих пар, и непрерывно менялись партнерами. А вот инженеры, сидевшие перед экранами, вовсе не разделяли их радости. Их электронные папки были битком набиты работами по теории управления, инженерному менеджменту, теории молекулярной сборки и так далее. Для того чтобы стать экспертом в любой области, требовались годы преданного делу труда. Инженеры мысленно вздыхали, жаловались, что родились не в том веке, когда почти невозможно было улучшить то, что уже было улучшено. Отчаявшись в своих амбициях, они находили утешение в приготовлении изысканных блюд и в других хобби.
Руководители городской стратегии тоже были заняты по горло и постоянно перерабатывали. Главы девяти систем часто встречались, чтобы обсудить предполагаемое использование воды, доставляемой с Цереры. Наверное, это было самое значительное изменение стратегии в послевоенной истории Марса. С серьезностью, уверенностью и чувством ответственности руководители систем вели свои дебаты в тени истории, с помощью компьютерных симуляций будущего. Вот-вот должен был стартовать новейший мегаинженерный проект, ключевые технологии которого были на грани прорывов. Очень скоро должно было быть принято окончательное решение.
На фермах коровы не интересовались ничем, кроме пережевывания травы. Время от времени они смотрели на солнце над стеклянным куполом и печально качали головой. Карпы в бассейнах с аквакультурой привыкли к новым водным растениям и не пугались, когда мимо проходили люди. Приспособление к переменам – это был ключевой момент жизни. Это понимали даже коровы и карпы.
Этот, самый обычный день, когда инженеры были так сильно заняты, когда молодежь ликовала на Творческой Ярмарке, стал поистине идеальным для побега из города.
Уоррен Сангис был рядовым научным работником в Наземной Системе, и в этот день ему выпало дежурить у ворот, через которые из города чаще всего вылетали и возвращались обратно буровые катера. Уоррен не был ни талантлив, ни амбициозен. Он старался делать самый минимум того, что требовалось, чтобы его не выгнали с работы. У него не возникало никакого любопытства к чему-то большему.
И все же для Уоррена этот день не был совсем обычным. Марта, женщина, с которой он вместе работал, впервые согласилась пойти с ним на свидание, и пока он еще не знал, что получит наказание за халатность. Нажимая на кнопку открытия ворот и целой серии воздушных шлюзов, Уоррен понятия не имел, к чему приведет это безобидное с виду действие. Он просто думал о Марте, находившейся в пультовой комнате вместе с ним, и не обращал внимания на всё постороннее.
Старый буровой катер медленно плыл над желтым песком. Воздух внутри катера был пропитан ароматами деликатесов.
Этот корабль, давно устаревший, должны были скоро списать в утиль. Грязно-желтый корпус судна походил на движущуюся дюну. В первые годы после войны этот корабль и такие же, как он, были крайне важны для стараний марсиан в области строительства. Большая порция металлов была добыта мощными клешнями таких кораблей. В те времена шахтерскому кораблю приходилось оставаться за пределами города по несколько дней подряд, поэтому его корпус был толстым, как стены крепости. Внутри имелись помещения для сна и для приготовления пищи. Хотя оборудование было старым, несовременным, всё необходимое здесь имелось.
Переборки внутри корабля были убраны, и получилось единое пространство, в котором нынешняя команда устроила пиршественный зал. Стальные стеллажи для разного оборудования были отсоединены от стен и уложены на пол. Поверх стеллажей уложили переборки из спальных отсеков – и эти конструкции стали двумя большими столами, которые затем сдвинули. Атласная скатерть с длинной бахромой не так давно служила занавесом во время Всемирной Выставки в павильоне Земли, но земляне оставили ее в Экспоцентре.
Большущий стол был уставлен блюдами и тарелками с едой. Посуда была разномастная – каждый прихватил ее из дома, и получилось нечто вроде яркой мозаики. Те, кто не принес тарелки, взяли с собой столовые приборы, стаканы, бокалы, приправы и так далее. Рунге похитил специальное разрешение для интерна на выезд из города, и, согласно плану, разрешение молодые люди собирались вернуть на место до того, как это кто-либо заметит.