Зал на несколько мгновений замер от шокирующего известия, но Ганс этого словно бы не заметил.
– Я опишу некоторые аспекты представлений о городе с моей стороны этих дебатов, но, кроме того, представлю и некоторые возражения относительно плана переселения. Сравнив два плана, мы, Землекопы, полагаем, что человечество пока что не достигло уровня развития техники, потребного для жизни под открытым небом, за пределами замкнутой среды обитания.
В случае продолжения осуществления плана Землекопов городское планирование не будет ограничиваться только повторением существующей модели. Мы надеемся расширить нашу основу развитых технологий и разработать многочисленную серию новых моделей и форм. При наличии воды с Цереры и реки, которая будет создана и управляема, мы сможем построить цепочку городов вдоль берегов реки и не будем в дальнейшем скованы рамками одного-единственного города.
В этих новых городах мы сумеем экспериментировать с самыми разными моделями. И хотя эти города по-прежнему будут основаны на применении стеклянных оболочек, мы сможем разработать различные варианты жилья – в том числе и проживание под открытым небом. В будущем строительство жилищ не будет управляться одной-единственной мастерской и одной властной структурой. Мы сделаем технологии строительства открытыми, что позволит большему числу талантливых исследовательских групп развивать новые методики и получать финансовую поддержку. Каждый из новых городов будет иметь собственный независимый городской совет, который будет решать, куда лучше направить ресурсы и как лучше обеспечить нормальное, бесперебойное функционирование города. Перемещение между городами будет осуществляться посредством экранопланов – этой техникой мы пользуемся уже много лет, она абсолютно надежна. Город станет базовой структурной единицей будущего Марса. Вдоль течения покрытой стеклянной оболочкой реки возникнет цепь процветающих городов, и каждый станет в чем-то особенным.
Что еще важнее, в этих крытых городах, разбросанных по равнине, мы сумеем проводить гораздо больше научных экспериментов по постепенной адаптации организма человека к наружной среде, чтобы заложить прочную основу для того прекрасного дня, когда мы сможем выйти из-под стеклянного купола. Жилища с низким давлением, жилища с низким содержанием кислорода в воздухе для дыхания, жилища с высоким уровнем радиации – всё это можно будет моделировать и испытывать в лабораториях на протяжении многих лет до тех пор, пока наши тела или тела наших потомков не станут сильно отличаться от наших теперешних тел. Я говорю о том, что когда-то станет возможно выйти из замкнутой среды под открытое небо Марса. Эволюция – долгий и непредсказуемый процесс. Сегодняшнее человечество станет другим, но не сразу.
Рейни слушал речь Ганса и вспомнил их разговор накануне вечером.
Ганс пришел в Хранилище Досье за какими-то справочными материалами, а потом зашел в кабинет Рейни, чтобы попить с ним чая. Рейни показалось, что Ганс чем-то обеспокоен.
– Рейни, я мало что знаю о насекомых, но я слышал, что насекомые не могут вырастать слишком большими. Это верно?
Сидя напротив Рейни, Ганс говорил негромко и медленно, и его голос был похож на спокойную реку. Рейни заметил, что Ганс начал стариться. Его лицо всегда казалось ему суровым, угловатым, вытесанным из камня, и почти тридцать лет Ганс не менялся. Но за последние несколько дней он быстро состарился. За спиной Ганса качался маятник часов, отмечавших ход времени.
– Это верно, – ответил Рейни. – Насекомые дышат не легкими, а всем телом, и, если они будут вырастать слишком большими, они задохнутся. Кроме того, у насекомых скелет внешний, а внешний скелет не способен поддерживать слишком массивное тело.
– И что же случилось бы, если бы телу насекомого пришлось вырасти сверх обычных размеров?
– Оно бы лопнуло, – ответил Рейни.
– Точно?
– Точно.
Рейни часто доводилось видеть рисунки животных, изображенных намного крупнее или, наоборот, мельче, чем в реальной жизни. Те, кто делал такие рисунки, видимо, полагали, что реальные размеры животных просто случайны. Но Рейни знал, что это не так. Эволюция ограничила размеры тела животных в точности так же, как физические аспекты музыки ограничивают размеры скрипки. И дело было не в том, что невозможно было уклониться от тех размеров, которые присутствовали в жизни – просто-напросто увеличение или уменьшение размеров тела животного привело бы к менее оптимальным результатам. Птица избирала место для постройки гнезда, после чего гнездо избирало следующее поколение птиц. В какой-то момент процессы выбора и избираемости достигали равновесия. Этот факт зачастую игнорировали люди: окончание эволюции не было какой-то конечной точкой, оно являлось компромиссом, уравновешивающим все противоборствующие давления.
Ганс прижал кончики пальцев к чашке, подумал и кивнул. Кто-нибудь, кто не был знаком с его привычками, решил бы, что он не услышал того, что ему было сказано. Рейни подлил ему чая. Они еще какое-то время сидели и разговаривали. Время от времени светло-зеленую штору у них за спиной шевелили порывы воздуха.
– Как ты думаешь, – спросил Ганс, – что главное для перемен?
– Двигаться медленно, – ответил Рейни.
Он понимал, что тревожит Ганса, хотя тот ничего не спрашивал об этом и сам ничего не говорил. Они говорили притчами, загадывали друг другу загадки судьбы.
Ганс, который сейчас стоял на подиуме, был намного эмоциональнее, чем вчера. Он не задавал спокойных вопросов о судьбе, он дополнял свои аргументы бурными эмоциями. Даже в голосе его появился оттенок мольбы – а обычно он просто очень сдержанно говорил о чем бы то ни было. Возможно, он относился к этой речи, как к финальному монологу перед тем, как опустится занавес его сорокалетней политической карьеры. В эту речь он вложил всего себя, и через трещинки в его обычной броне пробились чувства.
Гансу предстоял трудный выбор. Он оказывал поддержку плану Землекопов не только из-за стеклянных домов Галимана, но и потому, что не доверял слепому рывку к новой среде обитания. Когда он был моложе, отец часто предупреждал его: «Отчаянные порывы храбрости порой – чистое безумие».
Он все еще помнил голод и холод своей юности. То были первые годы войны, когда повстанцам пришлось платить тяжелую цену за свое свободолюбие. На Марс перестали поступать припасы с Земли, а возможности заставить скудную марсианскую почву зеленеть и плодоносить ни у кого пока не было. Дерзким инсургентам грозило вымирание, и они выжили только благодаря несгибаемому духу и одерживаемым время от времени удачным победам.
Уход из кратера в стеклянные дома стал поворотным пунктом. Потом они смогли сажать растения и выращивать их в замкнутой, защищенной среде, иметь воздух и тепло, спасаться от смерти. Первые послевоенные годы оказались почти такими же трудными, как годы войны. Марсиане прогнали не только врагов – они лишили себя источника товаров, необходимых для жизни, транспортных кораблей с Земли. Запасов продовольствия ждать было неоткуда: всё нужно было вырастить в пустыне, а задача эта была почти невыполнима. Прошли годы, прежде чем удалось наладить мирные отношения с Землей и снова начать торговлю. Пережив всё это, все эти годы смертей и горьких воспоминаний, Ганс инстинктивно противился поспешному переселению. Он не мог поверить в такой шаг. Слишком многого недоставало, чтобы поверить, что хватит одной лишь только силы воли.
– Позвольте мне задать последний вопрос нашим друзьям, Скалолазам. – Ганс посмотрел в упор на Хуана, сидевшего в зале. – Вы согласны с тем, что люди пока остаются достаточно хрупкими существами, и поэтому через десятки лет испытаний в лабораторной среде наши шансы на выживание под открытым небом станут гораздо выше?
Хуан встал и очень серьезно посмотрел на Ганса.
– Если мы пойдем этим путем, в какой-то момент в будущем у нас не будет и того запаса воды, который мы имеем сейчас. – Голос Хуана звучал твердо и решительно. – Если мы приведем воду с Цереры в древнее речное ложе, в дальнейшем станет невозможно собрать ее целиком и перевезти в кратер. Сохранять большой запас воды и карман воздуха на открытой равнине намного сложнее, чем внутри кратера, а еще один объект с большим запасом воды нам потом не получить. Если мы упустим этот шанс, мы никогда не сумеем создать на Марсе по-настоящему открытую среду обитания.
Ганс сдаваться не собирался.
– Тогда позволь мне спросить: где вы собираетесь раздобыть все необходимые материалы для осуществления вашего плана?
– Мы добудем их с помощью бурения. Наши возможности добычи и переработки полезных ископаемых за последние годы сильно выросли. Кроме того, кое-что мы сможем добыть на астероидах.
– Но ты не хуже меня знаешь, что путем горных разработок всего, что нам нужно, мы добыть не сумеем.
– Большую часть – сумеем.
– Нет. – Ганс убежденно и немного раздраженно покачал головой. – И тебе это известно. Для поддержания давления воздуха нам необходим азот. Разве мы сможем добыть весь потребный азот путем бурения горных пород? Для постройки пещерных жилищ по вашему плану нам потребуются легкие металлы, которые на Марсе получить невозможно. Алюминий, магний, натрий, калий – все они очень редки здесь, а ваши строительные конструкции требуют легкости и гибкости. Наш нынешний город выстроен из стекла – это единственный материал, который мы имеем в неограниченном объеме, а вы призываете от этого материала избавиться. Кроме того, вы предлагаете проложить большое количество подземных кабелей. А где вы возьмете необходимые изоляционные материалы? Различные пластмассы, резина, органические материалы – всё это вам понадобится, но где вы это возьмете? Немного резины у нас есть, и какое-то количество мы можем приобрести на Земле, но для осуществления мегаинженерного проекта по обустройству кратера потребуется гораздо больше всего вышеперечисленного, чем можно добыть всеми этими путями.