Затем поднятые руки Тау соединились с резким хлопком и люди от удивления затаили дыхание. Там, где был огромный слон, не было ничего, кроме скал, освещенных солнцем. Когда Тау повернулся, чтобы посмотреть на кошку–собаку, этого существа тоже больше не существовало. Оно теперь было не животным, а человеком — маленьким, скачущим человеком, изо рта которого вырывалось рычание. Его сопровождающие отскочили, оставив космонавта и колдуна наедине друг с другом.
— Магия Ламбрило велика, — спокойно сказал Тау. — Я приветствую Ламбрило с Хатки, — и его рука с открытой ладонью воспроизвела приветствие мира.
Рычание колдуна смолкло, как у человека, взявшего свои чувства под контроль. Он стоял голый, но в нем чувствовалось внутреннее достоинство, 8 котором были сила и гордость, перед которыми даже главный лесничий, Физически куда более впечатляющий, стушевался.
— Ты, чужеземец, тоже владеешь магией? — спросил колдун. — Где гуляет эта твоя длиннозубая тень?
— Там, где когда‑то жили люди Хатки, Ламбрило! Там, где люди твоей крови очень–очень давно охотились на тех, чья тень была создана мною, и делали их своей добычей.
— Так что она может? Предъявить нам долг крови, чужестранец?
— Так говоришь ты, а не я. Ты показал нам одного чудовище, я ползал другое. Кто может сказать, которое из них сильнее, когда спор идет о тенях?
Бесшумно ступая голыми ногами по террасе, Ламбрило продвинулся вперед. Теперь он был от врача на расстоянии вытянутой руки.
— Ты вызвал меня на состязание, — сказал колдун.
Дэйн удивился, так как было непонятно, вопрос это или утверждение.
— Почему я должен тебя вызывать, Ламбрило? У каждой расы своя магия и я пришел не для сражения. — И глаза Тау встретились с глазами хатканца.
— Ты вызвал меня. — Ламбрило повернулся, но затем посмотрел назад через плечо. — Сила, которой ты владеешь, может стать сломанной палкой, чужестранец. Вспомни мои слова, когда тени станут вещественными, а вещество — похожим на одну из теней!
Глава 3
— Вы действительно сильный человек?
Отвечая на эти слова Азаки, Тау покачал головой.
— Не в такой степени, сэр. Ваш Ламбрило сильный колдун, хотя я и остановил его. И вы видели результаты.
— Не отрицаю. То, что мы видели, не ходило по этому миру. Тау подтянул лямку заплечного вещмешка на плече.
— Сэр, когда‑то люди вашей расы, от которых произошли вы, охотились на слонов, брали их бивни для своих сокровищ, ели его мясо, но они также погибали под ударами его ног, когда им не везло или когда они были неосторожны. Это внутри вас и память об этом может снова проснуться. И тогда вы видите его, когда он был вожаком стада и не боялся ничего, кроме копий и хитрости маленьких слабых людей. Ламбрило просто пробуждает ваши умы и вы видите то, что он хочет, чтобы вы видели.
— Как он это делает? — резко спросил Азаки. — То, из‑за чего мы видим не Ламбрило, а льва, — это магия?
— Он сопровождает свои заклинании звуками барабанов, танцами и, как я предполагаю, таким образом его разум навязывает нам свою волю. Но создав у вас нужную ему иллюзию, он не может удержать ее, если из древней родовой памяти поднимается другая иллюзия. Я просто использовал методы Ламбрило, чтобы показать вам картину того, что когда‑то хорошо знали ваши предки.
— И сделав так, вы нажили себе врага, — сказал Азаки, стоя перед полкой с очень современным оружием. Наконец он сделал свой выбор и взял серебряную трубку со стволом, закругляющимся к плечу, чем обеспечивалось плотное прилегание. — Ламбрило этого не забудет.
— Да, — Тау коротко усмехнулся, — но я просто сделал то, что вы желали, разве не так, сэр? Я сфокусировал на себе его враждебность, враждебность опасного человека, и теперь вы надеетесь, что я буду вынужден в целях самозащиты убрать его с вашей дороги.
Хатканец медленно повернулся, держа оружие поперек плеча.
— Я не отрицаю этого, космонавт.
— Тогда дело здесь на самом деле серьезное…
— Оно настолько серьезно, — прервал его Азаки, обращаясь не только к Тау, но и к другим инопланетникам, — что то, что происходит сейчас, может означать конец той Хатки, которую я знаю. Ламбрило является наиболее опасной фигурой из всех тех, с которыми я сталкивался здесь в своей охотничьей жизни. Или мы вырвем его клыки, или все, над чем я здесь трудился, будет смято. Чтобы предотвратить это, я готов воспользоваться любым оружием.
— И теперь я — ваше оружие, и вы надеетесь, что я буду столь же полезен, как и игольчатое ружье, которое вы держите. — Тау снова засмеялся, но смех его был невеселым. — Будем надеяться, что я докажу свою эффективность.
Джелико выдвинулся из тени. Весь этот разговор происходил сразу после рассвета и сумрак исчезающей ночи все еще держался в углах арсенала. Он направился прямо к оружейным полкам и выбрал для себя короткоствольный бластер. Только когда его приклад оказался зажат в его руке, капитан посмотрел на Азаки.
— Мы приехали погостить, Азаки. Мы ели хлеб и соль под этой крышей.
— Они из моего тела и из моей крови, — мрачно ответил хатканец. — Если понадобится, я спущусь в темноту Сабры перед вами, если силы смерти против вас. Я буду впереди между вами и тьмой, капитан. Но также помните — то, что я теперь делаю, для меня важнее жизни любого человека. Ламбрило и стоящие за ним должны быть уничтожены. И в моем приглашении не было обмана.
Они стояли лицом к лицу, равные по росту, по авторитету своих личностей и по тому неопределенному, что делало их обоих хозяевами в своих столь различных мирах. Затем рука Джелико опустилась и кончик его пальца скользнул по рукоятке ножа.
— Обмана не было, — уступил он. — Я знал, что необходимость в нас велика, когда вы пришли на “Королеву”.
Так как капитан и Тау нашли, казалось, ситуацию приемлемой, Дэйн приготовился следовать за ними, хотя ее совершенно не понимал. И с этой минуты для них не оставалось выбора, кроме посещения Зобору.
Азаки, один из его охотников–пилотов и трое с “Королевы” прошли к флиттеру и, поднявшись на нем над краем гор, находившимся за укрепленным двориком, помчались на север. На востоке поднималось солнце, подобно пылающему шару. Внизу была голая местность — скалы, вершины и розовые тени, укрывающие расщелины. Но все это быстро оказалось позади и они очутились над морем зелени, в которой можно было различить множество оттенков зеленого с желтым, синим и даже красные цветом, врезавшимся в общий зеленый ковер вершин деревьев. Другая цепь возвышенностей и за ней открытая земля, болотистые низины с высокой травой, уже выжженной до желтизны палящим солнцем… Тут была река — буйный, извивающийся Поток, временами поворачивающий почти в обратную сторону. Попадалось Много разломов земли, созданных доисторическими вулканическими силами. Азаки указал на восток на черную заплату, расширявшуюся в обширный клин.
— Болото Мигра. Оно еще не исследовано.
— Вы же можете скартографировать его с воздуха… — начал Тау.
Главный лесничий нахмурился.
— При такой попытке было потеряно четыре флиттера. Пересекают гребень этой последней горы на востоке и сообщения перестают приходить. Тут какой‑то вид воздействия, которого мы еще не понимаем. Мигра является местом смерти. Позднее мы сможем путешествовать вдоль ее края и тогда вы сами увидите. А теперь…
Он заговорил с пилотом флиттера на своем языке и тот направил машину вверх под таким углом, как будто они хотели подняться на самую высочайшую вершину, которую они видели в этой горной стране. И наконец перед ними появилась обширная травянистая местность с пятнами небольших лесных массивов.
— Зобору? — одобрительно кивнул Джелико.
— Зобору, — подтвердил Азаки. — Мы движемся к северному концу заповедника, я хочу показать вам гнездо фасталов. Сейчас у них сезон высиживания, и это зрелище, которое надолго запоминается. Но сначала мы отправимся на восток — я должен попутно проверить два лесничества.
После посещения второго лесничества флиттер полетел еще дальше на восток, снова поднимаясь над цепью возвышенностей. Решено было осмотреть одно из вновь открытых чудес — кратерное озеро, о котором сообщили работники второго лесничества. Подлетев к озеру, флиттер спланировал вниз поперек зеркала воды, у которой был глубокий изумрудный оттенок. Вода заполняла кратер от одной скалистой стены до другой, не оставляя места для пляжа у подножья отвесных утесов. Когда машина начала подниматься, чтобы они смогли яснее осмотреть противоположную стену, Дэйн насторожился.
Одной из его обязанностей на “Королеве” было пилотирование флиттера при путешествиях на планетах и, хотя этим утром они были пассажирами и летели с хатканским пилотом, он все же подсознательно следил за каждым изменением в управлении. И теперь он почувствовал, что медленная реакция флиттера на сигнал к подъему требует корректив со стороны пилота и инстинктивно протянул руку для регулирования рычага мощности. Они поднялись немного выше опасной скалистой стены, но машина реагировала неважно. Дэйну не надо было следить за быстро двигающимися руками пилота, чтобы понять, что они в опасности. И его легкое беспокойство перешло в нечто другое, когда нос машины снова наклонился вниз. Капитан Джелико беспокойно пошевелился, и Дэйн понял, что тот тоже встревожен.
Пилот перевел регулятор мощности на приборной доске в верхнее положение, но флиттер на это не реагировал. Он продолжал снижаться, как будто нос флиттера был перегружен или притягивался, словно магнитом, скалами внизу. Отчаянные попытки пилота приостановить падение не давали результата. Они приближались к земле и все, что пилот мог сделать, это на время оттянуть неизбежный удар. Хатканец, чтобы избежать падения на скалы, лежащие внизу, повернул машину к северу. Здесь подножие горы охватывал длинный рукав Мифы. В то время, как пилот продолжал бороться с силой, тащившей их вниз, главный лесничий говорил что‑то в микрофон передатчика. Маленькая машина теперь была уже ниже края вулканической вершины, являвшейся вместилищем озера, и гора лежала между ним