— Вот-вот! — с воодушевлением воскликнул его собеседник. — Именно!
Пристроившиеся рядом на мешках девчонки оживлённо болтали; раз или два до ушей Руала долетело громко сказанное слово «оборотень». Он прислушался.
— Десять человек уже загрыз…
— Да пусть меня мёдом мажут, а я одна через поле не пойду!
— И я не пойду…
Свен заметил, что Руал слушает беседу девчонок, усмехнулся:
— Это они о чём?
— Об оборотне, — сказал Ильмарранен. — Вроде у них тут все оборотня боятся.
Свен пожал плечами, всем своим видом выражая недоумение по поводу столь незначительных и странных проблем:
— Они, видите ли, боятся оборотня… Им плевать на жару, на пыль, на солнце, у них по одному дереву на посёлок и по одному колодцу на деревню, да и тот сухой… Оборотень!
И Свен извлёк из-за пазухи флягу. Ильмарранен инстинктивно сглотнул.
— Пейте, Руал, — радушно предложил Свен, протягивая воду собеседнику.
Ильмарранен попытался отказаться, но Свен вложил флягу прямо в протестующе поднятую руку. Руал не устоял и прижался губами к горлышку. Острое наслаждение от прохладной свежей жидкости, струящейся по горлу, на несколько мгновений парализовало его, притупило мысли и подчинило волю. Заворожённый счастьем утоления жажды, он чуть не выпил всё до дна.
— Светлое небо, — пробормотал он, возвращая флягу. — Я, кажется, оставил слишком мало…
Свен не рассердился и не огорчился:
— Ничего… Мне хватит.
И он приложил флягу к губам.
Пронзительный женский визг, донёсшийся от противоположной стороны сарайчика, заставил его поперхнуться. Девчонки, пристроившиеся рядом на мешках, вскочили, будто ужаленные. Шум базара на мгновение притих, чтобы через секунду разразиться тревогой и недоумением.
— Тьфу на тебя… — сказали из-под соседней телеги. — Что за чума так орёт?
Визг сменился возбуждёнными, перепуганными причитаниями:
— В сарае, в сарае! Сзади хотел на меня кинуться!
Люди вытягивали шеи, кое-кто бросал торговлю и трусил к месту происшествия, бормоча заинтригованно:
— А чтоб тебе… Тьфу на тебя…
Свен откашлялся, наконец. Предположил недовольно:
— Кошелёк у неё срезали, конечно.
С противоположной стороны сарайчика собиралась толпа:
— Да чего? Кто?
— Обороте-ень! — с новой силой завопила женщина.
Свен подскочил и издал странный сдавленный звук, нечто вроде «Агм». Фляга дрогнула в его руке, и Руал мимоходом подумал, что коммерсант, похоже, трусоват.
Присоседившихся девчонок будто ветром сдуло. Из-под рядом стоящей телеги выскочил взъерошенный парень, заметался, сбивая любопытных с ног. Вокруг сарая завертелся людской водоворот — кто-то бежал прочь, кто-то лез поближе. Руал и его собеседник неожиданно оказались в центре событий.
— С ума посходили, — убеждённо кивнул Свен. — Давайте посмотрим, Руал?
Такое предложение не вязалось с его предполагаемой трусостью.
Сквозь непрекращающиеся причитания женщины теперь пробивались другие голоса:
— Да кто видел, кто?
— В сарае…
— Попался, наконец!
— Отойди! А ну, отойдите все!
Потом в людской галдёж добавились заливистые голоса многочисленных псов — возможно, тех самых, встреченных Ильмарраненом у мясных рядов.
— Ну же, Руал! — Свен был возбуждён и, кажется, весел. — Пойдёмте посмотрим, как у местных жителей принято поступать с оборотнями!
Ильмарранен, не отвечая, приник к дощатой стенке сарая, заглядывая в круглое и довольно большое отверстие, оставшееся на месте сучка.
Внутри, в полумраке, к которому не сразу привык глаз, среди беспорядочно набросанных бочонков, кулей и деревянных ящиков бесформенной грудой дрожало забившееся в угол огромное, серое существо — Руал видел в пятне пыльного света только переднюю лапу и прижатое рваное ухо.
— Небо… пробормотал Ильмарранен, отшатываясь. — Мой пёс.
А события тем временем развивались своим чередом. С той стороны сарая держали совет:
— Подпалить — и всё…
— Дурной — подпалить! Там у меня товару на два дня торговли…
— Вспомнишь свой товар, когда эта тварь на тебя кинется!
— Давайте, люди, собирайте солому.
— Вообще-то осиновый кол полагается…
— А кто в сарай пойдёт, а? Солому собирай!
— На соседей перекинется! Всё сгорит до пня…
— Отведите телеги! Заберите детей!
Вслед за Свеном Руал обогнул дощатое строеньице и протолкнулся к совещающимся. Женщина, поднявшая крик, взахлёб рассказывала любопытным:
— Волчище, ох и волчище! Шерсть дыбом… Как глянет — а взгляд человеческий, чуть не говорит… Я так и обомлела, а он — в сарай…
Кто-то засомневался:
— А ты не путаешь? Может, привиделось чего?
— Как же, привиделось! — взвилась женщина. — Я морду его запомнила, он в человеческом обличье тут шнырял… А волком стал — клычищи до земли, и ухмыляется!
Кто-то подтвердил:
— Если ухмыляется, то точно он…
Недоверчивый не сдавался:
— Заглянуть бы, посмотреть…
— Только попробуй! Дверь, вишь, завалили и правильно сделали. А то обернётся снова человеком и сбежит.
Любопытные опасливо ахали, в то время как у приваленной мешками двери распоряжался крепкий, серьёзный мужчина в холщовом переднике:
— Соломой обложим вокруг… Стражу поставим, чтоб не вырвался. Дело серьёзное, что нам твой товар! — прикрикнул он на хозяина сарайчика, пожилого робкого торговца, который ломал руки и чуть не плакал:
— Так на других же огонь перекинется, подумайте, люди! Это нельзя, это разорение!
Свен дёрнул Руала за рукав:
— Ох и решительный народ… Как думаете, подожгут-таки?
— Кого? — спросил Руал глухо.
Свен заморгал узкими зелёными глазами:
— Оборотня… Кого же ещё?
Кто-то уже мостил солому вокруг сарая. «Волчище, волчище!» — стрекотала женщина, с которой всё началось. Причитал хозяин обречённого товара. Шептались любопытные.
Руал повернулся и стал выбираться из толпы. Ему хотелось уйти — прочь, вон, куда глаза глядят, только бы не видеть и не слышать ещё одной публичной расправы.
Люди галдели, шушукались, кто-то отважился глянуть в щёлку и отскочил с криком: «Волк!». Руал ускорил шаг.
Из сарая вдруг донёсся отчаянный вой — такой, от которого кровь стынет в жилах. Толпа отпрянула, кто-то сказал злорадно:
— Подпалят тебя, так повоешь!
Руал остановился. Нет, подумал он. Только не вмешиваться. С меня хватит.
Вой возобновился с новой силой, тоскливый, безнадёжный, предсмертный. Толпа улюлюкала. Ильмарранен, не осознавая, что делает, двинулся назад, расталкивая и распихивая, спотыкаясь и наступая на ноги. Нет, не вмешиваться ни за что. Пусть делают, что хотят.
Охапки золотой соломы придавали сарайчику опрятный, праздничный вид. Люди бросали ещё и ещё. Вой стих.
Руал сделал последнее усилие и протиснулся вперёд, оказавшись прямо перед человеком в холщовом переднике. Тот удивлённо на него воззрился. Ильмарранен обернулся к толпе.
Мужчины, женщины, подростки, настороженные, перепуганные, раздражённые… Ничем не пронять. Ничему не поверят. Побьют, а сарай подожгут-таки. Светлое небо, зачем мне это всё? Давно меня били?
— Поджигайте, дураки, — сказал Ильмарранен громко и снисходительно. — Давайте, сожгите свой товар, свои телеги, свои палатки. Думаете, оборотень вам простит? Да он явится к вам ночью, и утром вас найдут в постели остывшими, но с поджаренными пятками!
— Что ты несёшь! — раздражённо спросил обладатель передника.
— Я несу?! — обернулся к нему Руал. — Да ты про оборотней что-нибудь знаешь? Ты знаешь, что такое разъярённый, убитый не по правилам оборотень? Ты хоть одно заклинание в жизни слышал?
Ильмарранен говорил убеждённо, страстно, значительно. Толпа вокруг сомкнулась плотнее, загалдела громче, возбужденнее:
— Заклинание, говорит.
— На оборотня заклинание.
— А ведь верно…
— Да поджигай, не слушай…
Хозяин сарая подскочил к Руалу, схватил его за рукав:
— И я говорю, не надо жечь… И я то же говорю!
— Цел останется товар твой, — сказал Руал небрежно. — И вас, дураки, я спасу от кошмарной мести этой твари…
— Пошёл вон, самозванец, — сказал человек в холщовом переднике, но как-то неубедительно, вяло сказал. Руал вскинул руки, призывая к вниманию:
— Сейчас. Я. На ваших глазах. Изгоню оборотня туда, откуда он пришёл, в бездну! Оболочка его есть собака. Вы увидите своими глазами!
— Браво! — раздалось из толпы. К Руалу выскочил взъерошенный Свен:
— Слушайте его, люди! Он может! Он уже изгонял оборотня, он воскрешал мёртвых, он говорил с ветром и травой! Слушайте чародея!
Что-то внутри Руала болезненно сжалось, но он не подал виду, снова воздел руки:
— Молчите! Замолчите на две минуты!
Стало относительно тихо. Руал повернулся лицом к сараю. Ему показалось, что он уже когда-то делал это. «Слушайте чародея»… Руала охватил страх перед неудачей. Он закусил губу, пытаясь не вспоминать лицо Барта, юноши с хутора. Герцог… Разбойники… Зачем он начинает всё сначала, зачем он не может просто тихонько помалкивать, как все? Глупая, смертельно опасная игра.
За его спиной заволновалась толпа. Отступать было некуда.
— Изыди! — воскликнул он зычно.
Мгновенно восстановилась тишина. Руал набрал в грудь воздуха:
— Изгоняю тебя… В болото, в туман, в бездну бездонную, в бездну, слепящую тьмой… Не тронь человеческого тела, ни костей, ни крови, ни мяса, ни сердца, ни жил, ни печени… Заклинаю, изгоняю, в бездне замыкаю!
У него сорвался голос. Зато вдруг завыли окрестные, примолкшие до этого псы. Завыли на одной жуткой ноте и бросились наутёк. В толпе случилась паника, кто-то торопился сбежать, расталкивая других. Что это, подумал Руал. Рядом возвысил голос Свен:
— Откройте вход! Оттащите мешки, живо!
И, так как охотников не нашлось, взялся за дело сам.
Ильмарранен безучастно смотрел, как он ворочает мешки, надрываясь, оттаскивает их от входа. Потом Руал оттолкнул ногой последний преграждающий путь мешок, открыл низкую скрипучую дверь и шагнул в темноту.