– Там огни! По-моему, там огни. Взгляните туда, капитан!
– Костры туземцев на соседнем острове, – объяснил его видение Гунн.
– Разумное объяснение, боцман. Однако соседний остров отсюда не виден, – задумчиво возразил капитан, становясь рядом с Греем и наводя подзорную трубу в том направлении, в котором указывал штурман. Оказалось, что огни видел только Констанций, у капитана и остальных зрение оказалось послабее. – К тому же его северная оконечность, горная вершина которой иногда, в ясную погоду, просматривается с вершины над Бухтой Отшельника, находится значительно южнее, и с этого места открываться не должна. Его береговая линия уходит на юго-восток.
– Тогда что мы гадаем, барон фон Рольф? – молвил Внебрачный Лорд. – Если там действительно что-то светится, значит, мы видим или огни корабля, или отблески ада. И хотелось бы, чтобы ада. Корабль нам ни к чему.
– Но мы – на безлюдном острове, и пока без корабля, – заметил Грей. – Ибо еще не известно, способен ли «Адмирал Дрейк» выйти в открытый океан.
– Так вот, сынок, до тех пор, пока ты не уверен, что твой собственный корабль не способен пересечь океан от Нового Амстердама[11] до Йорка[12], радоваться любому появившемуся вблизи кораблю – все равно, что радоваться припасенному для тебя савану.
– Пока что ясно только, что этот корабль дрейфует у острова, – молвил капитан, не отрываясь от трубы. – И, очевидно, часть команды высадилась на сушу в поисках воды и провианта.
– Или в поисках нас, ржавый якорь им под виселицу, – мрачно проворчал Гунн. – Завтра они разберутся, что к чему, и появятся здесь. А наткнувшись на останки «Нормандца», уже не остановятся и пойдут рыскать по острову. Жаль, что нас маловато. Можно было бы подойти за полночь к кораблю и тихонько взять его на абордаж.
– Если им известно, что на «Нормандце» были сокровища, то стычки с ними не миновать, – согласился Рольф.
Еще несколько минут понаблюдав за далеким, затерянным в океане огоньком, капитан и Грей утвердились в мысли, что корабль действительно стоит на якоре, и вновь направили плот в Бухту Отшельника. Уже в проливе они ощутили резкое дуновение ветра, похожее на воздушную волну от взрыва ядра, только очень мощного.
– Как бы не налетел штормовой ветер, сэр, – первым ощутил тревогу Грей.
– Здесь, в проливе, он всегда свежее, нежели в заливе и даже в открытом океане. Обычный сквозняк.
– Но это не похоже на обычный сквозняк, сэр, – упрямо возразил Грей, пронаблюдав, как второй порыв ветра с такой силой рванул парус, что едва не сорвал его вместе с наспех закрепленной мачтой.
– На «Адмирале Дрейке» мы его вряд ли ощутим: корабль стоит так, словно мы пристроили его за мощной крепостной стеной.
– Вопрос в другом: как его ощутят наши моряки на «Нормандце»?
Капитан молча осмотрел чернеющие по обе стороны пролива мрачные скалы, прошелся взглядом по багровеющей луне и нехотя признал:
– На «Нормандце» парням придется потуже, это верно, Грей. Но ведь мы с вами ничем не сможем помочь им. По крайней мере, до тех пор, пока не примем их на плот. А для этого сначала нужно вернуться к останкам парусника. И потом, ветер с севера – значит, «Нормандец» будет прикрыт гористым островом.
Как только плот миновал скалистые ворота и вошел в бухту, Грей сразу понял, почему этот клочок суши называют Островом Привидений. Совершенно очевидно, что название возникло здесь. Такой же лунной ночью, как эта. Причудливые вершины скал отражались в освещенном луной зеркале бухты, рождая отчетливые и столь же причудливые видения.
Сама бухта была небольшой, однако уходившие от нее в пространство между скалами фьорды, казалось, уводили еще далеко-далеко, в сердцевину острова, представая перед мореплавателями во всей своей таинственности и неприступности.
Зато громадина трехмачтового корабля способна была развеять все миражи и страхи. «Адмирал Дрейк» восставал огромной неприступной крепостью. Две орудийные и третья, «матросская», палубы, а также небольшая верхняя палуба с высокими носовыми и кормовыми надстройками могли впечатлить кого угодно. По характеру своих надстроек корабль напоминал уже отходившие в небытие древние испанские галеоны, а по размерам и мощи орудийных палуб – самый современный французский военный фрегат.
Под сенью его борта Грей сразу же почувствовал себя увереннее. Первым взобравшись на палубу, он мельком осмотрелся, прислушался, не появляются ли какие-либо посторонние звуки и, приготовив пистолет, прошелся вдоль пристроек.
– Похвальная осторожность, якорь ему под виселицу, – одобрительно признал Гунн. – Этот парень знает толк в нашем… в нашем деле, – почему-то так и не решившись произнести слово «пиратском». Очевидно, из уважения к капитану Рольфу, который еще недавно был офицером военного флота.
Через несколько минут Грей и поднявшийся вслед за ним Лорд-Висельник спустили трап, и все четверо принялись за работу. Рольф работал в паре с Греем. Он ощущал, что штурман физически слабоват, но ни разу не упрекнул его в этом и вообще делал вид, что не замечает его хилости – наоборот, старался подниматься по трапу задним, принимая основной вес на себя.
– Вы считаете меня слишком слабым, сэр? – вполголоса спросил Грей, когда, поднимаясь с последним мешком крупы, Рольф деликатно отстранил порядком обессилевшего штурмана и взвалил ношу себе на плечи.
– Подстраховывайте меня, – не стал вдаваться в подробности Рольф. – Здесь дьявольски темно. Да и сам я тоже устал.
– Я мог бы занести этот последний мешок один. Вы и так довольно много…
– Вы и так довольно многословны сегодня, Грей. Я этого не люблю.
Отдых был коротким и торопливым. Они подкрепились ромом и вяленой рыбой и стали собираться в обратный путь. Первыми на плот вернулись Гунн и Лорд-Висельник. Грей видел, как раскачивается фонарь, который держал на весу Гунн, а это свидетельствовало о том, что даже здесь, в тихом заливе, начало ощущаться нервное дыхание океана.
– Может, нам не стоит возвращаться на «Нормандец» прямо сейчас, ночью? – спросил Грей, обращаясь к командору. Он не различал фигуры Рольфа, но слышал, как приближаются по носовой надстройке его шаги. – Похоже, что надвигается шторм.
– Тем более нам следует вернуться. Может, еще удастся кое-что спасти. Потому что этот шторм остатки корабля могут не выдержать. К тому же плот поможет спасти оставшихся на «Нормандце». Где вы там, Грей?
– Здесь, сэр.
Капитан поднялся по трапу и чуть не столкнулся со штурманом в узком проходе между каютами. Пытаясь протиснуться между ним и стенкой, он потянулся рукой к его плечу, но Констанций отшатнулся, и пальцы капитана невольно вцепились ему в грудь. Вцепились и застыли. Рольф оцепенел: рука его ощутила грудь девушки: небольшую, упругую и, несмотря на тугую перевязь, которой Грей маскировала ее, упрямо топорщащуюся. А еще – это была грудь женщины, истосковавшейся по мужской ласке, почти парализованной близостью мужчины, который нравится и с которым, если и не готова была предаваться первородному греху, то по крайней мере – любовной игре.
– Так все-таки останемся, сэр? – рука женщины мягко легла на руку командора, но вместо того чтобы отбросить или деликатно снять, наоборот, прижала к груди.
– Днем сюда может подойти тот, дрейфующий, корабль и запереть нас в бухте, – запинаясь, объяснил Рольф. – А шлюпка его уйдет к «Нормандцу», останки которого пираты пока что не обнаружили. Но могли узнать о них от уцелевших аборигенов.
Сейчас ему не хотелось говорить ни о пиратах, ни о шлюпке… Вернее, сейчас ему вообще не хотелось говорить о чем-либо. Разве что спросить, не ошибся ли он. Не почудилось ли?
Теперь уже Констанции Грей, до сих пор скрывавшейся под мужским именем и мужским одеянием, понадобилось пройти мимо капитана. И вряд ли Рольф догадывался, с каким трепетом она решилась на это. Протискиваясь между ним и перегородкой, Констанция ощутила, как рука мужчины едва-едва коснулась ее талии и медленно поползла вниз, к бедру.
– Что вы ведете себя со мной, как с женщиной, капитан? – неожиданно для самой себя резко и въедливо поинтересовалась она, с подчеркнутым отвращением отбивая его руку. – Понимаю, что, сидя на этом проклятом острове, вам слишком долго пришлось обходиться без женских ножек, но ко мне это никакого отношения не имеет.
Если бы это происходило днем, Констанция заметила бы, как побагровело лицо барона и как, стиснув зубы и сжав кулаки, он с трудом сдержался, чтобы не схватиться за кортик или пистолет.
– Вам показалось, мистер Грей, – процедил он. – Вы не так поняли меня, сэр.
«А ведь этот скиталец шальных океанов все еще сохранил в себе что-то от юношеской совестливости, – приятно удивилась Констанция. – Многие его сверстники успели окончательно огрубеть».
– Я так и понял, что произошло недоразумение. В детстве меня всегда принимали за девчонку.
– Эй, где вы там застряли, капитан?! – невежливо поторопил их Гунн. – Пора уходить, иначе до утра мы вряд ли сумеем вернуться. А то еще заметят с корабля.
– Идем, идем! – тотчас же откликнулся Рольф.
Голос боцмана показался ему теперь спасительным.
– Штурман уже на плоту?
– Нет еще, сэр! Я тут оступился, черт бы побрал эту посудину! – объяснила Констанция. А вполголоса продолжила: – Но если вам действительно нужна женщина, то она есть.
– Женщина? Где?!
– В нашем экипаже.
– О чем вы, Констанций Грей?
– Она действительно есть.
– Вы мерзавец, Грей. Я – аристократ, и никакие силы – земные ли, сатанинские – не заставят меня…
– Заставят, сэр, заставят. Женщина есть женщина, а страсть есть страсть. Против женщин, как и против самой страсти, мы бессильны.
– Так речь действительно идет о женщине?
– А вы опасались, что я хочу подсунуть вам сладострастного мужчину? Нет, капитан, такой экзекуции я вас не подвергну. Если почувствуете, что сойдет и мужчина, вы изберете его сами. Как избирают многие другие скитальцы морей.