– Я так понял, что у вас теперь очень мало воинов?
– Слишком мало, капитан. Еще меньше их у воджу, которые, вместо того чтобы сражаться, предпочитают уходить далеко в горы и там отсиживаться. Хорошо еще, что наш остров намного больше Острова Привидений. Да и острова Анара – тоже.
– Вот почему вы не желаете переселяться сюда, на Остров Привидений.
– Земля предков наших там, на Кобарро. Мы не можем потерять ее. Надеемся, что со временем кобарро и воджу сольются в одно племя, и тогда мы тоже сумеем создать сильное войско, способное противостоять и анара, и испанцам.
– Чего же в таком случае вы ожидаете от нас?
– Прежде всего – дружбы.
Рольф понимающе кивнул. Относительно дружественности своих намерений Длинное Копье мог не сомневаться.
– Мы оставим троих своих воинов у Белой Горы. Если анара нападут на нас и нам понадобится ваша помощь, эти воины увидят сигнальный костер на священной горе кобарро и сообщат вам.
– Но и нас ведь тоже не так много, чтобы вступать в сражение с анара.
– Больше всего мы, индейцы, опасаемся орудийных залпов. Во многих воинов они вселяют ужас. Вам достаточно будет подойти к восточной оконечности Анара, где прямо у бухты находится селение анара, и сделать два-три выстрела из орудий. Пусть даже ядра упадут не на селение, все равно Комай воспримет их как последнее предупреждение – и прекратит войну.
– Слишком просто все это выглядит… в вашем изложении, сэр, а потому вызывает некоторые сомнения.
– Если помощь понадобится вам, мои воины разожгут костер на вершине Белой Горы, дым от которого будет виден даже в ясную погоду, – невозмутимо продолжал вождь. – А сами немедленно присоединятся к вашим морякам. Долго ждать моих шлюпок вам тоже не придется. И еще… Когда все ваши матросы перейдут на этот корабль, чтобы отдать «Нормандца» океану, я попрошу, чтобы вы обучили нескольких моих молодых воинов умению сражаться, используя ружья и орудия. Было бы хорошо, если бы хотя бы два-три орудия «Нормандца» вы передали нам. За плату, конечно же, – поспешил уточнить вождь.
– То есть вы стремитесь вооружить своих воинов огнестрельным оружием, а главный поселок племени превратить в современную крепость.
– Вы все верно поняли, капитан, – властно подтвердил Длинное Копье. – Я хочу, чтобы у меня было оружие и укрепления, как у белых людей.
– Понимаю: император всех четырех островов и окрестных морей.
– Нас слишком мало по сравнению с анара. Противостоять им мы можем только оружием и хитростью, а еще – дружбой с губернатором Острова Привидений и его гарнизоном.
– Но пока что я не губернатор, – вновь напомнил ему Рольф, вызвав неудовольствие Констанции.
– Пока что, – вежливо согласился вождь, поднимаясь из-за стола, – вы действительно не губернатор.
– И хочу быть честным с вами, – не побоялся Рольф вызвать новую вспышку неудовольствия Грея, – никто не предлагал мне этот пост.
Вождь жевал мясо и задумчиво смотрел в иллюминатор каюты.
– Когда ваш корабль пойдет на Ямайку, где вас могут назначить губернатором Острова Привидений и всего архипелага, – наконец произнес Длинное Копье, – на вашем корабле окажется один из моих воинов, Мудрый Орел. Вот он, – указал Длинное Копье на переводчика. – Он передаст губернатору Ямайки мое письмо с просьбой нашего племени: назначить губернатором вас, человека, прожившего здесь дольше любого другого англичанина. А еще – с предупреждением: если губернатор Ямайки не сделает этого, здесь появится губернатор-испанец. И вполне возможно, что им станет прощенный испанским королем капитан Коссар. Тогда на этих островах не окажется места ни нам, племени кобарро, ни вам, англичанам. Никто на островах, кроме меня, не будет знать: согласился ли король с назначением губернатора Ямайки или не согласился.
Вождь произнес это жестко, не скрывая своей горькой иронии по поводу нерасторопности губернатора Ямайки, который, конечно же, должен был помнить его, вождя кобарро, оказавшего столько услуг английской короне.
Спустившись на нижнюю палубу, с которой свисал канатный трап, вождь подал едва заметный знак Мудрому Орлу. Мгновенно сориентировавшись в ситуации, тот преградил путь капитану и стал выяснять, как далеко могут стрелять корабельные орудия.
Воспользовавшись этим, Длинное Копье взял Констанцию за локоть и отвел к срубленной мачте.
– Это останется между нами, штурман. Я и мои воины не могли ошибиться: вы ведь действительно белая леди?
– Воины ваши, конечно же, ошиблись, – вполголоса объяснила Грей. – А вот вы, лично вы – нет.
На лице вождя конвульсивно пробежала едва уловимая улыбка. Ему понравилось не только то, что Грей признала его правоту, но и то, как она это сделала.
– Как же зовут белую леди?
– Констанция.
– Неужели капитан так до сих пор и не догадался? Неужели не ощутил, что рядом с ним – женщина?
– Видите ли, мы знакомы с ним совсем недавно, – попыталась Констанция оправдать барона. – К тому же ни один мужчина из команды не знает, что я женщина.
– В том, что белые совершенно не умеют слушать голоса птиц и деревьев, читать следы зверей, я убедился давно. Но чтобы не чувствовать рядом с собой женщины!..
– Напоминаю, вождь: не ошиблись только вы, но не ваши воины. Для них я – мужчина!
– Так оно и есть на самом деле, – подтвердил Длинное Копье. – Однако я надеюсь, что белая леди всегда будет на стороне вождя Длинное Копье.
– В этом можете не сомневаться, вождь.
– Что она сумеет подсказать губернатору того, что будет подсказано ей вождем Длинное Копье, – уже откровенно вербовал ее будущий туземный правитель местных племен.
– Не сомневаюсь, что губернатор островов будет прислушиваться к ее словам, а значит, и к словам вождя.
Услышав это, вождь просиял:
– Вы мудрейшая из белых леди Нового Света. Если губернатор не согласится взять вас в жены, вы станете женой моего старшего сына, будущего вождя.
– К этому разговору мы еще вернемся, – дипломатично молвила Констанция, решив пока что довольствоваться тайным союзом с вождем племени, в котором изначально никакого предательства не усматривала.
– Обязательно вернемся, – гордо вскинул голову старый вождь и, пожав руку подошедшему капитану, начал спускаться в баркас.
Уже отойдя на его бак, вождь снизу вверх оценивающе прошелся по фигуре Констанции. Это был взгляд невовремя размечтавшегося мужчины, которому совершенно не хотелось покидать Бухту Отшельника и который с куда большим удовольствием предался бы постижению той тайны, которую только что пообещал хранить.
«Не надейся, что Длинное Копье поторопится отдавать тебя в жены своему старшему сыну, – иронично напророчила себе Констанция. – Сначала он сделает все возможное, чтобы ты оказалась в его собственной постели».
Это была одна из тех южных ночей, в которые планета погружается, как в великое таинство. Высокие, необычайно яркие звезды, светлая сиреневатая дымка, растворяющая в себе очертания и образы, упоительные рулады цикад; доносящееся из глубины джунглей рыдание неведомых птиц, суховатое педантичное перещелкивание попугаев…
Прежде чем предаться сну, капитан и Грей несколько минут решали, стоит ли им всю ночь дежурить по очереди или же положиться на удачу, рискнуть и уснуть обоим. Зато на рассвете они смогут уйти на плоту в сторону Бухты Спасенных хорошо отдохнувшими. В конце концов решили, что никакой реальной опасности не существует. Ожидать нападения индейцев Длинного Копья просто грешно. Пираты Коссара о существовании «Адмирала Дрейка» не знают, да и ночью они сюда, через пролив, не сунутся.
Капитан остался в своей каюте в кормовой части фрегата, Констанция же выбрала себе каюту на баке. Приготовив четыре заряженных ружья и два пистолета, она выложила весь этот арсенал на стол рядом с лежаком и, открыв иллюминатор, чтобы избавиться от духоты, разделась и легла.
Корабль стоял почти неподвижно. Лишь время от времени едва уловимое покачивание напоминало штурману, что она все же на корабле; точно так же, как видневшаяся в квадрате иллюминатора седловина хребта, на которой разжигала свой серебристый ведемский костер луна, притягивала ее мысли к земле, к этому необитаемому островку, с которым так неожиданно связала ее судьба, к обычным женским мечтаниям. Впрочем, она не рискнула бы называть их женскими. Ее пиратская судьба, положение «ни мужчины ни женщины» сотворяли некий особый мир бытия, ощущений, взглядов на отношения мужчины и женщины, на способ жизни.
…Так и не разгадав подлога, виконт де Грей воспринял Констанцию как своего сына. Однако великосветские условности еще какое-то время не позволяли ему ни официально признать внебрачное дитя, ни тем более жениться на служанке. Благо, что оба они были еще совсем молодыми и у них оставался запас времени.
Констанции шел седьмой год, когда виконт, к тому времени уже очень состоятельный промышленник и судовладелец, женился на местной аристократке, ухаживание за которой до неприличия затянулось. В том же году с молчаливого согласия – а возможно, кто знает, и при содействии – виконта ее мать познакомилась с боцманом военного корабля, вскоре произведенным в лейтенанты. Вся семья этого моряка – жена и трое детей – умерли в течение года, и он считал великим счастьем для себя жениться на красивой, молодой, прекрасно воспитанной женщине, имеющей сына и пообещавшей к тому же родить еще одного.
Со временем произведенный не без протекции виконта де Грея в лейтенанты Артур Паккард взял четырнадцатилетнего пасынка Констанция Грея к себе на корабль и определил его в юнги. Это была суровая и жестокая школа. Их корабль сопровождал торговые суда, уходившие в сторону африканских колоний, сражался с пиратами у берегов Мавритании и в Ирландском море… Да, это была жизнь – во всех ее прелестях, скотствах и сатанинствах. Констанция уже сама видела себя в мечтах лейтенантом флота его величества, когда сторожевой бриг «Норд», командование которым принял капитан Паккард, неподалеку от Нормандских островов был неожиданно атакован испанскими пиратами. Сильно поврежденный, полузатопленный бриг с огромным трудом сумел дойти до Англии, чтобы там, у родных берегов, затонуть на каменистой отмели. Однако сам капитан Паккард рыцарской гибели своего корабля уже не видел: за несколько часов до этого он скончался в своей каюте от тяжелого ранения в