– Садись в шлюпку Роунса!
– Но вы приказали мне оставаться на фрегате, – откровенно заканючил матрос, уже решивший было, что на сей раз удастся благополучно отсидеться.
– На нем останутся Хромой и Сольвег. Двоих вполне достаточно. Эй, вы, Сольвег, Хромой, теперь вы – хранители корабля, так что смотрите в оба!
– Когда станете делить добычу, не забудьте, что здесь, на фрегате еще двое, – хмельно прохрипел Сольвег.
– Странно, этому забулдыге все еще везет, – процедил Баррлоу. – Хотя его уже никто ни во что не ставит. И он этим пользуется.
– Главное, что на корабле остается Хромой, – вполголоса проговорил Роунс, возбужденно толкнув в плечо сидящего рядом Марра. – И их всего двое.
– Это уже удача.
– Хромой!
– Здесь я, мистер Роунс.
– Смотри не проспи дележ.
– Недооцениваете, сэр.
– И не забудь выпить за наш успех!
– Выпьем, как только вернетесь, шкипер! – склонился тот над бунтовщиками с кормовой надстройки.
И Марр понял, что эти двое тоже сумели обо всем договориться.
Приняв в свою команду обозленного неудачей Кастио, Роунс тотчас же приказал налечь на весла, и шлюпка довольно быстро обошла корабль, нацеливаясь на едва освещенную слабым лунным сиянием скальную вершину мыса Спасенных.
– Что, Кастио, на сей раз отсидеться на корабле не удалось? – подколол испанца Баррлоу, как только «Черный принц» остался за кормой.
– А кто собирался отсиживаться на нем, англичанин? – презрительно сплюнул за борт «лейтенант бомбардиров». – Капитан сам приказал оставаться, чтобы быть спокойным за корабль. Затем сам же и передумал. Потому что он имеет право сначала приказывать, а затем передумывать, а ты, англичанин, нет!
– Скажи, что сначала ты упросил его, – не унимался Баррлоу. Он сидел на корме, орудуя веслом то с левого, то с правого борта. – Однако затем он действительно передумал. Потому что имеет на это право.
– Может, ты все же заткнешься?! – прорычал Кастио. Вечный Смертник прекрасно знал, что завести его – все равно, что бросить факел в сухую солому.
– Уходим влево от мыса, – скомандовал тем временем Роунс, приступая к осуществлению их замысла.
И пока оскорбленный Кастио напыщенно остывал, англичане успели повернуть шлюпку на запад, все больше отдаляясь от остальной флотилии Коссара, веером охватывающей залив, в глубине которого едва улавливались очертания потерпевшего крушение «Нормандца». А главное, они уходили со все четче проступающей лунной дорожки, чтобы на какое-то время раствориться в тени прибрежных скал, а затем незаметно развернуть шлюпку и направить ее назад, к «Черному принцу».
Кастио был единственным человеком, которого заговорщики не посвятили, да и не собирались посвящать, в тайну своего мятежа. И прошло еще несколько минут, таких важных для бунтовщиков, прежде чем он по-настоящему насторожился.
– Вы что, не видите, где находится «Нормандец»? – вполголоса возмутился он.
– Нам приказано обойти его, – уверенно объяснил О’Доннел.
– Но не вокруг же острова!
– Верно, не вокруг.
– Тогда что это вы нацелились на мыс? – приподнял он свои весла.
– По тени пойдем, между прибрежными скалами и берегом, – не торопясь, после довольно затяжной паузы, явно выигрывая время, объяснил Баррлоу. – Или, может, тебе хочется угодить прямо под ядра этих бездельников?
Еще две-три минуты Кастио выжидал с приподнятыми веслами. Чутье подсказывало ему, что Баррлоу и Роунс сговорились и у них нет никакого желания принимать участие в абордаже, но он все тянул, все не хотел поверить то ли в заговор, то ли в такую вот, слишком откровенную, висельничную, их трусость.
Прозрение пришло к нему слишком поздно: когда первые ядра «Нормандца» прошипели над головами нападающих и когда заговорщики, оказавшись почти на подходе к мысу Спасенных, уже не обращали на Кастио никакого внимания, а молча развернули шлюпку и, стараясь держаться за пределами едва намеченной лунной дорожки, устремились к «Черному принцу».
– Да ведь Коссар вздернет всех вас! – прокричал Кастио, все еще в душе надеясь, что эти четверо попросту струсили. Но уловив зловещесть в молчании экипажа, на какое-то время сник и даже вновь взялся за весла, а как только шлюпка поравнялась с небольшим, едва выступающим из воды островком, являющимся как бы пунктирным продолжением мыса Спасенных, метнулся за борт.
– Предательство! Капитан, здесь предательство! – успел прокричать он. Однако, прыгая, нахлебался воды, отчего голос его сделался клокочуще-негромким. К тому же именно в это время прогремел залп орудий «Нормандца».
– Успокой его! – прокричал Роунс, обращаясь при этом к Марру, находившемуся ближе всех к беглецу.
Развернув шлюпку, они быстро приблизились к барахтающемуся на одном месте Кастио, явно не принадлежавшему к лучшим пловцам Испании.
– Это дело привычное, – буквально прорычал штурман и, выхватив весло из уключины, изо всех сил опустил его на голову беглеца.
Бой на обломках «Нормандца» был в самом разгаре, когда их шлюпка, вновь обойдя «Черного принца» у кормы, пристала к борту.
– Что там у вас произошло? – встретил их на нижней палубе с пистолетом в руке Сольвег.
– Шлюпка дала течь, – у Роунса имелось заранее приготовленное объяснение.
– Какую еще течь?! Она прекрасно держится на плаву. И до «Нормандца» вам было куда ближе, нежели до нашего судна.
– Какой же ты надоедливый, Сольвег, – незло укорил его Баррлоу, первым поднимаясь по веревочному трапу на борт.
– Да вы что, дезертировали что ли?!
– Можно считать и так, – устало отмахнулся предводитель бунтовщиков.
– Где же тогда Кастио? – успел спросить все еще не унимающийся сторонник капитана Коссара. Однако насладиться ответом не успел. Подкравшись к нему сзади, Хромой оглушил его рукоятью кинжала и швырнул обмякшее тело к ногам Баррлоу и Роунса.
– Дальше – как прикажете, господа-джентльмены, – отдал себя в руки мятежников Хромой. – Как видите, я свою «черную метку» капитану Коссару уже вручил.
– За борт его! – объявил свой скорый приговор Роунс.
– Может, он еще согласится перейти на нашу сторону? – заколебался О’Доннел. – Как-никак одним матросом окажется больше.
– Но если Коссар со своими людьми сумеет вернуться сюда, мы получим один пистолетный ствол в спину, – возразил Баррлоу. – Поэтому к дьяволам его.
– Так будет спокойнее, – согласился Марр. – А главное, не теряйте времени. Нужно осмотреть корабль. Нет ли на борту еще кого-нибудь.
– Я так понял, капитан, – молвил Хромой, – что вы приказали стукнуть его для верности еще разок.
Это был почти двухметрового роста детина, со слегка искривленной левой ногой, на которую он припадал так, словно собирался перекувыркнуться. Но Марр уже видел, как он передвигается по палубе и как взбирается на реи. Ловкостью и быстротой своей он вряд ли поступился бы тренированной обезьяне.
– Благословляю, – проворчал Роунс.
– А затем, связав по рукам и ногам, запереть в арестантской каюте.
– Вот чем ты мне нравишься, так это тем, что все улавливаешь с полуслова, – подтвердил Роунс, явно довольный собой и своим матросом.
В душе он уже согласился с тем, что в конце концов, их может оказаться на борту слишком мало, чтобы выходить в море, которое буквально кишит сейчас военными фрегатами и судами джентльменов удачи.
Взвалив Сольвега на плечи, Хромой отправился на нижнюю палубу. Остальные бунтовщики разделились. Баррлоу и О’Доннел бросились осматривать корабль, получив при этом приказ вынести на палубу пистолеты, ружья и заряды к ним; двое других – Роунс и Марр – принялись поднимать якорь, чтобы отвести корабль подальше от рифов и бухты, а значит, отсрочить появление у своих бортов людей Коссара. Хромой тут же принялся колдовать над бизань-парусом.
А тем временем у «Нормандца» разгорелось настоящее сражение. Теперь там палили не только из бортовых орудий, но и из фальконетов и ружей, установленных на вершине Скалы-Башни, чего испанцы никак не ожидали.
«Значит, кому-то из моряков Коссара удалось ворваться на палубу, – понял Джесс Марр. – По крайней мере, на носовую, полузатопленную часть корабля. Ну что ж, чем больше их там уложат… Ты-то чего радуешься?! – тотчас же вспомнил он об Анне Норвуд. – Может, в эти самые минуты она уже истекает кровью!»
– Послушайте, капитан, – обратился он к Роунсу. – А не подойти ли нам поближе к «Нормандцу»?
– Это еще зачем? – наблюдая, как Хромой и О’Доннел поднимают паруса фок-мачты.
– Помогли бы расстрелять Коссара и его людей.
– Ну, во-первых, мне не хочется всех их, без разбора, расстреливать. Там ведь есть три-четыре человека, которых я охотно взял бы в свою команду. Лишь бы они вернулись ко мне на борт без этого вонючего испанца Коссара. – Хромой обнаружил где-то подзорную трубу, и теперь новоявленный капитан пытался осматривать в нее «поле» ночного боя. Именно с появлением этой трубы он по-настоящему чувствовал себя капитаном. – И потом, мы ведь можем напороться на рифы.
– Тоже верно, – неохотно проворчал Марр. – Можем.
Ночь выдалась на удивление безветренной, но даже при таком штиле, подняв всего два паруса, Роунс начал уводить «Черного принца» из бухты, все отдаляя и отдаляя его от сражающегося «Нормандца».
Обломки «Нормандца» капитану Коссару захватить все же удалось. Но когда на рассвете «воители морей» собрались на верхней палубе, у кормы, то выяснилось, что осталось-то их всего девять человек. Причем двое из них – капитан и еще один испанец по кличке Марс – оказались раненными.
– Взгляните, капитан! – вдруг прокричал этот самый, раненный в ногу, Марс, указывая рукой в сторону удаляющегося «Черного принца». – Вон туда! Он уходит! Наш корабль уходит!
– То есть как это «уходит»? – нервно осмотрелся по сторонам Коссар. – Куда он может уходить без меня?
– Вот и я тоже хочу поинтересоваться, куда он может уходить без капитана и всех нас!