Цинния бежала. Новые кроссовки были страшны, как ядерная война, но удобны, и даже с забинтованными ногами, которые давали знать о себе при каждом шаге, она все же могла достаточно быстро перемещаться между стеллажами и конвейерными лентами. Как будто ее вела невидимая рука. Алгоритм оберегал ее среди бегущих работников и движущихся стеллажей. Она превратила работу в игру. Сколько раз удастся добиться того, чтобы полоска на экране часов стала зеленой?
Чернила для принтера. Крышка для гриля. Пижама. Пластиковая кость для собаки. Спальный мешок. Компьютер-планшет. Книга. Кисти для живописи. Бумажник. Шнурки для обуви. Кабель с микро-USB-разъемами. Подушка для сна в самолете. Белковая мука. Электрический удлинитель. Силиконовые формы для выпекания кексов. Эфирные масла. Портативное зарядное устройство. Дорожная кружка. Бархатная мантия. Наушники.
Четыре. С утра линия на часах побывала зеленой четыре раза, а до первого перерыва оставалось еще некоторое время. На Циннию вдруг навалилась слабость, но она продолжала работать. Она в состоянии заставить линию позеленеть, но сколько можно удерживать ее в таком состоянии?
Проволочная корзина для бумаг. Воротник, защищающий от клещей. USB-разъем-мама. Компьютер-планшет. Увлажнитель воздуха. Термометр для определения температуры кожи лба. Кофеварка френч-пресс. Гольфы с узором. Форма для льда. Кожаные перчатки. Рюкзак. Книга. Туристический фонарик. Термос. Маска для сна, закрывающая глаза. Шерстяная шапочка. Сапоги.
Если линия на экране часов оставалась зеленой хотя бы несколько секунд, это уже воспринималось как достижение. Как будто Цинния сделала что-то хорошее. Перемена цвета с желтого, цвета слабости, на зеленый, цвет силы. Деньги, природа, жизнь. Этот цвет в данных обстоятельствах был ей совершенно ни к чему, и в то же время только его она и желала. На бегу время шло быстро, и, как показалось Циннии, скоро наступил обеденный перерыв. К его началу она, к счастью, оказалась возле комнаты отдыха. Зайдя в нее, Цинния взяла воды, вытащила из кармана белковый батончик и села за свободный стол.
Она жевала батончик, свою любимую подсоленную карамель «ПауэрБуфф», продававшуюся на променаде, когда зажужжали наручные часы.
«В настоящее время поступает необычайно много заказов. Не хотите ли продлить свою смену?»
Она некоторое время смотрела на это сообщение. Подумала. Поднесла часы ко рту и нажала в верхней их части.
– Мигель Веландрес.
Часы провели ее через склад. Через десять минут она увидела Мигеля с набором шариковых ручек в руках. Она бегом догнала его и пошла рядом с ним в ногу.
– Привет, – сказала она.
Он повернулся и немного помедлил, вероятно вспоминая ее имя. Потом просиял.
– Цинния. Все нормально?
– Да. Часы предлагают мне поработать сверхурочно.
– Угу. Не сомневайся, соглашайся.
– За сверхурочную работу платят?
Мигель рассмеялся, положил ручки в контейнере на конвейерную ленту и подтолкнул, чтобы лента его подхватила.
– Это строго добровольно. Но благодаря этому оказываешься на хорошем счету. Это зачтется при определении твоего рейтинга.
– Я думала, можно согласиться, можно отказаться.
– Так и есть, – сказал он, взглянув на часы и отправляясь за следующей вещью. – Это возможность, которую лучше не упускать. – Он посмотрел по сторонам, убедился, что никто из посторонних не слышит, и махнул ей, как бы показывая, что хочет сказать ей что-то на ухо. – Укрепляет ваш рейтинг. Чем больше отказываетесь, тем он слабее.
Часы Циннии снова зажужжали.
«В настоящее время поступает необычайно много заказов. Не хотите ли продлить свою смену?»
Она остановилась, но Мигель продолжал идти.
– Не раскачивайте лодку, mi amiga, – сказал он, повернул за угол и исчез из виду.
Цинния поднесла часы ко рту, хотела сказать: «Да пошли вы, я устала», но вместо этого сказала:
– Конечно. – Часы показали смайлик с противоестественно радостной улыбкой.
Перерыв закончился, и она снова потерялась в вихре книг, товаров по уходу за больными, кормом для домашних животных и батареек, уже не столько следя за цветом полосы на экране часов, сколько за тем, чтобы выбраться отсюда живой.
Под конец дополнительного времени, которое составляло всего полчаса, и еще сорока минут, которые она прождала в очереди к сканерам, Цинния оказалась совершенно измотанной, но чувствовала себя как после хорошей тренировки. Она постаралась сосредоточиться на этом ощущении.
Калории сгорали, мышцы работали, о своем унижении она почти не вспоминала.
На променаде, незадолго до арки, открывавшейся в вестибюль ее общежития, Цинния взглянула за стеклянные двери, которые вели в коридор, заканчивавшийся несколькими общественными туалетами.
Примерно на полпути к туалетам в пятнадцати метрах от нее, выступая из стены, стоял автомат Облачной Точки.
Идя сегодня утром на работу, она заходила сюда помыть руки. В этих туалетах, расположенных неподалеку от лифтов, народу было сравнительно немного. По-видимому, уходя на работу, люди предпочитали пользоваться туалетами на своих этажах. Вероятно, то же относилось и к возвращавшимся с работы. Цинния прошла мимо автомата. В коридоре никого не было.
Она дошла до лифта и провела часами перед диском. Подъехала еще женщина в кресле-каталке, молодая, коренастая, с короткой стрижкой. Желтая рубашка поло. Ремешок часов в вереницах одинаковых кошек – персонажей мультфильмов. На коленях у нее лежало несколько коробок. Она улыбнулась Циннии, поздоровалась, посмотрела на светящийся номер на табло лифта, но проводить часами перед диском не стала – поднималась на тот же этаж, что и Цинния.
Положение теории социальной инженерии, сформулированное Циннией, подтверждалось. Вот почему следовало сосредоточиться на автомате Облачной Точки в коридоре. Она предпочла бы воспользоваться другим, подальше от ее квартиры, даже в другом здании, если бы она смогла туда попасть, но, во всяком случае, автомат должен был находиться близко. Только это позволяло добраться до него и вернуться в квартиру без часов. Чем дольше она находилась вне своей комнаты без них, тем заметнее это становилось для системы.
Двери окрылись, Цинния закрыла рукой световое реле, чтобы дать время женщине на каталке выехать из лифта.
– Спасибо, – сказала та и поехала по коридору. Цинния пошла следом. Открывая дверь своей квартиры, женщина уронила одну из коробок.
– Вам помочь? – спросила Цинния.
Женщина взглянула на нее:
– Да, было бы здорово, спасибо.
Цинния подняла коробку и подержала, пока женщина открывала дверь своей квартиры. Цинния ожидала увидеть жилье с бо́льшими удобствами для человека с ограниченными возможностями, но оказалось, что здесь все так же, как у нее. Тот же узкий проход, в который едва входило кресло-каталка. Цинния вошла в квартиру вслед за женщиной и положила поднятую коробку на стойку рядом с плитой.
Женщина отъехала на каталке к матрацу, возле которого было больше места, чтобы развернуться.
– Большое спасибо.
– Да не за что, – сказала Цинния и посмотрела по сторонам. Квартирка была так мала, что женщине, вероятно, не составляло труда поддерживать здесь порядок. Циннию беспокоило не это, но, казалось, из-за тесноты трудно дышать.
– Боюсь показаться бестактной, но разве вам не могли бы предложить что-то чуть более… подходящее.
Женщина пожала плечами:
– Много места мне ни к чему. Можно было бы получить квартиру побольше, но я предпочитаю экономить. Меня, кстати, зовут Синтия, – сказала она и протянула руку. Цинния ее пожала. Рука была крепкая, ладони мозолистые.
– Вы новенькая у нас на этаже? – спросила Синтия. – Я вас раньше не видела.
– Я здесь первую неделю.
– Что ж, – отдуваясь, с заговорщической улыбкой сказала Синтия. – Добро пожаловать в наши места.
– Спасибо, – ответила Цинния. – Может, я могу вам чем-нибудь еще помочь?
Синтия снова улыбнулась. Болезненная слабая улыбка. Циннии потребовалась секунда, чтобы понять ее смысл. Улыбка означала: «Не жалейте меня», и Циннии захотелось извиниться, но потом она поняла, что от этого станет только хуже.
– Нет, спасибо, – сказала Синтия. – Я справляюсь.
– Ну, хорошо. В таком случае, спокойной ночи.
Цинния уже подошла к двери, когда Синтия сказала:
– Подождите.
Цинния обернулась.
– Тут много чего бывает, особенно с новичками. Если что-то потребуется, не стесняйтесь, стучите ко мне.
– Спасибо, – сказала Цинния.
Она вышла в коридор, вошла к себе в квартиру и представила себе трудности, с которыми приходилось справляться бедной Синтии. Потом спохватилась: какой же задницей надо быть, чтобы считать Синтию бедной?!
До встречи с Пакстоном оставалось некоторое время, поэтому Цинния взяла украденный мультифункциональный складной нож, встала на матрац и вытащила несколько кнопок, которыми ткань под гобелен удерживалась у потолка. Угол ее повис, за ним на потолке открылась борозда длиной пятнадцать сантиметров, образованная отверстиями кнопок. Работать подолгу без перерывов было нецелесообразно – поднималось много пыли, кроме того, она опасалась, что соседи могут услышать шум. По крайней мере, работа шла без особого труда. Потолок из дешевого гипсокартона резался легко, как масло. Цинния пилила его ножом. Возникавший при этом звук заставлял ее вбирать голову в плечи и скрежетать зубами. На покрывало матраца сыпалась белая пыль.
Она подумала, что через день-другой работа будет закончена, и понадеялась, что наверху останется достаточно места, чтобы повернуться, и что она своими действиями не вызовет срабатывания сигнала тревоги. Что не влипнет.
Прорезав еще несколько дюймов в гипсокартоне, Цинния сложила нож, закрепила на потолке декоративную ткань и аккуратно сложила покрывало с осевшей на него белой пылью. Пыль она стряхнула в раковину, пустила воду, чтобы ее слить, затем достала из сумки электрическую машинку для стрижки волос. Открыла отделение для аккумуляторов, вытащила один и достала пинцет. Затем запустила его в машинку и обшарила ее внутреннюю поверхность, отрывая от стенки прежде слегка приклеенную к ней «крысу», устройство с USB-разъемом размером с ноготь.