Пакстон выглянул из-за автоматов и увидел, что Уоррен пересчитал что-то, находившееся у него в руках, и затем посмотрел, но не в сторону Пакстона, а в противоположную. Пакстон подождал еще немного, но не так долго, чтобы Цинния могла подумать, будто он действительно сходил в туалет, – вовсе не такое впечатление хотел он оставить о себе после первого свидания. Он уже хотел выйти из своего укрытия, но в это время рядом с Уорреном появился еще один человек. Пакстон сделал шаг назад, чтобы его не заметили, хотя освещение здесь было тусклое, а расстояние до двоих велико – обстоятельства играли Пакстону на руку.
Невысокий мужчина. Бритая голова. Широкие плечи. Толстые предплечья. Комплекция штангиста. Коричневая рубашка поло. Технический работник. Он заговорил с Уорреном. Штангист потянул за длинный рукав футболки, поддетой под рубашку поло, натянул его на запястье и стал уходить. Пакстон спрятался за игровым автоматом прежде, чем Уоррен мог, повернувшись, его увидеть.
Он вспомнил слова Дакоты о том, как здесь дурят систему отслеживания перемещений, прошел к дальнему краю пассажа, сделав крюк, вышел к его фасаду, чтобы увидеть лицо штангиста, но оказался в тупике, занятом автоматами с видеоиграми. Он пошел обратно, но понял, что по пути к выходу придется пройти мимо Циннии и объяснить, что он делает, но к тому времени штангист, вероятно, уже уйдет.
По крайней мере, хоть что-то. Неполное описание лучше, чем ничего.
Зачем преследовать штангиста? Рабочая смена у Пакстона закончилась. У него было дело поважнее. Он вернулся к Циннии как раз в тот момент, когда она выпустила из рук джойстик, не представляя, сколько времени прошло с момента его ухода.
– Совсем разучилась, – сказала она.
– Ничего, – сказал он. – Мастерство не пропьешь. Есть хотите?
– Немного.
– Что скажете о лапше в мясном бульоне с мясом и овощами?
– Никогда не пробовала. – Она засмеялась.
– А я, знаете, люблю эти дешевые пакетики с соленой лапшой быстрого приготовления.
Она уперлась одной рукой себе в бок. Слегка согнула колено, так что одно бедро оказалось выше другого, так стало удобней. Хочет пойти с ним уже в третье место.
– Тут есть лапшичная. Хотите, зайдем?
– Конечно, – сказал Пакстон.
Они вышли из пассажа и пошли по направлению к ресторану. Пакстон посмотрел на ходу на руку Циннии. Подумал о том, чтобы взять ее, почувствовать гладкость кожи. Но она могла воспринять это как самонадеянность, и он решил не рисковать и удовольствоваться тем, что в этот вечер пробудет с нею еще немного.
Он был мил, как щенок, хотел сделать ей приятное. Хуже того, он заставил ее смеяться. Когда речь зашла об аэропорте, у нее было такое ощущение, будто он что-то украл у нее.
Но ей это понравилось.
После бара Цинния собиралась с ним расстаться. Но чем больше он говорил, тем яснее она чувствовала, что сможет его переносить. В пассаже и затем в ресторане она не пожалела, что не ушла. По крайней мере, компания была лучше еды.
Лапша оказалась неплоха. Все ингредиенты были на месте, не хватало только алхимии обстановки. Особого штриха, исходящего от человека, изучавшего это блюдо, как если бы оно было его страстью, а не просто лапшой. Невысокая белая женщина в сетке для волос и зеленой рубашке поло зачерпнула предварительно отмеренные продукты в миску и поставила ее в микроволновую печь.
Под конец ужина Цинния решила, что можно было бы и отдохнуть, но позволила Пакстону проводить себя до общежития, и при прощании решила, что не стала бы слишком энергично протестовать, если бы он наклонился и поцеловал ее.
Он не наклонился. Улыбнулся своей глуповатой застенчивой улыбкой, взял ее руку и неуклюже поцеловал. Она покраснела, ей стало неловко за него.
– Спасибо за прекрасный вечер, – сказал он.
– И вам спасибо.
– Может быть, повторим когда-нибудь?
– Да, я думаю, стоит. По крайней мере, хорошо, когда есть с кем выпить.
От последней фразы Пакстон сдулся. Она специально сказала это, чтобы у него не возникало иллюзий. Тут важно было соблюсти меру. Она могла выиграть от отношений с ним. Он не раздражал ее и не отталкивал. От него хорошо пахло. Черт возьми, он казался парнем, которому небезразлично, заснул его партнер или нет.
Она ушла с лукавой многообещающей улыбкой, понимая, что ею собьет его с толку, и она действительно сбила, потому что он ответил улыбкой, в которой угадывалось облегчение.
Цинния вернулась домой, разделась до белья, раскинулась, насколько это было возможно, на узком матраце и стала смотреть в потолок, размышляя о том, кого это Пакстон мог преследовать в пассаже.
Судя по тому, чем он объяснил необходимость отлучиться, что-то случилось. Это она поняла по тому, как он вдруг напрягся. Проследить за ним было несложно, хоть и не хотелось оставлять игру в самом разгаре.
В темноватом пассаже было много укромных уголков. Пакстон проследил, как один человек что-то передал другому. Вероятно, наркотики. Это означало, что ему нравилось работать в свободное время.
Спать не хотелось, и она подумала о том, чтобы через телевизор подключиться к Радужной Коалиции, которая могла в какой-то момент продвинуть ее, повысив уровень доступа в Материнском Облаке. Но она слишком много выпила, и ничего читать не хотелось.
Цинния села, потерла болевшие мышцы бедер, потом ступни. Время принять душ. Постоять под горячей водой. Она достала чистый спортивный костюм и футболку, чтобы переодеться после душа, сунула ноги в шлепанцы и взяла полотенце. Прошла по коридору, обнаружила на женском туалете табличку «Не работает» и зашла в туалет для лиц нейтрального пола.
Две кабинки и один писсуар были помечены желтой лентой. Цинния прошла в дальнюю часть туалета, где находилась раздевалка со шкафчиками и примерно двадцатью душевыми кабинками, каждая с занавеской. Все они пустовали. Цинния выбрала последнюю в ряду. Она разделась, сложила одежду, положила ее на ближайшую скамью и повесила на стену полотенце. Тут было холодно, по коже пошли мурашки.
Она вошла в душевую кабинку и провела часами перед сенсором рядом с краном, включив таким образом воду на пять минут. Из душа полилась хилая струйка, сначала холодная. Цинния вся напряглась и задержала дыхание. От опьянения не осталось и следа.
Вода быстро потеплела, и Цинния подумала, не заплатить ли несколько кредитов за следующие пять минут, но потом решила отложить это на завтрашний вечер.
«Спасибо за то, что вы зелены!» — загорелась надпись над реле, которое пискнуло, уведомляя ее, что вода будет выключена через полминуты.
– Да пошли вы, – сказала вслух Цинния.
Она закрыла кран, затвор которого заскрежетал в корпусе, отбросила в сторону занавеску и оказалась лицом к лицу с сидящим на скамье мужчиной.
Цинния снова задернула занавеску, достала полотенце и завернулась в него. Ее смущение быстро сменилось возмущением – он подглядывал. Она вышла из душевой кабинки. Белая рубашка поло и джинсы. Босой. Рядом стояли кроссовки с вложенными в них носками. Малорослый, плотный, красное лицо, темные волосы. Без полотенца. Он по-прежнему не отводил от нее глаз. Ремешок часов сетчатый, из нержавеющей стали.
– Чем могу помочь? – спросила Цинния.
– Просто жду своей очереди.
Она посмотрела на длинный ряд душевых кабинок, все они по-прежнему пустовали.
Цинния вдруг увидела его глазами убийцы, напомнила себе обо всех чувствительных точках тела противника, но ударить его означало наверняка быть уволенной, поэтому она просто собрала свои вещи, чтобы одеться уже у себя в комнате.
Пока она собирала вещи, мужчина встал.
– Вы ведь красная, верно? – сказал он. – Новенькая на этом этаже?
– Простите… – сказала она, обходя мужчину так, чтобы между ним и ею оказались скамьи.
Он это понял и стал у выхода, загораживая ей дорогу. Заглянул в туалет, чтобы убедиться, что они одни.
– Быть здесь красной несладко, я это знаю, – сказал он. – Все хотят получить такую работу, пока ее не получат. Но у красных бывают смены с меньшей нагрузкой.
– Простите, – сказала Цинния, пытаясь пройти мимо него.
Он немного подвинулся, загораживая ей дорогу. Она стояла так близко, что чувствовала исходящий от него запах. Запах стирального порошка из прачечной и, возможно, табачного дыма.
– Простите, – сказал он. – Начало у нас получилось не слишком удачное. – Он протянул руку. – Меня зовут Рик.
Она сделала шаг назад.
– Я ухожу.
– Но имя-то сказать можете, – сказал он. – Грубить-то зачем?
Цинния сделала еще шаг назад и потуже завернулась в полотенце. Рик посмотрел на участок открытой кожи пониже ключицы. Судя по выражению лица, он хотел схватить полотенце и посмотреть, что под ним. От этого Циннии захотелось вцепиться ему в лицо ногтями и узнать, что под кожей.
На руке у нее были часы, именно это удерживало ее от того, чтобы ударить его кулаком в горло, отчего его трахея смялась бы, как пустая банка из-под пива. Это позволило бы ей спокойно сесть на скамью и наблюдать, как он безуспешно пытается набрать воздуха в легкие через изуродованное горло, сначала краснеет, потом синеет и, наконец, умирает.
– Слушайте, вы новенькая, поэтому не представляете себе здешней структуры власти, – сказал Рик. – Начальники могут вам помочь, но мы можем оказаться и занозой в заднице. Например, я могу сделать так, что вы никогда больше не увидите предложения о сверхурочной работе, и это не скажется на вашем рейтинге.
Цинния молчала.
– Или, знаете, есть много такого, что может испортить рейтинг. – Он посмотрел по сторонам и понизил голос: – Слушайте, я понял. Тут много чего можно рассказать. – Он сделал шаг назад и поднял руки. – Я вас и пальцем не трону. Как насчет того, чтобы вытереться, одеться и оставить все как есть, а? Считайте, что каждый останется при своих. У вас будет еще время… адаптироваться.
Цинния задумалась. Еще сильнее захотелось ударить его. Не за то, что он сделал сейчас. Но за то, что он делал такое и прежде. Держался он очень раскованно. Как будто отдал секретарше распоряжение приготовить кофе.